- А может...твой? - как версию ненавязчиво подкидываю ему.
- Нет.
Где-то ты ошибаешься, дружище. Твой он!
- Мм. А ты это к чему?
- Тебе, Хасан, тоже потом сорок три будет. Ты будешь оглядываться и видеть Таисию с мужем и ребенком. И, возможно, как и я, чувствовать, что все самое стоящее ты проебал.
- Блять... - выворачивает меня мясом наружу. - Ну что ты мне соли подсыпаешь?! Я на операцию иду - пальцев не чувствую и дышу неровно! И ещё челюсть Варшавину подправить хочется. А у меня там пару миллиметров мимо и пиздец... Я потом что пациенту скажу - извини, у меня тут женщина косячит, я тебе немножко мозг сломал?
- Да я понимаю тебя. Решил, значит, решил...
Решил, да. И уже отчасти сожалею.
За забором звук тормозящей машины и отблески фар.
- А вот и наши! - идёт встречать Горыныч.
А я не иду. Выдергиваю из стола нож и провернув его пальцах втыкаю в помидор.
Присаживаюсь и, чтобы отвлечься, филигранно разрезаю тонкую шкурку.
Слышу Таин голос. Пальцы, вздрогнув, на мгновение теряют управляемость, и я снимаю слой "мяса", вместе со шкурой.
- Р-р-р...
Вот!
Швыряю рассерженно нож.
Под грудиной, словно, огромная рука сжимает моё сердце и лёгкие, сдавливает до боли солнечное сплетение и тащит беспощадно в ее сторону. Все трепещет, болит, колотится, давит. Хрен вдохнешь. Вот что за пиздец?
Я сопротивляюсь. Но это физически больно - сопротивляться этому.
Так...
Скручиваю крышку коньяка, наливая себе половину хрустального гранёного стакана.
- За тебя, Горыныч, - выпиваю размеренными глотками.
Закидываю сверху дольку лимона. Отвлекаюсь от беспорядков за грудиной на кислый вкус и разливающееся внутри ощущение согревающего огня. Меня слегка размазывает.
Смотрю в глаза приближающейся Таи.
Она без шапки. На распущенные волосы падают пушистые редкие снежинки. Щеки румяные, глаза ясные, на губах розовый блеск... Нежная и свежая. Очень красивая.
И хочется вжаться лицом в ее шею. И снова почувствовать пьянящий вкус ее кожи. Ощутить, как тает в моих руках.
Маня меня, шарф, под порывом ветра, падает с плеча, открывая в вырезе пальто шею.
А ещё хочется опять пощёчины от нее за упоротость, извиниться и поцеловать, исправляя эмоции.
- Добрый вечер, Руслан...
Не меньше хочется выпороть ее круглую аппетитную задницу за косяки. Чтобы попищала. И покаялась.
Ее передергивает от очередного порыва ветра. Зябко ведёт плечами.
- Иди в баню, - вздрагивают мои ноздри.
- Что? - растерянно и возмущённо.
- Греться, - добавляю я, стреляя взглядом на крыльцо бани.
Из трубы валит дым.
Облизываю горящие губы. И не могу отвести от нее взгляда.
- Бегом.
Отрицательно крутит головой, настороженно глядя мне в глаза.
Окей.
Снимаю со спинки стула дутую безрукавку Горыныча. И практически насильно надеваю сверху на ее пальто. Поправляю капюшон. Молча наливаю ей коньяк. Двигаю по столу. Вытаскиваю из кармана свои кожаные перчатки. Бросаю на стол перед ней.
И замерев, прислушиваюсь к себе. Мне по кайфу. По кайфу иметь возможность вот это всё...
Я чувствую удовлетворение и удовольствие. Сродни горячей коньячной волне внутри.
Этого делать не стоит. Но мой самоконтроль растворяет коньяк.
- Это что - вызов на дуэль, - угорает Горыныч, стреляя взглядом на перчатки. - Таисия выбирай веники, на скальпелях он тебя замочит. А так - хоть отхреначишь его безнаказанно!
- С днем рождения, большой человек! - обнимает его Тая.
И долго держит в объятиях. Отстраняется, заглядывает в глаза.
- Я желаю Вам любви.
- Ой, иди в баню с этой любовью, а! Мужикам одна беда с ней.
Разливает коньяк.
- Да, Хасан? - подъебывает меня.
- Иди в баню! - тихо рявкаю я.
Подхватывая девочек за плечи, ведёт внутрь.
- Начальник велел в баню...
Глава 47 - Зараза
На веранде вовсю тусовка, все уже там. Я не спешу присоединиться, заканчивая с шашлыками. Варшавин рядом с Зотовой отключает во мне все рациональное. И никакие доводы самому себе не работают.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Просто, блять, это моя женщина и всё! И нахер любые доводы!
Боюсь, сорвусь сейчас и выхватят оба. А на каком основании?
Ты пьяный, Хасанов. Это всё потому что ты - пьяный.
Да нихрена... Трезвый я тоже хреново держу себя в руках.
Забрав первую порцию шашлыков с собой, иду на веранду.
Жарко...
Все уже перевоплотились в белые простыни и восседают на диванах и креслах вокруг праздничного стола.
В центре торт от Виктории, украшенный темным шоколадом, орехами и кофейными зёрнами. У нее своя авторская кондитерская.
Девочки уютно и по-свойски обсуждают рецепты.
Вика сидит на коленях у мужа.
Тая, поджав ноги, устроилась в ротанговом кресле с бокалом вина. Волосы собраны наверх. Хвастается своими прекрасными плечами и ключицами, не иначе. Улыбается...
И мне хочется вот так же, как Державины... Чтобы на коленях... Чтобы совсем моя...
И вот так нахально, имея полное право, наглаживать ее изящные ножки на виду у всех, как делает сейчас Стеф. И чтобы точно также, машинально скользили ее пальчики по моему затылку. А губы периодически касались виска.
Даже не ощутив ни разу этого, я чувствую удовлетворение только представляя это себе. Это было бы хорошо…
Взглянув на меня, Тая напрягается, меняя расслабленную позу на закрытую.
- Хасан! - передает мне стакан Горыныч. - Ты "за любовь" пропустил. А она, зараза, мстительная.
Забираю стакан.
- Не чокаясь, - оскаливаюсь. - За заразу эту.
Рефлекторно бросаю взгляд в глаза Зотовой.
Мать твою, как мальчишку ломает! Скоро чесаться начну от невозможности прикасаться к ней.
- Раздевайся, давай. Неприлично в обществе голых людей в штанах ходить, - снимает шашлык в чашку Горыныч.
- Пальцы жирные... - беспомощно оглядываюсь я, в поисках салфеток.
- Таюш, проассистируй маэстро! - хихикает Ира, делая глоток из бокала. - Помоги раздеться.
- А меня из личных ассистентов выперли, - с мстительной ноткой. - Так что пусть маэстро сам со штанами разбирается.
Прячу улыбку, опуская взгляд.
Потому что и от этого лёгкого намека на флирт, пусть и недоброжелательный, у меня эндорфиновый шторм. И он заставляют мои губы улыбаться. И чувствовать себя счастливым. Никакой логики!
Чему улыбаться-то?! В груди раскол…
Вытираю руки мокрым полотенцем.
- Нашел! - залетает с улицы Давид с голым торсом.
В руках две бутылки шампанского, обе - в снегу. Ставит на стол.
Снимает со стекла потекшую охапку снега. Сжимает, превращая в маленькую ледышку и прикусив губу, наклоняясь сзади над Таей, аккуратненько отправляет ее в декольте.
Взвизгнув, она дёргается, прижимая руку к груди.
- Дава!! - возмущённо.
Все хихикают.
Швыряю зло полотенце в сторону.
Подмигнув ей, Варшавин, падает на диван напротив. Он тоже нетрезв.
Мое горло сжимается, губы дёргаются в оскале. Встречаемся с ним взглядами. Оба прищуриваемся с вызовом.
Ну зачем?! Зачем?? Ты же не претендуешь, Хасанов, да?
Нахер иди! - хочется сказать мне голосу разума.
Как будто это возможно контролировать - эти порывы собственнической агонии.
Он поднимает бутылку вина, демонстративно доливает Тае в уже пустой бокал.
Проходя мимо вынимаю бокал, у нее из руки.
Потому что - ревнивый идиот!
- Перед парилкой я бы Вам, Таисия Валерьевна, не советовал в таких количествах.
Со стуком ставлю на стол.
- Да ладно, Руслан, отстань от девочки, пусть расслабится, - защищает ее Ирина.
Ах, Ир Васильевна... Если бы я мог отстать!
Коньяк булькает...
Мы уходим в парилку, оставляя дам с Давидом.
- Стеф, а ты чего за место зава "травмы" не борешься? Кандидатуру свою снял...
- А нахер мне это? - ложится на спину, накрывая банной шапкой лицо. - Деньги? Да я их больше частной практикой заработаю, чем за эту должность. А время и сил она сожрёт столько, что ни жене, ни детям ничего не останется.
