Конечно, при этом они добавляют: какая жалость, что он свихнулся…»
Закончив читать, Джулиана испытала беспокойство, но одновременно обрела внутреннюю уверенность. Она представила себе довольно миловидную миссис Бассингтон-Смит, жену верховного судьи, с аккуратно уложенными черными локонами, которая объявляет, обмахиваясь веером, что Джулиана ничуть не лучше, чем ее мать.
Она вдруг вскипела. В самом деле, никого не касается, что они с Эллиотом поженились и как у них обстоят дела. Миссис Бассингтон-Смит не значилась в списке приглашенных на летний праздник. И Джулиана тут же решила, что этой дамы никогда не будет ни в одном ее списке приглашенных, отныне и во веки веков.
А Эллиот не сумасшедший. Совсем не сумасшедший! Он страдает от последствий того, что ему пришлось пережить, и старается преодолеть их.
Джулиана подавила в себе раздражение. Надо было отвечать на все письма, в первую очередь тем, кого любила больше всего. Потом она еще написала поставщикам в Абердин и Эдинбург, заказав все необходимое для дома, для праздника, для бала.
Эллиот передавал ей через Махиндара, что, если потребуется, она может неограниченно пользоваться его счетом. Со всей бережливостью и деловитостью, воспитанной в ней с детства, она отобрала самое лучшее по самой выгодной цене.
Когда Джулиана покончила с письмами и отправила Хэмиша отвезти их в деревню, наступило время ленча. Она по-свойски села завтракать вместе с Прити. Девочка умела держать себя за столом, заметила Джулиана. Правильно управлялась с ножом и вилкой, руками брала только хлеб.
Глядя на нее, у Джулианы стало тепло на сердце. Разве можно было не любить этого ребенка с непокорными черными волосами, с обаятельной улыбкой, щебечущего на смеси английского с пенджабским? У нее были темно-карие глаза, но взгляд Эллиота. Когда вырастет, девочка станет красавицей, и Джулиана поклялась себе, что будет заботиться о ней.
После ленча в столовую заглянула Чаннан, чтобы отвести Прити назад, на кухню. Девчушка обрадовалась, что можно опять поиграть не только с козой, но и с ее новой подругой – собакой, которая не изъявляла видимого желания вернуться домой к мистеру Макферсону.
Прити забралась к Джулиане на колени и поцеловала ее. Та прижала девочку к себе. Джулиана была довольна, что Эллиот забрал ребенка из Индии и привез сюда, где намного безопаснее.
Прити оставила еще один липкий поцелуй на щеке Джулианы, сползла с коленей, а потом, схватив Чаннан за руку, потащила пожилую женщину из комнаты.
Не прошло и минуты, как в столовой появился Махиндар. Вид у него был расстроенный.
– Хозяйка, к вам пожаловали с визитом.
– С визитом? – Джулиана встала, вытерла щеку, куда Прити приложилась своими медовыми губками. – Господи, кого еще принесло, когда у нас тут кто в лес, кто по дрова?
Махиндар протянул серебряный поднос, на котором лежали две визитные карточки с именами миссис Терелл и миссис Далримпл.
Глава 19
– О Боже! – воскликнула Джулиана. – Я совершенно точно помню, как говорила, что из-за ремонта мы не принимаем вплоть до летних праздников. Где мне их разместить?
– Не переживайте так, хозяйка. Комнату, которую вы отвели под завтраки, уже вымыли и убрали. Я могу подать туда чай с маленькими кексами. Молодая мисс Россморан научила Чаннан готовить их.
– Прекрасно, Махиндар. Вы – чудо. Отведите дам туда и предупредите, что я буду через минуту.
Слуга исчез.
Джулиана поправила волосы перед зеркалом и оглядела себя. В таком наряде гостей не принимают. На ней было обычное рабочее платье из коричневого поплина с минимумом отделки. Правда, у ее портнихи из Эдинбурга любые платья, даже такие, выходили прелестными и изящными.
«Пусть принимают нас такими, какие мы есть», – раздраженно подумала Джулиана, идя к комнате для завтраков через хаос, творившийся в доме.
При появлении Джулианы дамы поднялись, приветствуя ее. Они оглядели ее наряд, переглянулись, и их лица застыли.
– Прошу прощения за пыль и шум, – слегка покраснела Джулиана. – У нас работают строители, как вы сами видите.
Дамы уселись, восклицая, что по-другому и быть не может, что в столовой просто прелестно, что вид отсюда прекрасный и здесь будет настоящий рай, когда работы закончатся. Пока они болтали, в комнату проскользнул Махиндар, выставил на стол чайный сервиз, тот, который подарила Эйнсли, и трехъярусную горку с крошечными кексами и птифурами.
Джулиана разлила чай по чашкам.
– Мне кажется странным, что ваш муж привез с собой слуг из Индии, – сказала миссис Далримпл, принимая чашку и выбирая кекс. – Конечно, там приходилось их терпеть. Но сейчас мне нравятся слуги-шотландцы. Индийцы еле-еле передвигают ногами, и большинство из них откровенные воры. Это выводит из себя.
Джулиана глянула на Махиндара, который стоял с отсутствующим видом.
– Среди моих слуг воров нет, – сказала она. – Они прекрасные люди.
– Попомните мое слово, им нельзя доверять. – Миссис Далримпл взмахнула рукой с кексом. – И о чем только думает мистер Макбрайд, не понимаю. Индусы считают противоестественным готовить убоину, можете себе представить, миссис Терелл? Они вообще не едят мяса.
– Махиндар не индус, – заметила Джулиана. – Он сикх.
Миссис Далримпл пожала плечами.
– Это еще хуже. Они такие кровожадные.
– Я ни в коей мере не считаю его кровожадным, – сказала Джулиана. – Кстати, он прекрасно говорит по-английски. – Она послала миссис Далримпл многозначительный взгляд.
Та пропустила ее слова мимо ушей, потому что как раз в эту минуту откусила от своего кекса и принялась жевать. Неожиданно у нее на лице появилось странное выражение, и она закашлялась.
– Боже, помоги нам. Он нас отравил!
Махиндар удивленно вытаращился на нее. Миссис Терелл, которая рассматривала вид из окна и не обращала на них внимания, обернулась. Джулиана протянула миссис Далримпл салфетку и постаралась не отпрянуть от отвращения, когда та выплюнула пережеванный кекс.
– Это яд, – проскрежетала миссис Далримпл. – Немедленно пошлите за констеблем.
– Чушь! – Джулиана взяла кекс с горки и откусила. Аромат был неожиданным, но она его узнала. – Это корица, кардамон и немного черного перца. Какая прелесть! Передайте спасибо вашей жене, Махиндар. – Она улыбнулась, постаравшись донести до него мысль, что, если он хочет остаться в здравом уме, ему пора уносить ноги.
Слуга вежливо поклонился.
– Благодарю вас, хозяйка. – Сохраняя полное достоинство, он повернулся и вышел, не проронив ни слова.
