болезнью я не сдюжу.
Он коротко кивнул, а после спросил, немного подумав:
— Ты думаешь, это она?
Пришло моё время обдумать, что хочу сказать:
— Не знаю. Правда, не знаю. Мелкие пакости, то понятно мне, она вдова при живом муже, тому я причина. Но грех такой… не просто убийство, а младенца. Детоубийства Земля не прощает. А это, — я сглотнула, набираясь сил, чтобы молвить такое вслух, — коли Таланда прокляли, то это и есть убийство. Потому как, если не придумаю ничего, если в следующий раз задержусь с тобой беседуя, то могу и не успеть помножившуюся заразу вытянуть.
Глава 26
И вновь, чёрная россыпь перед глазами, которую я вычерпываю силовым ковшом.
Сколько их таких было, сколько ещё будет… Малыш мой, измученный болезнью, постоянно спит, словно даёт мне налюбоваться собой, каждую чёрточку запомнить. Только, коли выйдет так, что я не справлюсь, мне всё равно не забыть.
Снова вошёл Файлирс, тихо и беззвучно.
— Забери Эселину, — одной рукой я дочку у груди держала, а другой жар у Таланда снимала. — Уснула, осторожнее. Снова пылает…
Файлирс уложил малышку.
— Сэсилия просит войти…
Какая-такая Сэсилия?
— Королева, — он понял мой молчаливый вопрос. — Отбывает в монастырь… что? Она королева, пусть молится за благо своей страны. Прощения хочет попросить за свои проделки.
— Я не хочу, — не просто не хочу. Как представлю, что она сейчас сюда войдёт, вся такая величественная, и я, нечёсанная столько дней.
— Как скажешь, — поцеловал меня в волосы и вышел.
Не успела дверь за ним захлопнуться, как послышался шум и крики.
— Нет, всё же я настаиваю! — молвя такое она и вошла. Я лишь глазом по ней мазнула, и вернулась к лечению.
— Как ты смеешь! — следом вбежал ошарашенный Файлирс.
— Меня выгоняют из собственного дворца! Я могу хотя бы в последний раз взглянуть в…
— Пошла вон! — руки короля так и тянутся к тонкой шее. Вновь.
— Оставь, не шумите, — пусть скажет и катится. — Детей разбудите. Что вы хотели ваше величество?
Секунда молчания.
— Я ради карантина отселила вас, — она не смешалась, не стушевалась. Голос звучит уверенно, в своём праве королева. — Я рассчитала, что… наследнику, — тут голос её дрогнул, — безопаснее подальше держаться от челяди. А вы, как его кормилица…
Вот как, значит, я тут для всех кормилица собственному сыну. Она продолжила говорить, я только голос слышала, когда дверь распахнулась.
— Ваше величество! — епископ наш, итвозский. — Кажется, нашли! Нужна ваша помощь.
Он было рванул, но замер.
— Хватит Сэсилия. Карета ждёт.
— Я не закончила! Вы! Используете меня, как ширму для своих дел. Я королева без королевства и жена без мужа, а теперь и без дома. Я прошу самую малость, лишь поговорить. Ваше величество!
— Эля? — король будто и не слышал её. Но видно, оставлять нас наедине не хочет.
— Иди.
— Я быстро.
Он ушёл, оставив нас наедине.
В этот миг что-то словно изменилось в спальне. Воздух похолодел.
— Я вывожу всю мебель из дворца, — жена Файлирса стала медленно приближаться к нам. Ко мне и двум колыбелям, — ты не понимаешь, остаёшься. Я выселяю тебя из спальни, которую ты, оборванка, заняла, как свою, со своими ублюдками — другая уже тряслась бы в карете. Ты остаёшься, — её губы подрагивают, будто нервически. Голос звенит. — Спальня, где жили короли Ондолии, на порог которой меня ни разу не пустили… Я проклинаю твоего ублюдка, а он жив!
Это было сильнее меня.
Ярость сплелась в один кокон с воздухом и снесла это чудовище к стене. Чудовище, что хочет лишить меня ребёнка.
— На помощь! Помогите! Нападение на королеву!
Дальше всё напоминало хорошо поставленный спектакль.
В комнату влетели фрейлины и несколько придворных из свиты королевы.
— Кормилица! Это она! Она хотела убить наследника, а когда ей это не удалось, напала на меня! На королеву! Она ударила меня магией!
Жар у Таланда, как назло, не спадает. Дрожащими руками я вожу над сыном, который проснулся, завозился. Начал хныкать, Эселина подхватила его плачь.
— Лорд Гаупфорт! Я нашла у неё вот это, посмотрите! — откуда ни возьмись она достала детское одеялко. Такого у моих детей никогда не было. — Она ведьма! Это она прокляла моего сына! Она прокляла всю страну! Приворожила короля, навлекла гнев создателевый на Ондолию!
Ей вторил строй голосов: плач, всхлипы, стоны.
— Схватить кормилицу! Именем королевы!
И если слушать и смотреть я была готова ещё долго, то оторвать меня от сына можно сейчас только мёртвой.
Волна сырой силы снесла всех наотмашь.
Как у дикого зверя в голове бьётся только одно: коли отвлекусь, потеряю сына.
— Что здесь происходит?
Герцог, он не разбираясь бросился ко мне, заслоняя меня от своих придворных, что поднимались с колен. Или меня от них.
— Нашёл! — Файлирс влетел через миг! — Эля! — тут только он огляделся, увидал собравшихся. — Это что ещё? Кто допустил? Прочь из покоев!
— Ваше величество! — я уже не смотрела. Только слушала, пытаясь изо всех сил успокоить плачущих детей.
Ещё никогда их крик так не рвал мне нутро. Ум понимает — то дети, а сердце кричит — больно им, беги! Что угодно делай, лишь бы ребёнок твой не плакал.
Голос вельможи продолжил молвить:
— Мы стали свидетелями… — снова чернь у Таланда, срочно надобно силу собрать, — при всех… напала…
— Всех в темницу!
— Ваша светлость, — позвала герцога, что всё так же стоял преградой каменной, — Таланду худшает, — шёпотом, пока обернулся он ко мне, — нельзя ждать, мне лечить его нужно.
— Стража! — гаркнул Прасгал, только не вошёл никто.
А чёрных точек всё больше и больше с каждым мигом.
— Стражи нет! Зато есть безумный король со своим безумным братом! — звонко зазвучала королева. — Есть законная королева и ведьма, что пыталась извести всю страну, — пауза, видать, на осознание, и: — лорд Гаупфорт! Как посол Вотэрда вы обязаны арестовать всех, кто угрожает жизни и здоровью дочери вашего короля, — нельзя больше ждать. Ещё секунду, коли ничего… — взять их!
Лечить и бить в одно время я не смогу. Не умею.
Остаётся лишь на короля надеяться, да на герцога, что не подпустят они к нам эту свору.
Мой ковш, сотканный из силы окунулся в ребёнка, чей плач уже кровью бьёт в ушах. Аккурат под сотрясание пола и стен. Крики людей, визг женщин…
Файлирс справится. Не может не справится.
Герцог атаковал с того же места, не оставляя нас без прикрытия.
Собираю вновь всю черноту с малыша своего, скидываю в горшок…
— Эля, — Файлирс как-то рядом оказался, протянул мне куколку тряпичную, — нашёл.
— Это не то, —
