как долго ты там жила? — снова спросила я.
— Пока хвост не появился, и я не стала розовой.
— А до этого какой была? — ничего не понимала я.
— Я не помню. Но, как все, наверное? Черноволосой или шатенкой? Не помню. Но там были разные дети. Мы жили все вместе. Нас было много в тех комнатах Замка. У нас были учителя. Но не такие, как Шиджеру или Сабуро. Девушки и парни. Они были простые. Периодически кто-то из детей исчезал, а кто-то, наоборот, появлялся. Но я плохо помню, что там происходило. А вот сказки, что рассказывали нам учителя на ночь, помню хорошо. Потом были уроки. Нас учили читать и писать. И снова рассказывали сказки. А потом у меня стало все болеть, начался жар и меня унесли в лес. Помню, учителя оставили меня в лесу на траве и ушли, — поведала Рен.
— Это у них хорошо получается, видимо, — саркастически хмыкнула я.
— Что? — не поняла Рен.
— Оставлять.
— Нет, я должна была или умереть или переродиться.
— Отличный план. А помочь? Нет? — снова хмыкнула я.
— А чем тут поможешь? — в свою очередь удивилась она.
А я вдруг поняла причину того, что она так спокойно отреагировала на то, что ее оставили одну, предоставив самой себе. И на Шиджеру она сильно не злилась. Влюблена больше не была, но и злиться тоже перестала. Просто однажды ее вот так уже оставили в лесу на перерождение.
— Спасение утопающих дело рук самих утопающих, — вспомнила я, — Ну, в принципе, знакомо. А дальше?
— А дальше я пришла в себя. У меня были розовые волосы и хвост. И я пошла потихоньку спускаться в Долину из леса. Меня просто очень сильно потянуло в один из домиков. Я вошла и увидала двух розовых лисичек. И комната для меня была уже готова. Ты появилась позже, — продолжила Рен.
— А в каком Замке ты жила? Их же два?
— Я не помню. Не знаю, в каком именно.
— А ты вот этих двух лисичек раньше видела в Замке? А меня?
— Нет. Точно не видела. Но ты знаешь… запах.
— Что с ним?
— Я однажды встретила инугами, и этот пес пах очень знакомо. И его лицо всплывало в памяти, как будто мы с ним уже виделись раньше, — задумчиво протянула она.
— Скорей всего, — кивнула я, — Дело, думаю, обстоит так. Приносят детей, у которых есть магические способности. И их содержат в этаком большом детском саду. Часть детей теряет магию и их …. Допустим, относят обратно к людям. И, скорей всего, такие группы из детей есть в обоих Замках. Часть детей перерождается. Но перерождаются и в лисичек, и в собак. Скорее всего, перерождение переживают не все. И, судя по количеству лисичек, — на самом деле очень небольшое количество детишек его переживает. Большинство погибает. Выживают сильнейшие — естественный отбор! Именно такие выводы можно сделать из твоего рассказа.
— Может быть, — пожала она плечами.
— Ладно. Пошли спать. Завтра с утра у нас важные дела.
— Какие? — удивленно вскинулась Рен.
— Медитация, тренировки и нам нужен новый учитель, — твердо сказала я.
— Новый учитель? — поразилась Рен.
— Да, предыдущие двое полностью себя дискредитировали и нам больше не годятся! Может с третьим повезет больше?
— А где мы его найдем? — загорелась открывающимися возможностями Рен.
— Понятия не имею. Но мы что-нибудь придумаем.
— Я знаю, что его зовут Нобу Итиро. Но видела я его издалека и всего один раз.
— Ну вот. Половина дела сделана. Мы с ним почти знакомы. Завтра выработаем дальнейший план. Ну… можно для начала сходить и посоветоваться с кем-нибудь?
— С кем?
— Вот завтра и решим!
*«Витрувианский человек — рисунок выдающегося художника эпохи Высокого Возраждения Леонардо да Винчи, выполненный в 1492 году и изначально известный под названием «Пропорции тела человека согласно Витрувию». Рисунок, выполненный на бумаге пером и чернилами, изображает человека в двух наложенных друг на друга положениях с расставленными руками и ногами, вписанным одновременно в круг и квадрат. Марк Витрувий Поллион — древнеримский архитектор и механик, учёный-энциклопедист периода «августовского классицизма», или «золотого века» правления императора Октавиана Августа. Известен своим трактатом «Десять книг об архитектуре», в котором обобщил знания того времени о строительном искусстве и, в частности, вывел «три закона» архитектуры — знаменитая «Триада Витрувия»: прочность, польза, красота.
Глава 14
Японская пословица: Не стоит двоим вешаться на одном дереве
Ах, сколько б ни смотрел на вишни лепестки
В горах, покрытых дымкою тумана, —
Не утомится взор!
И ты, как те цветы…
И любоваться я тобою не устану!
* * *
Далеко-далеко
Пусть ветер весенний разносит
Аромат лепестков —
Чтоб к цветущей сливе близ дома
Соловей отыскал дорогу!..
Автор Ки-Но Томонори — японский придворный поэт, периода Хэйан. Входит в число «Тридцать шесть бессмертных». Один из составителей антологии «Кокинвакасю» — «Собрание старых и новых песен Японии».
Перевод с японского А. А. Долина
* * *
На следующий день нам не удалось сходить в гости просто потому, что погода совершенно точно не располагала к прогулкам. Завывал ветер и шел мокрый снег. Все же зима была в самом разгаре.
Но мы медитировали и несколько раз выскакивали на улицу размяться и сделать некоторые упражнения. Густой снег способствовал магическим тренировкам, так как мои хвосты не слушались, и я стабильно отправляла заклинания совершенно не туда, куда планировала, и мой лисий огонь с шипением гас в глубоких сугробах.
А на следующий день моя книга заклинаний просто взбесилась. Создавалось такое впечатление, что за то время, пока меня не было, она, как Бакэ, отрастила ножки и, наведываясь в некую недоступную мне таинственную библиотеку, только и делала, что воровала листы из магических книг, чтобы теперь выдать мне их все в полном объеме разом. Страницы с новыми заклинаниями, новыми стойками и новыми положениями хвостов сыпались на меня как из рога изобилия. Я не успевала за своим личным «Самомучителем». У Рен была похожая ситуация, но все же у нее было раза в два меньше и заклинаний, и стоек. Да и хвостов у нее было на один меньше.
Мы продолжали и тренировки с шестами, благо палки, заготовленные Шиджем, так и стояли в углу домика. Когда у меня плохо получалась та или иная стойка, или мои хвосты не желали принимать необходимое положение, я начинала дубасить манекены и воображать, что это учитель Кио Сабуро. Реже Шиджеру. Но все же на последнего я была зла особенно. Учитель Сабуро во всей
