спросил Игвар грозно.
−Ту, страшную. Селию. Говорит готов жениться на ней.
−Жениться? Это с какой ещё дури?!
−Видимо хочет править севером, − снова усмехнулся Брендан.
−В который раз он хочет чем−нибудь править?! — хмыкнул Игвар в ответ и снова что−то упало на пол. — Когда уже боги вразумят этого дурачка! Присматривай за ним, и держи подальше от дочерей ярла. И вообще от всего. А ярл пусть быстрее отплывает, пока я не передумал. Идём. Надо спешить.
Олинн завернула за колонну на галерее, влезла на её основание и спряталась за уступом. Ещё в детстве они частенько прятались здесь с Харальдом и Фэдой, когда играли. И едва она проникла в своё убежище, как дверь отворилась и тут же захлопнулась. Громыхнул замок, раздались удаляющиеся шаги и голоса, и Олинн поняла, что командор и его спутник ушли. Она спрыгнула вниз и осторожно прокралась к двери. Медленно взялась за ручку и налегла плечом, но дверь была заперта. И сама не зная зачем, движимая каким-то злорадным любопытством, Олинн отстегнула ключ от малой связки, которая была у неё с собой.
Ключи от покоев дочерей эйлин Гутхильды у неё никто не отобрал за ненадобностью. А может никто о них просто не подумал. Видимо, командора Брендана интересовали, в первую очередь, кладовые, оружейные и входы в замок, а не спальни девочек на верхних этажах. А сам Игвар, запирая комнату, воспользовался ключами эйлин Гутхильды.
Олинн оглянулась. Здесь галерею никто не охранял. Стража стояла внизу на лестницах и вверху на стене, откуда она только что спустилась. Момент был удачный, и Олинн, будто во сне, вложила ключ в замочную скважину, повернула, толкнула дверь и медленно вошла.
Комната после бегства Фэды осталась всё в том же состоянии, разве что постель командору перестелили, да убрали платья. А так, тот же столик и сундуки, и балдахин из плотной синей ткани над кроватью. Только теперь на том столике, где раньше лежали шкатулки Фэды, заколки-фибулы и гребни, сейчас были разложены свитки, стояла походная чернильница в изящной серебряной оплётке, а подле неё связка гусиных перьев в кружке из оленьего рога. На кровати лежала чистая мужская рубаха, а рядом наручи, плащ, перемётная сума из войлока и ещё одна походная сумка, кожаная, скатанная широким валиком. А на полу валялся шлем и кольчужная сетка — какая−то часть доспеха.
Олинн подошла, с любопытством разглядывая вещи Игвара. И даже сама понять не могла, почему делает это. От них пахло приятно: лесом, можжевеловыми ягодами и сосновой живицей, и чем-то горьким, и немного дымом. И вот так ярко чувствовать запах другого человека для Олинн было странно и непривычно. Она замерла у кровати и прислушалась к себе. И, что ей тоже показалось странным, сейчас она совершенно не чувствовала никакой опасности. И даже разозлилась на себя за это.
Почему? Ведь Игвар враг…
Но её предчувствие в этот раз молчало.
Она подумала, что будь её воля, плеснула бы сюда горючего масла и подожгла его вещи. Хотя, конечно, вреда особого это Игвару не принесёт. Но ей просто необходимо было хоть как−то, хоть в какой−то мелочи сделать ему больно.
От услышанного разговора всё у неё внутри просто кипело.
Она — трофей?! Она нужна ему, чтобы унизить ярла?! «Для чего ещё нужны женщины?» Ну, ясно же для чего. О, Луноликая! Да хоть бы ты обрушила на голову этого мерзавца всю свою немилость! Хоть бы Великая Эль утащила его в трясину вместе с его наглостью и южной спесью! Никогда она не будет его трофеем!
А ещё она понимала, куда и зачем уехал Игвар, и какую избушку он собрался разобрать по брёвнам. Избушку Тильды, конечно же!. Он думает найти там Звезду Севера. Видимо, она очень ему нужна, раз ради этого он, переодевшись монахом, пришёл в эти болота, а когда не вышло, то и сам замок захватил. И может быть Олруд королю вообще без надобности, раз он сюда даже не приехал. Может всё это нужно самому командору Гриру? Что такого в этой звезде? Может, стоит расспросить об этом Торвальда?
Но одно ясно, чтобы не стать «трофеем», ей нужно срочно бежать. В этой мысли она утвердилась окончательно. Ведь звезда на её руке, как клеймо, и если Игвар её увидит, то тогда уж он точно поймёт, что она ему соврала. И что помешает ему закинуть её на плечо и увезти, как и обещал. А там…
«Для чего ещё нужны женщины?!»
−Поищи себе других женщин, подлое чудище! — пробормотала Олинн в сердцах.
Она осторожно подошла к столику и стала рассматривать бумаги. Рядом с чернильницей лежал кофр, тот самый, в который ярл положил свитки для передачи королю. В одном он признавал Олинн своей законной дочерью, а в другом обещал ей в приданое земли от Олруда до Серебряной бухты. Она осторожно открыла кофр, развернула бумаги и убедилась, что это они и есть. И, не колеблясь ни одного мгновенья, вытащила их и сунула за пазуху, а в кофр положила другой, чистый свиток и закрыла крышку.
В конце концов, это её бумаги. Её новое имя. Она вынесла из-за него достаточно унижений. И пусть эта бумага останется у неё напоминанием о том, что ей пришлось пережить. Игвару она всё равно не нужна, раз уж он не признал в ней королевскую невесту. А вот отец признал её своей законной дочерью. В будущем, это может пригодиться, ведь мало ли, как всё обернётся в Бодваре. И законная дочь ярла Олруда с приданым, пусть и только на бумаге, не то же самое, что Олинн Суонн.
Глава 16
Олинн выскользнула из комнаты, оглянулась и быстро заперла дверь. Пристегнула ключ к связке, и торопливо направилась к лестнице, прижимая руку к груди, где под рубашкой были спрятаны бумаги. К счастью, на галерее по−прежнему никого не было, и Олинн надеялась, что и до самой кухни никто не попадётся, но…
…не повезло.
Из арки лестничного прохода ей навстречу шагнул Хейвуд, тот самый коротышка в красной рубахе, разговор о котором она только что подслушала. Он неторопливо откусывал от большого яблока и, завидев Олинн, остановился, перекрывая ей проход вниз.
−Куда спешишь, красавица? — спросил он, закладывая два пальца за расшитый серебряными бляхами пояс.
−Никуда, − ответила Олинн, чуть отступая, − на кухню.
−Милорд. Называй меня, милорд, северянка, − поправил он её с важным видом.
−Иду на кухню… милорд, − эхом отозвалась Олинн.
