Форма входа
Читем онлайн Сочинения. Письма - Павел Васильев
Шрифт:
-
+
Интервал:
-
+
Закладка:
Сделать
СИНИЦЫН И Кº
Первая поэма трилогии «Большой город»
1Страна лежала,В степи и лесаЗакутанная глухо,Логовом горИ студеных озер,И слушала,Как разрастаетсяВозле самого ее ухаРек монгольский, кочевничийРазговор.Ей еще мерещилисьСиние, в рябинах, дали,Она еще вынюхивалаЗолоченое слово «Русь»…Из-под бровей ее каменныхВылеталиСтаями утица и серый гусь.
И волков вольная казачья стаяПробиралась гуськомПо ее хребту,И, тяжелыми лопаткамиПод шкурой играя,Опасливый медведьУрчал в темноту.
2И, ширясь,Не переставали дивитьсяГлаза королевскихИ купецких дворовНа потрескивающий ворсЧерно-бурой лисицы,На связки соболейИ саженных бобров.
Они досылали бочками пороху и свинца,Но страна,Богатством своим густая,Бобром вцепляласьВ брови дельцаИ мантии оторачивалаГорностаем.
И соболиДорогиеНа женских плечахПоблескивали сдержанно,Тревожно И гордо,Будто помнили,Как их лупили в ночахСвирепой палкойПо окровавленным мордам.
3Но редкие выстрелыТаежных тропБыли подобныХлопанью птицы сбитой,И страна только нижеПасмурный наклоняла лоб,Крылатый,Лосиный,Готовый в битву.
Она под первыйВесеннийВыкрик гагарыВыпускала процвестьНароды свои,В дурман и урман уводила парыИ долго корчиласьВ судорогах любви.
А к осени,Спутав следы добычи,Волчонок скользилСквозь студеный дым,И всплескивалсяОтпустивший усищаВ рекахПолуфунтовый налим.
4К северу,В предгорьях,У ледовитых речек,Где в пескеСинева медвежьей стопы,Келейным богородицамПервые свечиСжигали одичавшие лесные попы.
Там ютилисьСмолевые поместья раскола,Заросшие по бровьГрехом и постом…И до самых крыльев светлыхТонули пчелыВ цвету золотом,В меду золотом.
И старцыЖелтый воскОтделяли богу,Мед — себе.Вечерами, после работ,Девки выходили,В песнях тая тревогу,Долгий и невеселыйВелиХоровод.
5К востокуТайга сходила на убыль,Клонились полыниДалеких ровных дорог,И, щурясь,Рукавом халатаЖирные губыВытирал, усмехаясь, степной царек.
И его невестаТрясла в смятеньеВ двадцать струй расплескавшеюся косой,И плясали над гривамиОт селенья к селеньюШапки острые,ПодбитыеКрасной лисой.
И в гремучем дождеКонского пляса,Под незрячим солнцем,В мертвом мерцаньи лунСтосковавшийся по барышамПобуревший прасолГнал на западПервыйТысячеголовый табун.
6На западеВиделись редкие взблескиСтали,По полям тянулисьРваныеЛемехов следы.Холеные, только что возмужалиГретыеЯблоновые сады.
Город стоялНа границе степных пожаров,Молебен о здравии царяОтслужив едва.ШаткуюСтругануюДоску тротуаровПламенем веселымНе успела одеть трава.
СубботыКрестом соборнымКрестились,Праздники сочно кропились вином,И лишь…Превосходительства…Генерал-губернатора…Выезд…Ставил городокНа дыбы конем.
7Да, когда теклоАрхиерейское богослуженьеВ христовых хоругвях,В блистанье паникадил,Город приходил —Хоть не сразу! —В движенье:ОдевалсяИ чинноНа улицу выходил.
И нога архипастыря,Гусарский сапогГод назад сменившаяНа мягкую туфлю,ПереступалаИсцелованныйСоборный порог,Волоча за собоюБороды,Плеши,Витые букли.
И дьякон, «вонмем» вытягивая,Рос и росДо самого куполаВ сиянья оправе,Пока распускался павлиний хвостВизантийский,ГлазастыйХвост православия.
8Впрочем,И иные в городе, к слову,Ангелы водились… И пошли далеко.Ангелы кожевенные — Ивановы,Ангелы скобяные — Золотаревы,Ангелы мукомольные — Синицын и Кº.
Детей растяНа перинах лебяжьего пуха,ИзбегаяСомнения и наук, —Во имя отца,СынаИ святаго духаРаботали не покладая рук.
Рынок непочат,Место злачно —Подводили счеты не мудрствуя:«Вишь, Восемь уплачено,Три истрачено,Четырнадцать тысячЧистый барыш».
9Федул Синицын,Набиравший силу,В городе Зейске на первых порахПо правуЗачинщика и старожилаКаменную мельницуПустил на парах.
И жилВозле ее доходного гула,Но из-за каких-то Петрусь и МарусьСбился не вовремя,Предался разгулуИ ушел в окаянство,ТеменьИ грусть.
И в конце года сорок восьмого,Двадцатого августа,Отодвинув засов,Его нашли в петле,Неживого,ПовиснувшегоНад семьей жерновов.
10Но сын его,Синицына Федула, —Артемий,Рябенький, неслышный,Волосом чал,Не кончил коммерческого с вестями темиИ в ЗейскУнаследовать всёПримчал.
И перед судьбой своей одинокой,Перед Зейском всемПредстал простак —Юнош незаметный,Голубоокий,С улыбкой на медовых устах.
Города отцы —Купцы —Подошли с подмогой,Дланью скользяПо умным усам:«Что уж там? Продай!»Но Артемий: «С богом,С маменькиной помощьюУправлюсь сам!»
11И повел.С почтеньицем, без сумленья,Вымерил прицелы,Округлил рубли…Так повел,Что города отцы —Купцы —В удивленьеСвистнули и плечом повели.
И пока ониГоршки деньгой набивали,КаждыйНеподвижен,Как божий храм,Темкин капитал подкатил едва лиНе к сотне тысяч,А то и к двумстам.
………………………………………..
12Он не копил,Он крутил обороты —Деньгу работать гнал! Оттого льПод ним очутилисьМукомольство,Охоты,ГалантереяИ соль.
И покуда купцы,Косясь на иконы,Карманы набивали,Крестились замком, —В конторах ТемкиныхНемцы-компаньоныСидели, трубки набив табаком.
И пока антихристом величалиКупцы за преферансомИ сулили суму,«Не зайдете ли к нам…На стаканЧаю…» —Губернатор писал ему.
13И мельницы антихриста,Крутя жернова,Рычали, позабывая усталость,И «юноши» с пролысинками головаНад прочимиНа аршин возвышалась.
И когдаВ купеческом клубе шелСын Синицына Федула —Артемий, —Отцы сторонилисьИ, одетые в шелк,Невесты от волненья потели.
И отцы думали:«Хорош сосед!Такой оберет, если надо! Страхи!Можно сказать, двадцать восемь лет —И такие,Можно сказать,Размахи!»
14Страна лежала,В степи и лесаЗакутанная глухо,Логовом горИ студеных озер,И слушала,Как разрастаетсяВозле самого ее ухаРек монгольский, кочевничий разговор.
Ей еще мерещилисьСиние, в рябинах, дали,Она еще вынюхивалаЗолоченое слово «Русь».Из-под бровей ее каменныхВылеталиСтаями утицаИ серый гусь,
Когда в знаменитое новолунье,Охотясь на лисицИ бобров,На самых пятках реки БегуньиЗолото отыскалОхотник Петров!
15Золото.Золото!Золото!!
16ПриискателиИз-под хмурого АлданаРасцеловали «мамок» дебелых,Закрутив ус,Подарив им на прощаньице,Дорогим да желанным,Колючие серьгиИ связки гремучих бус.
Вместо напутственной,Призакрыв веки,Соловей-гармонистШироко мехами развел,И на целые ночиРазыгрались в музыке реки,Мирные,ТекущиеСреди пашен и сел.
А за сотню верст,В пену одев колена,Полной горстьюВлаги разбрасывая изумруд,Исцарапав руки о камень,Дичала Лена,И запевал,Покачиваясь от тоски,Якут.
17Он на «ха» и на «хо»ЗадерживалсяИ, всё корочеИ всё яростнее вычеканивая «э»,Запевал,Когда стая востроносыхПриискательских оморочекУходилаНа ходулях шестовВ водовал.
Ему видно было,Как медленноИ шатучеПоползло на нихТулово кривоплечей горы.Язь плеснул.И рванулась черная тучаОстервенелой,Изголодавшейся мошкары.
И тогда онПесню поднялДо комарьего писка,А может, и самПолетел им вслед комаром,Чтобы в шею последнегоЖалом впиться,Возвратить свою кровь,Не отрываться добром!
18Приискатели двинулись.На золото!К Зейску!«Плюем на Бом —В дальню тайгу идем».А безвестный МитричСлезно крестил семействоИ наказывалБеречьХозяйство и дом.
И, пьяная, у плетнейДо рассвета по-птичьиТанцевала косматая Митрича тень, —Это собираласьНа заработок-добычуЛапотная силаИ мочьДеревень.Изба развалилась.Нечего ждать подмогу.Какое уж хозяйство?Почти что гол.И, хлебушка поевС кваскомНа дорогу,До свиданья, милая! Айда, пошел!
19А которые побогаче —Тоже, как же! —Детей собирали,Что на свадьбу, отцы.Каждому по лошади —Вороная — сажа!Татарские орешки —Подвешены бубенцы.
Под носом богатство!Мало что кто в достатке!К северу,К ЗейскуПуть стремя,Ехали новобранцы золотой лихорадки,Бабы, провожая,Шли у стремян.
И кой-где уже лавочник сапоги и ситцы,Провизию вез…«Дорога не далека.Амуниция нужна. Снедь пригодится.А там,Глядь,Не обидите и старика».
20И в городах дальнихТысячелистноГазеты подогревали:«Ура!» —Золотой азарт.Усы распушив,Узкогрудым гимназистамПозолотевшим глазомМоргнул Брет-Гарт.
Они бросили стихи писать.Сапоги обули.Они докажутПапахен и мамахен — черт возьми!Их перехватывалиГде-нибудьВ Саратове или Туле,Но иные прорывались,Чтобы полечь костьми,
Чтобы сгинутьВ призейских глухих просторах:Не вини, пащенок, ежели слаб!Уцелевших жеПриискатели вошь в проборахЗаставляли искать.И любили заместо баб.
21А в трехстах верстах от ЗейскаГрохотали бутары —Аж в ЗейскеСлышен былКирокСтук:Артемию Федулычу СиницынуНе хватало тары —Для заброски товара!На мельницах не хватало рук!
Мельницы ждалиЕго руки мановенья.Монополия его, вот он каков!Населению мелетЛишьДля потребленья —Остальное для себяИ для приисков.
И за пуды мукиОрудует,Как захочет!Не давая очухатьсяИ дела постичь,Захватывает россыпиЗа площадью площадь,Проценты беретС золотых добыч!
22Он оборачивался,Оборотливый,Скоро.Он брал и веху ставил:«Трогать не сметь!»Он непослушныхСмирял измором,Он дьяконовМог заставитьСлаву петь:«…Слава пресвятомуОборотному капиталу —Родителю богатств,МашинИ красот.Да преклонятся перед нимОт стара до мала,Да увеличитсяИ возрастет!
Слава стопе его,Что крепко всталаНа тех, кто безропотен,НищИ наг, —Слава, слава оборотному капиталу,Творцу и вседержителюВсяких благ!»
23Впрочем,И другие не дремали, к слову,Тоже подрабатывали,Как могли:Ангелы кожевенные — Ивановы,Ангелы скобяные — ЗолотаревыИ прочие многиеКороли.
Разрастался вкруг ЗейскаКупецкий нерест —Кто крал втихомолку,Кто прямо брал…Купцы надвигалисьВ поддевках черезРвущий надвое закатыУрал.
Купцы надвигалисьСквозь одичалые пурги,Улыбчивые,Ноздри крылами раздув,И вот ужеОрел изСанкт-ПетербургаПовернул на востокЗолоченый клюв.
24Так хищник степной,Оглядывая просторы,Круглую голову утопив в плечах,На сопке сидит,Кривую отставив шпору,С недобрымиЯнтарями в очах.
И вдруг обеспокоится,Заметив что-то —Там, далеко,Где с небом земля сошлась, —Чуть привстает,И вздрагиваетПеред полетом,И с клекотом срывается,Почти смеясь!
И на крыльяхЗолотом отливает Сила:Сбить добычу!Прокусить ей тонкое горло! Ага!Но, нырнувшая сбоку,С размаху когти вцепилаОпередившая добытчикаПустельга.
25Но Синицын вцепился. Крепок, прочен.Он ставил веху,И чтоб трогать не сметь!Треть государству,Треть — для прочихИ Артемию Федулычу третья треть!
Зануздали золото!Ого!Пора зануздать воду! —На первой пристаниОркестромИсполнен марш:Артемий ФедуловичИзволили пустить пароходыИ стаюТяжелых девушек —Барж.
Первая пристаньВ зелень убрана,Подняты копья литых якорей.Ура!ПароходыДымятТрубами.Ура!Да здравствует РоссияИ город Зейск!
26Ура!Букеты!Якоря подняты!Капитан в белом кителе:«Полный ход!»Генерал-губернаторНа пляшущих сходняхАртемию Федуловичу руку жмет.
Платки.Пароход захлебнулся ревом.Чайка.Чайки!Чайки летят с песка!На своем пароходе,В костюме чесучовом,Артемий Федулович —На свои прииска!
И покуда пароходуЧалки отдалиИ он, пошевеливая лапами,Пошел, —Верст за триста отсюда,В сукне и крахмале,УправляющихВыстраивалсяЧастокол.
27Сам наехал!Веселый,Дорогою не измучен —«Все так ездить будете», —Он не жалеет затрат.СотняУкрашенных лентамиТаратаек гремучихВ пыль и смятенье одела тракт.
«Сухо! Леса близки!Не горите ли?Ха! Бараки отстроили?Давно пора!»…Выстроенные в шеренгуОткормленные смотрители,Выставив груди,Прогрохотали: «Ура!»
Сам наехал!И на первом празднике званомОглядел барак,Обращенный стараньем в зал,Подошел к инженерше Марье ИваннеИ«На сопках Маньчжурии» —Приказал.
28И в сверканье плеч ее,До ласки охочих,Плыл по заводям вальса!Король!Парил!И, разыгравшись,Гонцов от «рабочих»Именными наградами одарил.
Но когда наутроС помпой,С трескомОбходил рабочих,Выстроенных в парад,Кто-то из рядов спокойно и вескоПослал ему вдогонку:«Наехал, гад».
Он не обернулся,Улыбчив прошел, однакоПриставу пальцем погрозил:«Смотри,Как же это так,Любезный вояка,У тебя, оказывается,Есть бунтари?..»
29И красные околышиТех словНе забыли…Время спустя за бараком в пылиНочью кому-тоДолгоРуки крутилиИ, саблями позвякивая,Увели.
А при отъездеВ последние горестные минутыАртемий ФедуловичСказал управляющим:«Господа,Набирайте китайцев,Китайцев вербуйте,Они понадежнее да посмирнее. Да».
И пошлиГолоплечие, фланелевые кули,ВыходцыИз соседнихГлухих песков.Заработок упал.Управляющие вздохнулиЛегче, подняв доход приисков.
30Зейск же расцветал.Под самыми приискамиЦветом, невиданнымВ этих местах.По улицам,ОдетымВ гололобый камень,Рысаки проходилиВ белых бинтах.
И франтов в галстукахИ клетчатых брюкахНачинала по ночамВыплевывать тьма,И к мощеным набережнымНа каменных брюхахШестиэтажные
Ползли дома.Река отступила.Осетры ее покорились навекиЭтому,С железом на хребте,Осетру.Целые ночи без усталиМчали улицы-реки,Пьяных на отмеляхОставляя к утру.
31В дыму кабаков зейскихЗейскиеСобственные цыганеСторублевый, аховыйПолучали заказ —Приискатель, упав,Башку раскроив в стакане,Топал каблуками на них;«А ну еще раз!»
И выскакивала Гордая,Ровные зубы скаля.«Ну, пошел, что ли!»В гарусе до колен, —Еще раз! — веселая —Цыгане гуляли —В синих и желтыхВоронках лент.
И бровями поигрывала —Эх! —Привозная,И волной ходилаОт гребня до пят!У гитар запутаны струны. Сейчас узнаем,Как под башмакамиДешевые деньгиХрустят.
32За праздничными лентамиШибко леталиХлопки голубями.Девочки в чаду табакаНа плечах у кавалеровДо слез хохотали,Вынимали пудреницыИз-за чулка.Они шептали: «Закажи нам, душка,Милый».И опять хохотали,Чтобы потом —Утром раскрыть глазаНа мятых подушкахИ деньги пересчитатьС оглядкой,Зверьком.
Лавочнику отдать, заплатить портному,Подарить хозяйке,Чтобы не ходила ворча,По лестнице взбежать.Позвонить.И по-деловомуТело заголить под шприцем врача.
33Шприц входилКостяной иглой скорпиона…Город пробуждался. Быстрее, спорей —Грохотом пролеток,Колокольным звоном,Хлопаньем магазинныхЖелезных дверей.
Дома поднималиТяжелые веки — шторы,Проходили и проходилиЛюдиВ оконной тьме,Счетов деревянную икруНачиналиМетать конторы,И дежурные «параши»Очищали в тюрьме.
И сотрясался от кашля,Носом в ботинок тыча,Чеботарь с харкотиной вместо зрачков,И проворная кошкаЛизала, мурлыча,Кровавые пятна его харчков.
34Город пробуждался.В залпах цветочной пылиНа крестах — деревянных Христах —Ржавели венки,Мимо кладбища, крестясь,РумяныеВ город входилиНа заработок плотники,ПильщикиИ печники.
Город пробуждался.В охранном отделении,Вздувая шарыЛощеных утренних щек,Гостя хозяин встречал: «А! Мое-с почтенье,Что у нас нового?» —Ложкой мешал чаек.
И гость в хохоток, в хохотокНа его допросы:«По порядочку, по порядочку,Как же-с, ась?»На ухо шептал. Принимал папиросуИ в креслах под конецОткидывался,Дымясь.
35И над всем этим роскошеством —Золотая пенка —Вывеска плавала, видимая далеко,Букв откормленныхВымуштрованнаяШеренга:«Контора Артемий Синицын и Кº».
Флаг трехцветныйПохлопывал, рея,Как на флагманском броненосцеПеред бедой.
Властелин чаевыхВ пудовой ливрееУ стеклянных дверей сверкал бородой.
Секретари в коридорахИграли в жмурки,Сталкивались, лапками хватая мрак,Наглухо,До ворота,Застегивали тужуркиИ садилисьЧернитьСнега бумаг.
36Запятые, кувыркаясь, летели,В пыльном удушьеОборваться грозил бумажный обвал, —И клиентовВо тьмеКолыхались туши,Но хозяина плюшевый кабинетПустовал.
Но хозяин на даче,Хмурый и валкий,Под лиственною овчиной террасВ сумеркахЛежалВ плетеной качалке,Ногти грыз и суживал глаз.Июньское небо,Высокое,Золотого крапа…«Следственно — природа…Следственно — прииска…»Встав на дыбыИ раскинув лапы,На него медведем шла тоска.
37Может быть, та самая,Что когда-тоУходила отца. И в горькой ее тениОн молча сиделРябой, бородатый,И слушал, как прислугаЗажигает огни.
О чем он думал?Может быть,Далекое детствоВдруг проблеснуло водопоем,Залаял пес?Некуда, Артемий Федулыч,От памяти деться —Ладонью не спрячешьСедых волос!
О чем он думал,Вглядываясь долгоВ садовую мглу, губой шевеля?Или нарыскавшегосяМатерого волкаТугоПредчувствияЗахлестнула петля?
38Однако с чего бы?Деньги чтили присягу,Барыши с высотНе катились вниз,И давно провезлиНа приискиПервую драгу —Закутанную в рогожиАмериканскую мисс.
Однако с чего бы?Стерегут крученые плеткиПеред злобой низовСомненье и страх.И, просеянныеСквозь решето решетки,Агитаторы на казенных хлебах.
Ну и всё же на даче,При звездах,Валкий,Он просиживал ночи,Угрюм и тих,На соломенной тихойВолне качалки…Но однажды решил:«В Москву! Никаких!»
39И через недельки двеНа вокзале мореные костиПоразмял. Оглядел каретные кузова…Вся в ёканье, в грохоте,Заморского гостя —Мать купечества — принимала Москва.
Вывески саженныеВыстроились в шпалеры,Рванулась навстречуСкаредная красотаПопечительницыВерноподданности и верыВ господа тихого Иисуса Христа.
Церкви мелькали:Та, сгорбившаяся, без сил,КороваС колоколами на шее,Та коньком златогривым.И лишь соборХриста Спасителя стыл,Неподвижный,Как скала перед взрывом.
40Из раскрытых чайных вываливались люди,Бычьей кровью вскормленные.Вели разговор.Лебеди плескалисьНа летящем в воздухе блюде,И мелькали кулакиИзвозчичьих ссор.
Мытари на углахПротягивали руки в муке, —Слепые, с прошением на груди:«Богом обиженному…»А те, что безруки,Глазами приказывали:«Пощади».
Из переулка,В коляске,Встречных шараша, —БабаВ драгоценной собольейПыли…Артемий поглядел:«Соболи-то! Наши!Ишь куда, сердечных, их упекли».
41Этак зажил в Москве,Уже знаемой им когда-то,Обменялся визитамиС тузамиГрада сего.
Секретарь всё допрашивал: «Как?»— «Скучновато…Ну, а впрочем, вглядеться,Так ничего…»
«Ну, а впрочем, вглядеться, так…»Так на рассветеВглядывается хмурый, ушастый сыч…..Провожатый — обжилсяВ синицынской каретеИ обвык,Собакой приставший хлыщ.
И однажды,Букет заказав подороже,Заглянул в глаза Артемию:«Нельзя!Всё же, понимаете, Артемий Федулыч, всё же,Хоть захудавшие, а князья».
42Но АртемиюПонравилась нежданно фамилья:«Синицын к Горлицыным!»Он сказал: «Ускорь».Пара серых в яблоках,Морды мыля,Понесла ихНа рысяхПо Тверской.
Хлыщ заранееПодготовил встречу как надо,Подмигнул:«Золотопромышленник! Миллионер!»И пропахшая шубамиПередней прохладаИх встречала торжественно,На особый манер.
Глаженый лакей,Пудреный, гладколицый,Карточки на серебряный принял поднос,В залы прошелИ «Господин Синицын»Басом внушительнейшим произнес.
43«Просить!»…………………………………………………..Мадам Горлицына, просто мадам,Фелица Дмитриевна — тень Фелицы —Накопила одышку,Но к сорока трем годамВсё еще по паркету ходила львицей.Кутежом,Прокученными деньгамиОт нее разило,«Катьками», загубленными зазря.Вовремя Фелица сообразила —Выкрасила волосы,Бросила якоря.Вовремя Фелица сообразила —Тщеславия и шика последний заслон —Дом оставила,Где дочь растилаИ держалаЛитературный салон.
44Здесь бывалВнимательный к обедам мужчина,Пахнущий табаком,Стриженный свирепо в скобу,По неизвестным и темным причинамВызвавшийсяПрославить избу.
И его ненавистник,В штанах полосатыхКарапуз, щебечущий про асфальт,В стихах коегоБылЛишь один достаток —Богом ему ниспосланныйМальчишеский альт.
И третий… четвертый…Досужей толпы забавы,СлавословыОскудевшей от слав луны,Дикие и злые охвостья славы,Хвост цивилизации —Льстецы и говоруны.
45Синицыну не дали опомниться хозяйка и стаяПрочих:Ренн, Кобылочкин,Дочь хозяйки — Ирен…«Садитесь, прошу вас,Сейчас читаетСтихи в честь ИриныПоэтРенн».
Что ж?Артемий спокойноПримостился в кресле,Слушать приготовился,Хоть не понималНи аза.Ренн с бумагой в руке поднялся,И вдруг полезлиКруглые под бровь Ренна глаза:
МАДРИГАЛ В ЗАСУХУСреди пиров корявости,В дыму пивных шумношатающихся стоекЯ не позабудуТвой глазастый праздник:Десятый день парное солнышко,Лукавствуют уральские топазыВ теплой ресничной рощице.Май твой нежностью набухаетВ зелени, в пенных яблонях полощется,Высокая Ирина Горлицына.Крепкоплечая!Смотри,Весны переворот:Двадцатый деньКолючее ведрышкоЗасухой рвется.
В задыхающихся поляхСхвати над трехгорьемБескровное облачко,Примани им хмурые тучи,Помоги нам пролитьсяЦистернами пильзенских строкПеред твоимиУзконебоскребными ногами, —Глав обольстительница,Ирина Первостолицына!
46«Браво! Браво!»Хлыщ склонился: «Артемий Федулыч,Хлопайте!» Но Синицын суров,Тих сидел.Драгоценнейшим ветром дулоВ скулы, огрубелые от ветров.Он в кресло ушел,Хуже сделался, меньше,Он гляделВсё внимательнее и веселей,Он товар оценивал — знаменитый оценщик, —Как когда-то оценивал соболей.И на сам делеНе дивиться нельзяНа Ирину Горлицыну —Волосы стянуты узлищем тугим,И глаза, попыхивающие под ресницамиОтсветом долгим,Отсветом золотым и густым.
47Вокруг нее охотниковКруги сужались,Но покуда ещеНикому не довелосьПриручить, прикрутить,Окольцевать ей палец,Захватить хоть горстьОт пепла ее волос.
…………………………………….
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Сочинения. Письма - Павел Васильев бесплатно.
Похожие на Сочинения. Письма - Павел Васильев книги
- Мосты. От тебя до меня века и дороги - Ирина Светличная - Поэзия
- Разрыв-трава - София Парнок - Поэзия
- Стихотворения в прозе - Иннокентий Анненский - Поэзия
- Рок, шансон и патефон. Стихи - Алексей Денисов - Поэзия
- Морфей - Владислав Кленов - Драматургия / Короткие любовные романы / Поэзия