да и с Даном сладить — кучу сил отнимает. Она вон, вообще уже не выдерживала.
При мысли о Богдане стало совсем тяжело и паскудно. Как ни старалась Юля на Ярославе сосредотачиваться, ничего не выходило, все же равняла и сквозь призму этого мужчины, потенциального жениха, оценивала, так и не дав еще никакого определенного ответа Ярославу. И, что самое ужасное, Ярослав выигрывал только от этой оценки, если на логику опираться, а у Юли внутри ничего не отзывалось, вот совершенно! И от осознания своей дурости становилось лишь хуже.
— Я прошу тебя остаться и проследить за всем. А с этой процедурой сама справлюсь, поверь мне, — твердо и уверенно добавила еще раз, прямо встретив изучающий взгляд Ярослава, словно оценивающий серьезность ее настроя и намерений.
Мужчина так и не присел, стоял у стола, будто мониторил окружающую обстановку.
— Ты позвонишь мне сразу, если вдруг понадобиться любая помощь? — поинтересовался он.
— Разумеется, — пообещала Юля, действительно зная, что может рассчитывать на моментальный отклик с его стороны. Только не видела нужды. — Но у них все продумано, поверь мне.
— Хорошо, Юля, — Ярослав поджал губы, продолжая серьезно смотреть на нее, явно не одобряя подобное решение. — Я не доволен таким подходом, но уважаю твои чувства и желания, а также твою просьбу. И очень надеюсь, что ты действительно понимаешь и все взвешиваешь верно.
— Я все понимаю и все проверила, — заверила Юля еще раз, в этот раз искренне улыбнувшись. Вниманию Ярослава к деталям можно было только позавидовать, ей к такому еще стремиться и стремиться.
— Хорошо, — повторил. — Но я буду сам тебе звонить, чтобы ты не постеснялась, вдруг что, — Ярик обошел стол и остановился около Юли, чуть наклонился, обхватив ее лицо теплой и сухой ладонью. — Во сколько операция?
— Назначена на десять утра, но там может сместиться на полчаса, как они предупреждают. Занимает все минут двадцать, это когда я ответить на вызов не смогу, — вроде бы все детали вспомнив, уточнила Юля, не отстраняясь.
— Понял, — кивнул Ярик, наклонился и коротко поцеловал ее в губы. Властно, по праву, как-то крепко, хоть и мимолетно.
А Юля… сама потянулась следом, чтобы продлить это прикосновение. Потому что не дрогнуло ничего. Только странно как-то. Не родное. Будоражащее касание, но больше тем, что чужое совсем и непривычное. Дивное и дикое какое-то для нее, привыкшей к совершенно иным поцелуям Богдана. С другой стороны, дело практики, вероятно, и все изменится, переформируется, станет «своим», если именно этому мужчине внимание уделять. Новые привычки выработаются, разве не так?
Ярик отстранился, одарив Юлю еще одним долгим и малопонятным ей, задумчивым взглядом, ласково прошелся ладонью по волосами, по щеке и, кивнув, как бы в подтверждение каким-то своим внутренним мыслям, ушел. Ему пора было в свой офис возвращаться, и так задержался у них на целый час, Юля действительно понимала.
А через три минуты в ее кабинет ворвался Дан. Совершенно иная атмосфера мигом в помещении: дышать сложно, воздух, казалось, плотный и горячий, не протолкнуть в горло, и взгляд настолько возмущенный, что ощущение реального ожога на коже оставляет!
— Так, малая, хватит! — отрывисто заявил с порога. — Я с тобой еду. Это даже не обсуждается! Не развалится тут ничего за день. Во сколько у тебя операция? — сразу подошел впритык к ее креслу, отрезая Юле все пути к отступлению. Навис.
— Нет, ты тут останешься, — не согласилась она, и не думая на это давление поддаваться. — И, ясное дело, я тебе время не скажу. Дан, я серьезно предупреждаю, тебе там делать нечего. Я сама справлюсь! — упрямо выдвинула вперед подбородок и поджала губы.
Дан саркастично хмыкнул, смерив ее пылающим и действительно встревоженным взглядом с ног до головы.
— Не чуди, Юль. На фига геройствовать? Я подстрахую, — тихо проговорил, наклонившись так, что почти носом в ее нос уперся. А глаза, в разрез с тоном, просто «орут», давят, дожимают.
— Нет, Дан, — непонятно, где силы нашла, чтобы спокойно покачать головой?
Под блузой уже спина мокрая, сердце в груди грохочет, руки дрожат, приходиться их сжимать, чтобы не заметил. А дыхание пропадает, предатель, выдает ее с головой хриплыми, громкими вздохами! Ни следа от невозмутимости, елки-палки!
И еще одно подтверждение, что ему там делать нечего, ну зачем ей такие нервы перед операцией?!
— Я сама справлюсь…
Он прижался… Да где там(!), впился в ее рот с такой жадностью и чем-то настолько глубинным, жестким, давящим! Не поцеловал даже, как отметку на губах Юли поставил. Как будто знал, что до этого ее Ярик целовал, и пытался выжечь любой след, любую память о другом мужчине! Стереть и малейшую молекулу запаха, вкуса чужака на ее устах!
Пульс в ушах моментально барабанит так, что ничего не слышит! Только его такое же тяжелое дыхание, потому что настолько же взведен. Лишь руки Дана на своих плечах через слои ткани ощущает так, будто по голой коже скользят, и Юля каждую черточку, каждую линию на его ладонях чувствует, знает, помнит!..
— И не жди! — тихо и сипло вдруг заявил ей Дан в самое ухо, прижав мочку губами, от чего Юля как-то беспомощно задрожала вся.
Еще раз крепко обнял, так стиснув, словно самому страшно и именно он нервничает тут больше нее из-за этой операции. После вышел, больше ничего не добавив, оставив Юлю ошеломленной, разгоряченной и сбитой с толку сверх всякой меры!
Нет! Ей однозначно нужен перерыв от этих волнений и мужчин!
Глава 14
«Шепотом-ропотом-ядом
По венам стекает разбитая сальса,
Я закричу: «Собирайся, уйди!»,
Но ты знаешь — надо остаться.
Что со мной будет потом?
Что со мной будет дальше?
Как без тебя прожить смогла все эти ночи раньше?»
Лобода «Пуля-дура»
Настоящее
Было часов двенадцать ночи, наверное, когда Юля вдруг начала нервничать. Странно, такое с ней сто лет не случалось, еще со времен соревнований, кажется, когда непонятный мандраж поднимал среди ночи, не позволяя спокойно спать. И вот тут проснулась и не может голову отключить. Самым настоящим образом волнуется же! Хотя сама всем и каждому убедительно доказывала, что ничего ей не предстоит страшного. И эту процедуру обсуждала с врачом подробно, до самых мельчайших деталей — все просто и ясно.
Но вот теперь сидела посреди вороха одеял и подушек и не могла угомонить собственные нервы! Даже смешно в какой-то степени, хоть иди и снотворное пей!
Вот уж когда пожалела, что отказалась от любой компании: а ведь
