– Э-э-э… понимаете… я не уполномочен выносить какие-то суждения. Как и положено в таких случаях, будет проведено полное расследование.
– Но, мистер Йорк, – обратилась к нему Серена, пытаясь не думать о Берке. – Часть сельскохозяйственных машин необходимо заменить как можно быстрее. Что нам делать, если ваша компания не удовлетворит наш иск?
Йорк задумался. На его лице сменились самые разные оттенки чувств. Наконец он посмотрел Серене в глаза, и ей показалось, что он вот-вот расплачется.
– Не знаю, – честно признался страховщик. – Извините, но я действительно не знаю.
За этим последовал еще ряд вопросов, объяснений и извинений, после чего он ушел, чтобы еще раз осмотреть пожарище. Джон Мейсон увязался за ним.
– Какой несносный человек! – заявила Шелби и потянулась к принесенной Одиль корзинке с вафлями с таким видом, будто в эти минуты для нее не было дела важнее. – Стоит ли удивляться, что его жена закрутила интрижку с вице-президентом банка.
Серена смерила ее укоризненным взглядом.
– Шелби, ради всего святого, прошу тебя, нам нужно обсудить более важные вопросы!
– Дорогая, Серена права, – мягко произнес Мейсон.
– А что такое интрижка, мама? – спросила малышка Лейси, вопросительно глядя на мать.
Шелби расплылась в улыбке и погладила дочь по кудрявой белокурой головке.
– Это нечто такое, что делают глупые, нехорошие женщины. Не нужно забивать головку такими пустяками, детка.
– Зло, – с нажимом произнесла Одиль. Взяв пустой кофейник, она отошла от стола. Ее бирюзового цвета глаза как будто вспыхнули голубым пламенем. – Вот что пришло в этот дом. Зло. Да снизойдет на нас милость божия.
На этой зловещей ноте чернокожая служанка неодобрительно поджала губы и вышла из комнаты.
– О боже! – воскликнула Шелби. – Зачем только Гиффорд держит в доме эту женщину?
– Она ведьма, – беспечно заметила Лейси и потянулась за вафлями. Выудив одну из корзинки, она выбежала из комнаты и принялась громко звать брата.
Серена потерла виски и вздохнула.
– Значит, поджог. Это ваш мистер Берк послал Гиффорду предупреждение?
На мгновение в комнате стало тихо.
Первым пришел в себя Мейсон.
– Серена, уж не хочешь ли ты сказать, что во всем виноват мистер Берк? – произнес он с недоверчивым смешком. – Он – респектабельный бизнесмен, представитель уважаемой компании. Неужели ты считаешь его поджигателем?
Серена посмотрела сначала на него, затем на сестру.
– Если не он, тогда кто? Может, вы знаете это лучше меня?
– Так ты подозреваешь кого-то из нас? – спросил Мейсон, выгнув дугой бровь. – Послушай, Серена, ты слишком много времени проводишь со своими пациентами. Я не удивлюсь, если от общения с ними у тебя самой паранойя. Мы с Шелби в этот момент были в постели. Скажу честно, твои подозрения для меня оскорбительны. То, что мы настаиваем на продаже плантации, вовсе не значит, что пожар – наших рук дело.
– О боже, Серена, неужели ты о нас столь невысокого мнения? – поддержала мужа Шелби. Было видно, что самообладание дается ей с трудом. Шелби нервно помешивала в чашке сахар. На щеках проступили красные пятна. Губы поджались в тонкую линию. Казалось, она была готова испепелить сестру взглядом. Ее спокойствие испарялось, как утренний туман под лучами солнца. – Ты обвиняешь собственную сестру и ее мужа! Не знаю, что там случилось с тобой в Чарльстоне, но ты стала совсем чужой!
Серена прижала пальцы к вискам и сделала глубокий вдох. Она ощущала себя смертельно усталой. Похоже, ее умение общаться с людьми сейчас на нуле. И последние остатки сил из нее выпило общение с сестрой.
– Шелби, может, ты перестанешь устраивать тут театральные сцены? – процедила она сквозь зубы. – Я лишь сказала, что мистеру Берку выгоден этот пожар. Случившееся можно расценивать как предупреждение, а можно – как намеренное уничтожение машинного парка. В любом случае Гиффорд лишился денег, которых у него и без того негусто.
– Ты несешь полную околесицу, – возмущенно заявила Шелби. – Лично я считаю мистера Берка порядочным и обаятельным человеком.
У Серены не осталось сил даже для того, чтобы закатить глаза.
– Скорее всего, пожар не имеет никакого отношения к продаже имущества, – заметил Мейсон. – За долгие годы Гиффорд нажил здесь массу врагов. Например, месяц назад он уволил нескольких батраков. Представляю себе, какие сейчас по округе ходят разговоры. Мол, Гиффорд противится тому, что люди смогут получить работу. Вот кто-то и решил убедить его принять другое решение.
Не сводя глаз с Мейсона, Серена встала из-за стола.
– Интересную мысль ты высказал.
– Что ты собралась делать? – спросила Шелби, бросив на сестру подозрительный взгляд.
– Во-первых, приму горячий душ. Затем отправлюсь на болота и заставлю Гиффорда вернуться сюда. Если не захочет добровольно, сама приволоку его, даже если придется тащить его за волосы.
Конечно, сейчас предпочтительнее выспаться, подумала Серена. Но, увы, в данном ситуации она не может позволить себе такую роскошь, как сон. Сделав над собой усилие, она подошла к открытой двери и шагнула за порог.
Шелби посмотрела ей вслед. Дождавшись, когда шаги Серены стихли и внизу захлопнулась дверь, она повернулась к мужу.
– О, подумать только! – угрюмо воскликнула она. – Серена привезет Гиффорда сюда. Этого нам только не хватало! Черт бы ее побрал, зачем она только встряла в это дело?
Мейсон потянулся к корзинке с вафлями.
– Ни о чем не беспокойся, моя дорогая. Все будет хорошо. Гиффорд рано или поздно сбросит обороты. Когда он вернется и увидит, какой ущерб хозяйству нанес пожар, то поймет, что придется менять технику и инвентарь, и тогда… Тогда он сдастся.
– Я тоже надеюсь на это, Мейсон, – ответила Шелби. – Очень надеюсь.
Серена вошла в комнату, уверенная, что сейчас рухнет на кровать и разрыдается. Но нет, ничего подобного не произошло. Вместо этого она едва не наткнулась на Лаки. Он крепко схватил ее за плечи и, держа на расстоянии от себя, окинул взглядом с ног до головы.
– Господи, ты только посмотри на себя! С тобой все в порядке? – прошептал он.
– Со мной все в порядке, если не считать сердечного приступа, – съязвила она. – Слушай, наверное, это у тебя в крови – пугать людей? Может, тебя самого напугали в детстве и теперь ты отыгрываешься на других?
Лаки выругался себе под нос и отпустил ее, а сам принялся мерить шагами комнату. Было видно, что он возбужден, и чтобы хоть немного унять нервы, дрожащей рукой пригладил волосы и почесал затылок.
– Я слышал о пожаре. Слышал взрыв. Говорят, что несколько человек отвезли в больницу.
Серена едва удержалась от резкого ответа и молча продолжала наблюдать за ним. Лаки был напуган. Она видела это по его глазам, хотя он и пытался скрыть владевшие им чувства. Что же, это дает ей хотя бы слабую надежду. Приятно осознавать, что человек-скала, которому на всех наплевать, переживает из-за нее.
– Честное слово, со мной все в порядке, – негромко ответила она. И все же усталость взяла над ней верх. Колени ослабли, и Серена опустилась на табурет Викторианской эпохи. Сбросив с ног безнадежно испорченные туфельки, она взялась за пуговицы блузки. При этом Серена не сводила глаз с Лаки. Тот по-прежнему нервно расхаживал по комнате, не в состоянии успокоиться. – Скажи, где ты был?
– У меня возникли кое-какие дела.
– Странные, однако, у тебя часы работы.
– У меня вообще странная жизнь, – сухо произнес Лаки. – Надеюсь, ты уже это заметила.
Серена вопросительно выгнула бровь:
– Что именно? Что те, кто живут на болоте, ковыряют в зубах охотничьими ножами?
Она оставила без внимания его хмурый взгляд и принялась снимать блузку, однако резко остановилась, одновременно осознав две вещи. Во-первых, на ней нет нижнего белья. Во-вторых, Лаки не сводит с нее жадных глаз. Дело было даже не в ложной стыдливости. Просто где-то в глубине ее естества подняло голову безумное сочетание страха и возбуждения, которому было наплевать на ее попытки взять себя в руки. А еще чувству этому было наплевать, что оно толкает ее на скользкий путь, который прямиком ведет к разбитому сердцу. В общем, Серене стоило неимоверных усилий стряхнуть с себя это наваждение и, несмотря на боль в ногах, встать с табурета.
– Мне нужно принять душ, – сказала она, прижимая к груди блузку.
Лаки по-прежнему не сводил с нее глаз. Владевшую им тревогу он превратил в куда более понятное и привычное ощущение – похоть. Когда он услышал взрыв, то едва не сошел с ума от мысли, что с Сереной могло что-то случиться. Воображение рисовало жуткую картину – охваченная пламенем, она лежит под горящими обломками. И вот теперь Серена стоит перед ним – перепачканная сажей, усталая и напуганная, но все-таки живая и невредимая. Стоит и смотрит на него ясными, широко открытыми глазами.
Двумя широкими шагами он преодолел расстояние между ними и, заключив ее в объятия, с нежностью поцеловал каждую ссадину на ее лице.
