- Вот, Хасанов, слышишь? - многозначительно акцентирует Горыныч. - Умный мужик. Не выгорает. За третьим пошел... Эх...
- Я вообще не понимаю, как ты совмещаешь карьеру и семью.
Стеф ежегодно повышает квалификацию. И всегда впереди планеты всей.
- Командировки… Вика не ворчит?
- Вика - это мой тыл. Она всегда за меня.
Тыл - это мечта, которую давным давно считаю утопией.
Горыныч от души припечатывает его горячим веником.
- Хвастается тут сытый перед голодными! - беззлобно.
- Так, женись, кто тебе не даёт? - угорает Стеф, отмахиваясь от "побоев". - У вас такие девочки хорошие, что Ира, что Тая. Хватай и беги. Ну Таю, я смотрю, уже к рукам кое-кто пошустрее прибрал...
Да, блять!
- Хасан потупить у нас решил, - подзуживает Горыныч. - Ну ничего, пока он решается, Тая успеет как раз замуж сходить, сына родить...
- Кто бы говорил! - не сдерживаюсь я.
- Хасан к пятидесяти с Ульяной Карловной, дышащей в спину, дозреет до нужной кондиции! - не услышав продолжает прессовать меня он.
- Горыныч, отвали, а... Без тебя тошно.
Разве, я не хотел этих отношений? Хотел...
- А чего так, Рус? - поворачивается в мою сторону Стеф.
Алкоголь стирает мне память - "чего так". И сейчас мне кажется, что причин нет. Но это же только кажется?
Не отвечая, выхожу из парилки, переворачиваю на себя ушат ледяной воды.
Наверное, мне хватит сегодня градусов. Потому что в моей голове ни одной тормозящей причины больше нет. А это симптом потекшей тормозухи.
Обматываю бедра сложенной вдвое простыней. Выхожу в комнату. Ира с Викой, сталкиваясь со мной в дверях, наоборот, заходят в парилку.
- Ирочка Васильевна! - кричит Тая из душевой. - Принеси, пожалуйста, полотенце.
Но Иры уже здесь нет. Давид подхватывает полотенце с кресла Таи, и идёт к ней в душ. Дверь в душевую из темного стекла за моей спиной.
Открывает ее, пытаясь сделать шаг внутрь. Ловлю его за локоть, дёргая назад.
- Ты чего - охерел? - тихо рявкаю на него. - Остынь иди.
- Что-то я Вас не пойму, Руслан Таирович... - ехидно.
- Дистанцию держи. Ферштейн?
Выдергиваю полотенце из его руки. И сам демонстративно захожу внутрь.
- Спасибо, Ирочка Васильевна... - с закрытием глазами намыливает голову Тая.
Задохнувшись от возбуждения, разглядываю как по ее бархатной мокрой коже ползет большими каплями пена. Словно сперма... Она стирает пальчиками ее с губ, сминая их.
Всё... прощай крыша...
Сдергиваю к херам простыню с бёдер. Делаю шаг к ней под струи теплой воды...
Глава 48 - За любовь
Ир Васильевна и Викторией делают медовые маски в душе. Смех, шлепки, визг...
А я не хочу.
Человек, ради которого я бы намазалась медом больше не ругает меня за каблуки, кофе и за то, что я сижу нога на ногу.
Теперь - только рычит или игнорирует.
Я не чувствую себя виноватой. Мне обидно...
Нет, я понимаю, что вышло отвратительно. И я виновата, если не разбираться в деталях. Но за то, что он даже не попытался - обидно!
И я рыдаю по ночам, как малолетка, понимая, что все закончилось, не успев начаться. А я уже по уши в него...
- Таюш, будешь грустить, я тебя выкраду отсюда, клянусь.
- Не поможет, Дава.
Мы с ним одни за столом.
- Я другого люблю, - отвожу взгляд.
- Вижу, не дурак, - вздыхает, улыбаясь.
- Извини... - пожимаю плечами.
- Перестань! - миролюбиво. - Но будет тупить твой "другой", все равно выкраду.
- Да всё получилось просто тогда некрасиво так! - закрываю лицо руками, пряча эмоции.
- Ну а какого черта он отказал тебе в помощи?! - возмущённо.
- Да я не просила, Дава!
- Да?..
- Не успела.
- Черт, - озадаченно.
- Что? - опускаю ладони, поднимая на него настороженный взгляд.
- Да... Так. Я был уверен, что просила. Наговорил разного... - с улыбкой морщит нос.
- Что наговорил?! - сжимается у меня живот от ужаса.
- А это не Ваше дело, Таисия Валерьевна, - играет бровями. - Это мы уж сами разберемся. Вас я никак не скомпрометировал.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Ох, Дава!
- Я тебе так скажу, Таечка, если женщина реально тебе нужна, то плевать ты хотел на соперников. Это даже наоборот, поджигает чувство собственности ещё сильнее.
- Ну, видимо, не нужна, - выпиваю вино залпом. - Так тоже бывает.
Встаю и, покачнувшись, иду в душевую. Оттуда выходят Виктория с Ир Васильевной.
Мне так тяжело поддерживать компанию. Хочется опять рыдать.
Дава хотел поддержать, я понимаю, но раздавил ещё сильнее!
Пойду смою с себя эту ужасную эмоцию. Скинув простыню и купальник встаю под воду, включая тропический душ сверху. Капли неспешным дождем текут по телу.
Намылившись, понимаю, что забыла полотенце для волос на кресле. Закапаю весь ковер...
- Ирочка Васильевна! - перекрикиваю шумящую воду. - Принеси, пожалуйста, полотенце.
Закрыв глаза, позволяю себе немного спустить эмоции. Слезы текут по лицу, смешиваются с теплой водой.
Я веду по телу руками, вспоминая, как он прикасался ко мне, как целовал...
И мне казалось, что я особенная для него.
Я - пьяная дура...
Да ты и трезвая - дура!
На мгновение мне кажется, что рядом есть кто-то. Но глаза мои залиты пеной и рефлексы не позволяют их распахнуть.
Внутренности панически дёргаются за секунду до того, как меня вжимают в мужское тело. И оно точно мужское! Горячий член обжигает мой живот.
Взвизгнув, теряюсь, и в шоке замираю на мгновение, глотая прыгнувшее в горло сердце.
- Тише... - запечатывает мои губы своими.
Хасанов!
Сжатое сердце пускается в истеричный пляс, колени подкашиваются.
Сорванно выдыхая, пытаюсь увернуться от его губ.
- Тая! - рычит, впечатывая меня в стену.
Оскаливаясь, кусает за губу, блокируя мою гневную тираду языком.
Отворачиваю лицо, толкая его в грудь и в сердцах припечатываю по щеке.
От звука пощёчины сама же и замираю, испугавшись отдергиваю руку.
Закрыв глаза , Хасанов, морщась, ведёт челюстью.
Черт... Вот это я влепила! Ладонь горит.
Стискиваю зубы, и пытаюсь не упасть ниц с извинениями.
Потому что заслужил он эту пощечину!
Разве можно так над влюбленной девушкой издеваться?! То прогоняет, то в душе зажимает!
Распахивает глаза. Взгляд тяжёлый... Верхняя губы дёргается в чуть заметном оскале.
Смотрит мне в глаза.
И мне даже кажется, что я сейчас выхвачу. Не ответную пощечину, нет. Выхвачу резких слов или… злого равнодушия… или…
Но он сдерживается. Взгляд становится теплее, с пьяной поволокой.
Его губы мягко, ласково и настойчиво опять пленяют мои.
И он так целует...
- Ненавижу тебя! - всхлипываю я, позволяя ему целовать мои двигающиеся губы.
- Нет... - шепчет он. - Не правда.
Все мои обиды капитулируют перед этой горячей нежностью. Но мне так больно... что кажется сердце разорвется сейчас! И мне инстинктивно хочется сделать ему также больно. Чтобы он почувствовал!
- Не хочу тебя! - дрожащим голосом шепчу ему в губы.
Это такая ложь... Смешная, детская! Да я за эти поцелуи душу готова продать сейчас.
Но его цепляет.
Он тоже делает мне больно, кусая в основание шеи. И давит зубами... На грани... Так, что я не могу определиться действительно ли мне больно или... Или это острое ощущение словно тянет что-то чувствительное через все тело, превращаясь в пульсацию между бедер.
- Врешь! - рычит мне в ухо.
Вру...
Глубоко целуя, подхватывает под колено. Вдавливается в меня раскаленной головкой.
Задохнувшись, хрипло мурлычу, вжимаясь губами ему в скулу.
Я такая пьяная... Мне плевать что будет после! Что он обо мне думает вообще... Я хочу, чтобы сейчас он не останавливался.
Нетерпеливо скребу коготками по его плечам, закатывая глаза от невыносимого дразнящего давления. Дернув бедрами протыкает меня и растягивает. Ладонь запечатывает мой рот.
