– Это кольцо Маольт, – тихо произнесла она. – Кольцо Гильдии. С ним ты мог стать ее предводителем, если бы снова оказался в Каб-Баге. Но в том состоянии, в котором ты находишься… Весь вопрос в том, сможешь ли ты продолжать путь и привести нас к подземному ходу. Проводи нас, и я отдам тебе кольцо. Если ты откажешься, у нас не будет другого выбора, как сойти с дороги и присоединиться к армии Утера, чтобы погибнуть вместе с ним. Но в этом случае, разумеется, тобой займется Фрейр…
Он повернул к ней голову, такой жалкий и страшный одновременно, с изуродованным лицом и подвязанной челюстью, на которой повязка почернела от засохшей крови. Его губы приоткрылись, но он смог произнести лишь что-то нечленораздельное. Взгляд его, однако, был весьма красноречив.
– Я вижу, ты меня понял, – сказала она.
Потом Ллиэн сделала вид, что собирается встать и покинуть его ненадежное укрытие, но Сумасброд удержал ее за рукав.
– У войска… нет… никакого… шанса.
Ллиан пристально смотрела на него и пыталась понять, то ли он улыбался, то ли это была гримаса боли. Она надеялась, что второе.
– Хозяина… предупредили… – прошептал он снова.
– Надеюсь, что так, – громко сказал Ульфин, и королева вздрогнула от неожиданности. – Можно сказать, мы все сделали для этого!
Рыцарь улыбнулся ей, но Ллиэн заметила в его глазах страх, который не соответствовал его уверенному тону. В этот момент они оба подумали об Утере, о его ни о чем не подозревающей армии, которая шла на смерть, чтобы расчистить им путь.
– Раз ты можешь говорить, значит, можешь и ехать верхом, – прогремел Ульфин.
Он схватил Герри за шиворот, вскинул себе на плечо и без церемоний посадил на спину мула.
– Сеньор Фрейр, он ваш! – крикнул он, и убийца с ужасом увидел, как варвар подходит к нему, держа в руках кожаный шнур.
Их взгляды скрестились на краткое мгновение. Фрейр ухмылялся. Он тоже схватил Герри за воротник, резко сорвал с него плащ и набросил ему шнур на шею. Затем, отпустив на такую длину, чтобы тому хватило сесть в седло, демонстративно поднял свой огромный кулачище и остаток шнура затянул вокруг своего запястья.
– Постарайся оставаться на моей высоте, – сказал он и подкрепил свою угрозу, резко дернув шнур и наполовину придушив своего пленника.
– Отправляемся! – крикнула Ллиэн, обращаясь к гномам, продолжавшим свою трапезу и глазевшим на забавный спектакль.
Пока те собирались, остальные тронулись в путь. Презрительным жестом Фрейр указал Герри на его плащ, валяющийся на земле, как грязная лужа на белом снегу.
– Молись, чтобы мы добрались до ночи. А то в такой холод…
Утром второго дня на приличном расстоянии от войска бродили несколько волков. Утер, однако, усвоил урок Лео де Грана. Они не выходили из лагеря, не разжигали огня. Ночь была ужасной, но, по крайней мере, они не рисковали быть застигнутыми врасплох, даже если некоторым из них и удалось сомкнуть глаза. Люди стояли плотными каре, закутавшись в плащи, защищенные от ветра повозками, которые по приказу командующего были выставлены с северной стороны в качестве укреплений. И как только показались волки, тысячи людей в едином порыве вскочили и так дико заорали, потрясая оружием и размахивая руками, что хищники убежали, жалко поджав хвосты. Это не было победой, поскольку еще не было сражения, и ни одна стрела не была выпущена. Тем не менее, бегство волков вызвало смех и радостные восклицания. Люди поздравляли друг друга, громко переговаривались и топали ногами. Полусонные, полузамерзшие, они отряхивали свои задубевшие на морозе плащи под оранжевыми лучами раннего утреннего солнца, собирали оружие и передавали по кругу мехи с вином, чтобы согреться. Утер видел вокруг себя лишь посиневшие от холода лица и покрасневшие носы, но все эти лица лучились радостью, да и сам он ощущал себя захваченным этим ребяческим воодушевлением, простым счастьем нарождающегося дня, силой, исходящей от этой массы людей. Рыцари, составлявшие его ближайшую охрану, тоже улыбались, помогая ему надевать доспехи. Утер на мгновение остановил свой взгляд на коленопреклоненной фигуре чуть в стороне и склонил голову, узнав Илльтуда Бреннокского. Аббат был одет по-походному, как все остальные, сбоку у него висел меч, и он вовсе не походил на служителя Церкви, а скорее на рыцаря, которым он когда-то был. Он молился про себя, соединив руки и склонив голову, подставив выбритый затылок зимнему ветру. Утер был признателен ему за то, что тот не навязывал им всем благодарственный молебен. В данный момент он хотел есть и замерзал от холода, и ничто не казалось ему более срочным, чем закончить экипировку и поднять лагерь. Отвернувшись от монаха, он надел кольчугу поверх мягкой кожаной туники, в которой спал, одернул ее, чтобы она плотнее облегала тело, набросил поверх кольчуги белый плащ и предоставил Адрагаю завязать вокруг бедер пояс с Экскалибуром. Наконец он надел наголовник, потом подхватил свой шлем и приторочил его к седлу. По взглядам и ухмылкам рыцарей он почувствовал, что они ждут, когда он с ними заговорит, но он не мог ни обмануть их, ни тем более сказать то, чего они от него ждали.
– По коням, друзья мои!
Могли ли они знать, что, несмотря на свою многочисленность и силу, вся эта армия была лишь приманкой, отвлекающим маневром и что большинство из них скоро погибнет в безнадежном сражении?
Утер одним из первых поставил ногу в стремя и с высоты своего коня окинул взором равнину, заполненную людьми и кишевшую, как муравейник. Какая разница, в конечном счете? Битва есть битва…
Понадобилось меньше часа, чтобы построиться и начать движение в маршевом порядке. Окруженный своими рыцарями, король ехал шагом среди пехоты, с непокрытой головой, чтобы каждый мог узнать его. Солдаты, когда король проезжал мимо них, поднимали вверх пики или белые щиты, украшенные красным крестом, а самые смелые окликали его и хлопали по покрытому попоной крупу его коня, словно это была лишь прогулка, а не канун сражения, в котором сотни и тысячи из них погибнут еще до вечера. Они жевали на ходу и протягивали Утеру то кусок окорока, то хлеб, который он с удовольствием принимал, то мех с вином, из которого он пил, запрокинув голову, и отличный аппетит короля радовал их. Затем Утер пришпоривал коня и рысью направлялся к другой группе, потрясая Экскалибуром, сверкающим в лучах восходящего солнца. Так прошла большая часть утра, затем в рядах шагающих солдат стала чувствоваться усталость, и всеобщее ликование постепенно сошло на нет.
Они были всего в десятке лье от Лота, а пейзаж уже становился более холмистым, с нагромождениями острых черных камней, торчавших из земли, словно кости гигантского скелета. Войско продвигалось вперед тремя колоннами по пути, проложенном легкой кавалерией. В центре находилась плотная масса пехоты и лучников, защищенных с каждой стороны батаями рыцарей. Шевалье Уриен командовал арьергардом, имея под началом конрой из нескольких десятков человек, чтобы охранять повозки с провиантом, запасом копий и стрел. Этого было вполне достаточно. Позади них был только Лот. Монстры были впереди, где-то за этими холмами, и если подонки из Гильдии действовали так, как надеялся Утер, значит, они должны были уже нестись им навстречу усиленным маршем, охваченные варварской яростью, готовые к решающей схватке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
