Острия стрел! Ужасный образ. У Тибо возникло то же неприятное чувство, какое не покидало его всю зиму, когда он пытался вязать: клубок убегал, спутывая нитки в немыслимые узлы, петли распускались или вдруг раздваивались, будто по указу чьей-то злой воли. Но тогда, зимой, это была лишь шерсть. Теперь же…
– Капитан, – решил он, – с сегодняшнего дня вас всюду должен сопровождать телохранитель.
Гийом хотел возразить, но Тибо уже говорил камергеру:
– Манфред, устройте так, чтобы все во дворце и днем и ночью запирали двери. Дамы, у которых исчезли украшения, уже завели такую привычку, но остальные, возможно, нет. И проследите путь этой проклятой бутылки. Найдите мне того, кто вклинился между Мартой и вами. Также я хочу, чтобы впредь малейшее происшествие тут же сообщалось мне лично. И, Манфред, никому ни слова о том, что вы здесь слышали.
Манфред повернул к королю оскорбленный профиль; он все зажимал горлышко бутылки салфеткой, как будто останавливая кровотечение. Гийом подождал, пока он займет свое место между двух гобеленов, и решился задать больше всего мучивший его вопрос:
– Что касается свадь…
– Ну уж нет, капитан. Вы женитесь, – отрезал Тибо.
– Сир, времена трудные, я, мы…
Тибо хлопнул по столу ладонью.
– Обвенчайтесь же вы, капитан, кузина, обвенчайтесь наконец! Больше мы к этому не возвращаемся. У вас свадьба двадцать второго ноября, ровно через восемнадцать дней. Точка.
– Но обстановка слишком напряженная, сир…
– Капитан, сколько раз вам повторять? Нам нужно счастливое событие. Сча-стли-во-е! К тому же сами посудите: на большом празднике весь двор предстанет перед нами как на ладони. А подготовка к нему займет всех, тем самым спутав недоброжелателю карты.
Вновь воцарилось молчание: каждый обдумывал про себя соображения короля. Гийом считал, что, напротив, большой праздник создаст идеальные условия для самого дерзкого покушения. И ему совсем не нравилась мысль провести такой драгоценный день своей жизни, стиснув зубы. Элизабет же не видела никаких причин для спешки. Счастье было для нее дороже чести, да и сторожку не достроили.
Эма слишком хорошо знала Тибо. Каждая его ошибка была следствием излишнего оптимизма. Слишком уж часто он полагался на свою счастливую звезду. Сначала поединок, теперь – свадьба. Ему не хватало осмотрительности. А для монарха, чье правление так хрупко, этот недостаток мог стать роковым. Она поймала его взгляд и отрицательно покачала головой. Он отвел глаза.
Лисандр тем временем разглядывал невесту с женихом. Они сидели, одинаково скрестив руки и наклонив лбы под одним углом. Ему казалось, что они идеально друг другу подходят, и именно он сумел их убедить:
– Король с королевой тоже поженились не в самое удобное время. Помните? Прямо посреди погони… На корабле ведь тоже всем не хватало счастья. Разве не хорошо было? Хорошо.
И правда. Принц Тибо и тайная пассажирка обменялись медальонами в матросских штанах, при куда худших обстоятельствах, и тем самым подарили команде самый трогательный момент за все плавание. Воспоминание подействовало на Гийома. Он повернулся к Элизабет и улыбнулся ей той особой, только ей предназначенной улыбкой.
– Хорошо, кузен, – она улыбнулась в ответ, – оставим все как есть.
– Превосходно, – подытожил Тибо.
Он поднял бокал и, не останови его в последний миг Эма, отхлебнул бы крови.
– Капитан, – прибавил он, отодвигая бокал подальше, – вам нужны соответствующие галуны на мундире.
– Зачем? Разве я меняю ранг?
– В известном смысле, да. Хочу видеть вас в новом кителе с золотой звездой на каждом рукаве.
Гийом погладил красную капитанскую звезду, вышитую на сукне винного цвета. Будучи человеком скромным, он прекрасно довольствовался одной, едва заметной звездой. И вообще, на пуговицах у него блестела лисья голова, что говорило о придворном положении, все вокруг называли его «капитаном» – к чему желать большего? Но Тибо настаивал:
– Король ценит вас куда выше, чем на одну звезду. Кто еще сможет так безропотно сносить каждый день мое кресло на львиных лапах? Две звезды, вышитые золотом, на новеньком кителе. Это мое последнее слово.
– Предлагаю компромисс, сир.
– Ох, узнаю вас, Лебель! Во всем вам нужен компромисс. Какой же?
– Замените звезду на той форме, которая сейчас на мне, ваше величество. Ее сшили после нашего с вами путешествия по туннелю, ей и двадцати дней не будет.
И, поскольку видно было, что Тибо сомневается, он добавил привычный аргумент:
– Ради экономии, сир. Пусть просто перешьют звезду.
На самом же деле Гийому попросту сложно было представить жизнь без бардака в карманах. Морской нож, с которым он никогда не расставался, трубка жены каменщика, рисунок горки булыжников у Френельской пещеры, сломанные часы, лента Элизабет, три обрезка бечевки, стихотворение, платок, огрызок яблока, – он всё как есть переложил в новый китель и не знал бы, как быть с другим. Тибо пожал плечами. Он не собирался ссориться с другом из-за тряпок.
– Нам нужно решить вопрос поважнее, кузен… – вклинилась Элизабет. – У нас всё еще нет свидетелей. Есть у меня одна мысль, но Гийом меня удерживает. А я говорю ему, что времени остается мало…
Тибо сразу понял, к чему она ведет. И весь расцвел.
– Да-да. Особого выбора, кузина, у вас нет, так что придется довольствоваться первыми, кто под руку попадется.
– Так, значит, ты согласен? А ты, Эма?
– Это честь, – приняла предложение Эма, ничего не знавшая о традиции, по которой монархи могут быть свидетелями лишь на свадьбе других монархов.
– Именно, честь, – подтвердил Тибо, прекрасно все зная. – Однако в таком случае, капитан, я возобновляю переговоры. Две звезды и телохранитель.
Гийом поклонился.
– Две звезды, один китель, один охранник, сир. По рукам.
Каждому захотелось забыть на время о нависшей над дворцом угрозе. Жених с невестой были наглядным доказательством, что земля по-прежнему вертится и нужно продолжать любить, несмотря ни на что. Только камергер, казалось, не радовался. Тибо заметил это и, предчувствуя упрек, сыграл на опережение:
– Ступайте, Манфред. Передайте мои распоряжения и разыщите виновного.
– Но как же десерт, ваше королевское величество?
– Ваше королевское величество еще помнит, как орудовать ножом.
– В распределении поровну у короля богатый опыт, – пошутила Эма.
– Что ж, в таком случае… – сдался Манфред. – Однако для сорбета, сир, я бы советовал использовать ложку.
Тибо указал ложкой на дверь. Манфред вышел.
Десерт не затянулся. Когда все разошлись, Лоран Лемуан вновь начал долгий подъем в обсерваторию. Чтобы скрыть, что он планирует остаться там до утра, он не взял с собой ни одеяла, ни любимой грелки. Он разложил в темном углу девять томов «Энциклопедии естественного мира», которые Феликс только что внес по лестнице словно десяток яиц. Книги послужат ему постелью.
– Феликс, взгляни в окуляр, – попросил его заодно астроном, – что ты видишь? Готов поспорить, что не звездное небо.
– Мда… – только и сказал штурман.
– И что там?
– Восточное крыло… Хм…
– Восточное крыло… – задумчиво повторил Лемуан.
Кто из окружения Тибо живет в восточном крыле? Там только гостевые комнаты. Так что сейчас оно почти пустое. Ни один чужестранец не рискнул посещать Краеугольный Камень накануне морозов. Были только двое купцов из Лесов и последняя двоюродная бабушка Тибо: она была известна своим снобизмом и поселилась в комнате для послов. И еще доктор Корбьер.
Лемуан поразмыслил, протирая очки. Лошадь у посыльной, пустельга у Лисандра, книга у Гийома и Элизабет, вино у короля… доктор хорошо укладывался в ряд, и, возможно, самое дорогое, что у него есть, в опасности.
– Господин Лемуан, а вам не боязно тут одному оставаться? – забеспокоился великан, старательно наводя телескоп туда, где как раз зажглась Глориоль.
Лемуан, которому, конечно, было не по себе, перевел разговор:
