Я никогда не читал словарь с начала до конца, как следовало бы сделать, вместо того чтобы хлопотать. Впервые в жизни я был с ней, целиком мне принадлежащей до конца, и ночью я испытал все-таки некоторую тревогу — никто не знал, где я, и в случае необходимости меня нельзя было найти по телефону. Но все же вокруг меня в тишине воплей было меньше, чем раньше, и я уже не слышал голосов, которые словно затихали, удаляясь от меня, — доказательство того, что я был счастлив. Я не упрекал себя ни в чем, я старался не думать, но я был по-настоящему влюблен. С точки зрения морали, несчастные более счастливы, чем счастливые, у них могут отнять лишь их несчастье. Я подумал о царе Соломоне и нашел, что он был чересчур суров с мадемуазель Корой. Если есть что-то непростительное на свете, так это неумение прощать. Они могли бы поехать в Ниццу, где еще живет много пенсионеров.
40
На следующий день месье Соломону исполнилось восемьдесят пять лет. Я отключил счетчик на такси и навестил его. Он был в прекрасном настроении.
— О, Жанно, как мило, что вы вспомнили…
— Месье Соломон, разрешите поздравить вас с вашими замечательными достижениями.
— Спасибо, малыш, спасибо, делаешь, что можешь, но и нами занимаются, нами занимаются… Вот поглядите-ка на это, есть надежда…
Он проковылял до письменного стола и взял газету «Монд».
— Можно подумать, что они это сделали специально по случаю моего восьмидесятипятилетия. Читайте, читайте!
Это была газетная страница под заголовком «Стареть». Все здоровые долгожители живут активной жизнью в горном районе, весьма благоприятном для тренировок. «Искусство и способы как можно лучше стареть» — так назвал доктор Лонге-виль свою небольшую книгу, иллюстрированную несколькими рисунками Фезана. Она легко читается, посвящена проблемам гигиены и образа жизни пожилых людей и ставит своей целью склонить этих людей занять новую, активную позицию на новом этапе их существования.
Месье Соломон нагнулся над моим плечом, вооружившись лупой филателиста. Он прочел своим очень красивым голосом:
— …склонить этих людей занять новую, активную позицию на новом этапе их существования. Активная позиция, этим все сказано! Но есть здесь кое-что и получше! Он подчеркнул красным карандашом это место.
— …многочисленные растения и некоторые породы рыб имеют неограниченную продолжительность жизни…
Он направил на меня свою лупу.
— Знал ли ты, Жанно, что многочисленные растения и некоторые породы рыб имеют неограниченную продолжительность жизни?
— Нет, месье Соломон, но это приятно узнать.
— Не правда ли? Не понимаю, почему от нас скрывают такие важные вещи.
— Правда, месье Соломон. В следующий раз, может быть, такое и о нас напишут.
— Многочисленные растения и некоторые породы рыб, — повторил месье Соломон уже с ненавистью.
Тут я сделал нечто, чего прежде никогда еще не делал. Я обнял его за плечи. Но он продолжал гневаться:
— …склонить пожилых людей занять новую, активную позицию на новом этапе их существования, — сердито повторял он.
Было приятно слышать, что он сердится, видеть его в гневе. Он был явно не из тех, кто готов поехать в Ниццу. У него был темперамент настоящего борца в своей категории.
— Небольшая полезная книга, она легко читается… Он стукнул кулаком по столу:
— Ух, я бы тебе… им такой поджопник влепил, дружбилы!
— Не орите, месье Соломон, какой от этого толк?
— Небольшая книга, иллюстрированная несколькими рисунками Фезана, она легко читается, посвящена проблемам гигиены и образа жизни пожилых людей и ставит своей целью склонить этих людей занять новую, активную позицию на новом этапе их существования! Черт-те что, нет, правда, черт-те что!
Он стукнул еще несколько раз кулаком по столу, и на его лице появилось выражение непоколебимой решимости.
— Везите меня к шлюхам, — скомандовал он.
Сперва я подумал, что ослышался. Это было невозможно. Человек такого высочайшего класса не мог этого хотеть.
— Месье Соломон, извините, но я услышал нечто, что я, наверное, не расслышал и что я не хочу слышать!
— Везите меня к шлюхам! — взревел месье Соломон.
Если бы месье Соломон, будучи евреем, попросил бы меня о соборовании, я испугался бы не больше.
— Месье Соломон, я вас умоляю, не говорите таких вещей!
— Я хочу пойти к шлюхам! — орал месье Соломон и снова стал стучать кулаком по столу.
— Месье Соломон, пожалуйста, не делайте таких усилий!
— Каких усилий? — пророкотал царь Соломон. — Ах, вы тоже, мой юный друг, способны на клеветнические измышления?
— Не кричите так, месье Соломон. Что-то может внезапно лопнуть! Царь Соломон бросил на меня со своей высоты испепеляющий взгляд. Да, я был бы испепелен, если бы взгляд его в самом деле мог бы метать молнии.
— Кто здесь хозяин? Я в отличном состоянии, и ничего внезапно не лопнет! Я желаю, чтобы меня отвезли к шлюхам. Кажется, ясно?
Я совсем пал духом. Я знал, что его подталкивали страхи, но не мог и предположить, что они могут его спровоцировать на такой поступок отчаяния. Такой величественный человек, старик, который возвращается к первоначальному источнику… Я схватил его за руку.
— Мужайтесь, месье Соломон. Вспомните месье Виктора Гюго!
Я прокричал:
Тот возвращается к первичному истоку,Кто в вечность устремлен от преходящих дней.Горит огонь в очах у молодых людей,Но льется ровный свет из старческого ока.
Месье Соломон схватил свою трость, и я ясно видел, что он меня сейчас побьет.
— Месье Соломон, в глазах старика виден свет! Молодой человек красив, но старик величествен! Вы не можете идти к шлюхам, вы слишком высоко стоите!
— Это что, попытка меня запугать? — заорал месье Соломон. — Как хозяин SOS я приказываю! Я желаю, чтобы меня отвезли к шлюхам!
Я кинулся в коммутаторскую. Там были толстая Жинетт, Тонг, Йоко, Чак и братья Массела, старшего, впрочем, не было. Они сразу увидели, что случилось что-то ужасное. Я завопил:
— Месье Соломон требует, чтобы его отвезли к шлюхам! Они все разинули пасть от удивления, кроме старшего брата Массела, которого тут не было.
— Это старческий маразм, — спокойно изрек Чак.
— Что ж, пойди скажи ему.
— Говорят, что у стариков часто бывает желание трахнуть беременную женщину, — сказала Жинетт.
Все мы на нее посмотрели.
— Я хочу сказать…
— Ты хочешь сказать, но лучше бы ты заткнулась! — крикнул я. — И так страшно подумать, что несчастный месье Соломон хочет идти к шлюхам, не хватало еще, чтобы он потребовал себе беременную! Что мы будем делать?
— У него поехала крыша, — сказал Чак. — Это от шока, что ему исполнилось сегодня восемьдесят пять лет. Никогда не видел никого, кто бы так боялся умереть!..
— Восточная мудрость ему чужда, это уж точно! — сказал Тонг.
— А может быть, ему просто хочется пойти к шлюхам, и все, — предположил Йоко.
— За всю свою жизнь он ни разу не был у шлюх! — орал я. — Только не он! Не человек такой высокой духовности!
— Можно позвать доктора Будьена, — предложил младший из братьев Массела, поскольку старшего тут не было.
— Ничего не остается, как отвезти его к шлюхам, — сказал Тонг, — может, что-то и произойдет.
Именно в этот момент в коммутаторскую вошел царь Соломон. Он уже надел на голову свою легендарную шляпу, а в руках держал трость с набалдашником в форме лошадиной головы и перчатки.
— Что, небольшой заговор? — сказал он.
Достаточно было на него посмотреть, чтобы стало ясно, что ему нехорошо. В глазах был панический блеск, а губы он так сильно сжал, что их вообще не было видно, и голова его дрожала.
— Едем, едем! — заорал я и побежал в ванную комнату посмотреть, что за лекарства там хранились на такой случай. Ничего. Царь Соломон противостоял врагу с пустыми руками. Я видел фильм такого рода, там один рыцарь предлагает смерти, которая пришла за ним, вступить с ним в единоборство. Когда я вернулся в коммутаторскую, я застал царя Соломона с высоко поднятой головой, трость он держал на весу и вполне совладал со своим гневом.
— Я должен вас предупредить, что так у нас дело не пойдет. Мне исполнилось сегодня восемьдесят пять лет, это точно. Но считать, что я стал поэтому недееспособен, — нет, такой дерзости я никому не позволю. И еще одну вещь я хочу вам сказать. Я хочу вам сказать, мои юные друзья, что я не давался в руки нацистам в течение четырех лет, избежал гестапо, лагерей, облавы на Зимнем велодроме, газовых камер не для того, чтобы сдаться какой-то убогой смерти, которую называют естественной, смерти третьесортной, наступающей якобы от жалких физиологических причин. Самые мощные силы не смогли надо мной восторжествовать, так неужели вы думаете, что я поддамся рутине? Я не зря избежал холокоста, мои юные друзья, я намерен дожить до глубокой старости, это я торжественно объявляю, запомните!
