– Кто-нибудь еще знает об этом? – уточняю я.
– Нет. Все думают, что ребенок был мертворожденным. Даже если кто-то о чем-то и догадывается, он держит язык за зубами. Только, пожалуйста, никому об этом не говори.
– Не скажу, – обещаю я и протягиваю ей бумажный носовой платок с прикроватного столика. – Даю слово, этот разговор останется между нами.
Она аккуратно высмаркивается, складывает платочек и убирает его в карман юбки.
– Я никому об этом не рассказывала.
Несмотря на все еще льющиеся слезы, я не могу не отметить, что ей заметно полегчало. Такие страшные тайны – тяжкий груз для столь юной девушки. Но в этом месте, нет, в этом мире невозможно долго оставаться ребенком. Кладу ей на плечо руку, и она, поддавшись минутной слабости, приникает к моей груди и крепко меня обнимает.
– Последнее слово всегда остается за ним. Поэтому, о чем бы он тебя ни попросил, пожалуйста, ради собственного же блага, послушай его.
– Хорошо, – соглашаюсь я для видимости.
На самом-то деле ее рассказ только укрепил меня в намерении во что бы то ни было сбежать отсюда. Уподобиться той реке из атласа Линдена. В этом доме творятся вещи гораздо более жуткие, чем я когда-либо могла бы себе представить. Жизнь изменилась с тех пор, как в мамином саду цвели лилии, а все мои секреты легко умещались в бумажном стаканчике.
15
Сесилия доигрывает пьесу, и голограмма сворачивается, прячась обратно в клавиатуру. Девушка вытягивает над головой руки, похрустывая суставами пальцев.
– Прекрасное исполнение, дорогая, – говорит Линден.
Он, расположившись на диване, одной рукой обнимает меня, другой небрежно поглаживает по бедру Дженну, уютно устроившуюся с краю.
– Прямо маленький виртуоз. Хоть сейчас на сцену! – соглашается Дженна, накручивая на палец один из темных завитков Линдена.
– Ну, может, на сцену – это чересчур, – возражает Сесилия и накрывает клавиатуру защитным чехлом.
– И правда, – подхватываю я. – Концертные залы все какие-то неприветливые. Ты вроде рассказывала мне, что придумала эту мелодию, когда гуляла по розарию?
– Вообще-то это был лабиринт из живой изгороди, – поправляет меня Дженна.
– Вы обе ошибаетесь, – встревает Сесилия, забираясь к Линдену на колени. – Я сочинила ее в апельсиновой роще.
– Сама сочинила? – удивляется Линден.
Дженна все еще играет прядкой его волос, и он машинально склоняется к ней.
– Да. У меня это само собой получается: просто слышу в голове мелодию и стараюсь ее запомнить. Только вот…
Осекшись на полуслове, она отводит в сторону взгляд и тяжело вздыхает.
– Что такое, дорогая? – спрашивает Линден.
– Да вот, за последнее время ничегошеньки нового мне в голову не пришло, – сетует Сесилия. – Давно не была на свежем воздухе.
– Никто из нас не был, – говорю я. – Не только ты сидишь взаперти. Ураганы – штука опасная. Ты же сама видела, как крепко мне досталось. Сколько времени прошло, а я едва начала поправляться.
– Но за последние несколько недель не было ни одного урагана, – возражает мне Дженна. – Погода стоит замечательная. Ты как думаешь? – обращается она к Линдену.
Лицо последнего залито густым румянцем: быть объектом внимания сразу трех жен – то еще испытание.
– Н-н-наверное.
– Но Распорядитель Вон всего лишь хочет уберечь нас от опасности, – объясняю я. – Поэтому отныне все прогулки только в его сопровождении.
– Он вас повсюду сопровождает? – переспрашивает Линден.
– Не скажу, что мы от этого в восторге, – признается Дженна. – Мы, конечно, обожаем нашего свекра. Ты и сам знаешь. Но иногда девушкам просто необходимо побыть в одиночестве.
– Чтобы заняться творчеством, – разъясняет Сесилия.
– И поразмышлять, – добавляю я.
– И посекретничать, – продолжает список Дженна. – Нам с Рейн ни в теннис не сыграть, ни на батуте не попрыгать. Виртуальные игры – это, конечно, здорово, но мы же совсем не двигаемся.
– Не собиралась затрагивать эту тему, – не отстает Сесилия, – но они обе явно прибавили в весе.
– Кто бы говорил, – сощурившись, парирует Дженна.
Щеки Линдена к тому времени уже розоватого оттенка, поэтому, когда Сесилия, обхватив ладонями его лицо и нежно поцеловав, интересуется, не стала ли она из-за беременности менее привлекательной, ему окончательно изменяет выдержка.
– Т-ты прекрасна, – заверяет ее он. – Вы все просто красавицы. Если думаете, что свежий воздух пойдет вам на пользу, я поговорю с отцом. Я и не предполагал, что вы здесь так – хм – задыхаетесь.
– Правда? – восклицает Сесилия.
– В самом деле? – уточняю я, томно прижимаясь к нему.
– Какой же ты милый!
Отвесив комплимент, Дженна целует мужа в макушку.
Осторожно, но решительно он ссаживает Сесилию с колен и встает с нагретого места между мной и Дженной.
– Я поговорю с ним сегодня вечером, когда он вернется из больницы.
Мы трое замираем, выжидая, пока за ним не закроются двери лифта. Еще секунда, и мы валимся на диван, надрывая животы от хохота.
– Отлично сработано, – подводит итог Дженна.
– Даже лучше, чем планировали, – соглашаюсь я.
– Я справилась? – переживает Сесилия.
– Забудь о музыке, – отвечает Дженна, ероша ей волосы. – Ты прирожденная актриса!
Мы обнимаемся в знак нашей маленькой победы. Меня захватывает дух настоящего сестринства. Никогда не почувствую себя замужем в большей степени, чем сейчас.
В тот вечер, когда мы собираемся на выставку, у Сесилии начинаются схватки.
– Это так называемые предварительные схватки, – заверяет ее Распорядитель Вон. – Ложные.
Но вот боли у нее нешуточные. Она стоит на коленях у кровати, вцепившись в матрас. В глазах застыл неподдельный испуг. Нет, она не притворяется.
– Нам лучше остаться дома, – обращаюсь я к Линдену.
Я уже больше недели на ногах. Ровно столько времени потребовалось Дейдре, чтобы придумать и сшить восхитительное красное платье, которое сейчас на мне. Я не просто так выдержала часовую пытку кремами, воском и пилочками для ногтей, с завидным энтузиазмом проведенную группой немолодых женщин. У меня были большие планы на сегодняшний вечер. Мы с Линденом стоим на пороге комнаты Сесилии. Твердая линия плотно сжатых губ выдает его беспокойство.
Распорядитель Вон и Эль помогают Сесилии забраться на кровать.
– Идите, – настаивает Вон. – Ей еще два месяца до родов.
Я ему не доверяю. Представляю, как заходящуюся в крике Сесилию везут на каталке по бесконечным коридорам подвала, пока она рожает мертвого ребенка. Рядом Вон. Эта беспощадная тварь готовится препарировать маленькое тельце в поисках противоядия. В глазах у чудовища, вскрывающего собственного внука, нет ничего человеческого.
