Ломанулась в прихожую, едва не сбив с ног папеньку.
К черту все. Мне надо хоть на миг успокоиться, придти в себя, иначе некрасивый скандал запросто перейдет в не менее некрасивые бабские разборки. Я уже на грани, еле держусь, чтобы не вцепиться этой заразе в крендель на голове. Плевать, что она в два раза старше меня, это не дает ей право вести себя по-хамски, отчитывать мою мать, и глазеть на моего отца, капая слюнями на нашу праздничную скатерть!!!
Раздраженно щелкнула замком и распахнула дверь, даже не потрудившись посмотреть в глазок. А зря.
На лестничной площадке стоял Олень и хмуро смотрел на меня.
Раз уж у меня сегодня вечер боевых действий и неприятной правды, то почему бы и с Северным окончательно отношения не выяснить? Смысл молчать и строить из себя гордую? Лучше уж вывалить все, что на душе накопилось. У меня сейчас такой запал полыхает, что всех разнесу, без сожаления.
Едва переборола желание послать начальничка далеко и надолго, и захлопнуть перед носом дверь, вместо этого вышла к нему:
— Ну, здравствуй, Северный!
Глава 15
Я терпеть не могу женские истерики и искренне полагал, что уж кто-кто, а Кулакова им не подвержена.
Ошибся.
За каких-то пятнадцать минут она превратилась из милой девочки в угрюмую мегеру, которая даже смотреть в мою сторону не хотела.
Я попытался с ней поговорить, в итоге нарвался на такой взгляд, что, если бы им можно было убивать — меня бы размазало тонким слоем по всему кабинету.
И что теперь? Я должен сидеть рядом, смотреть на нее преданными глазами? Встать на колени и молить о прощении? Знать бы еще в чем провинился.
Куча звонков, посетителей, суматоха в офисе и градус напряжения в офисе взвился до опасно высокой отметки. Мне надо было решить массу рабочих вопросов, перед тем как уходить на длинные праздничные выходные и не было ни сил, ни времени на то, чтобы угадывать причины столь внезапной перемены настроения. Сама она говорить ничего не собиралась. По работе делала все, но стоило только поинтересоваться в чем проблема, как разворачивалась и молча уходила.
Вот и что мне с этим делать?
Я честно пытался мирно поговорить, найти решение проблемы, если таковая на самом деле была, но неизменно напарывался на холод и отчуждение. Это раздражало. Неужели нельзя по-взрослому все выяснить, без этих игр в «угадай, где ты накосячил». Да еще клиенты наседали, начальство трезвонило по сто раз в час, парни тупили, делая ошибки там, где и старшеклассник справится.
В общим, я сорвался.
В конце рабочего дня подошел к ней, предложил подвезти до дома, а в ответ получил пренебрежительный взгляд и ядовитое «и без тебя справлюсь».
Справишься? Ну и справляйся на здоровье! А я задолбался.
Развернулся и ушел, оставив ее за спиной. Пусть подумает о своем поведении, успокоится, вытащит вожжу из-под хвоста, тогда и поговорим.
Вечером едва сдержался что бы написать ей. Так привык к нашему дурашливому общению перед сном, что чувствовал себя несчастным. Словно конфетку отобрали.
Дина тоже не писала и не звонила. Ни вечером, ни утром, ни весь следующий день я не получил от нее ни единого сообщения. Это бесило и одновременно пугало.
Что ей не так-то? Ведь все было здорово и вдруг такое.
Оставалась надежда на корпоратив. Зажму где-нибудь в темном углу и вытрясу из нее всю дурь.
Отличный план. Жаль, что с треском провалился. Потому что она не пришла! И на мои звонки не отвечала, хотя я набирал ее десятки раз.
Это уже не в какие ворота не лезет!
Сначала я разозлился, махнул на нее рукой и присоединился к веселым ребятам, шумно отмечающим Новый год. Выступил с пламенной речью, дабы сплотить корпоративный дух, с удовольствием поучаствовал в конкурсах неутомимого ведущего. Громко смеялся, шутил. В общем кутил изо всех сил, пытаясь убедить себя, что все хорошо, все здорово, а если кто-то хочет дуться и сидеть дома — его право, а мне плевать.
Через полчаса стало ясно, что не плевать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Вышел в холл и попытался с ней связаться еще раз. Гудки шли, но Дина трубку не брала, включив полный игнор.
Да что не так-то? Мне может кто-нибудь объяснить? Что за ерунда?
Окончательно рассвирепев, накатал ей длинное послание в вайбере, но моя дорогая помощница и по совместительству заноза в одном месте, даже не отрыла сообщение.
Эта ситуация меня бесила все больше и больше, и мне до дрожи хотелось узнать в чем дело. Какая такая шлея ей под хвост попала.
Откладывать разговор до понедельника просто не было сил и терпения, поэтому я вернулся в зал, еще немного пообщался с коллегами, которые и без меня прекрасно развлекались, разродился еще одной торжественной речью, в конце извинился и ушел, сославшись на семейные обстоятельства.
Такси приехало моментально. Я не успел накинуть пальто, как пришло сообщение о том, что серая иномарка ожидает меня у выхода. Прекрасно.
По пустынным улицам, без единой остановки на светофоре, мы мигом добрались до ее дома, для надежности еще раз позвонил ей, давая последний шанс, но в ответ прозвучали все те же равнодушные звонки. Ну все, нахалка, сама напросилась! ПТУшник идет в гости.
Мне повезло, в подъезд я проник беспрепятственно — какой-то умник забыл прикрыть дверь, выпуская драгоценное тепло из дома на студеный морозный воздух.
Бодро поднимался наверх, пытаясь придумать, что говорить, как говорить, но в голове ни единой ценной мысли. Что ж, придется действовать по обстоятельствам. Так или иначе, но я не уйду, пока не получу ответ на вопрос «какого хрена происходит?». Если потребуется, утащу ее силой из дома, и не отпущу до тех пор, пока все не проясниться.
Правда перед ее дверью слегка оробел, вспомнив о том, что дома может быть не только Дина, но и ее родители, которым я не нравлюсь. Плевать!
Выдохнул и решительно нажал кнопку звонка. В квартире раздалась протяжная дрель, потом послышались торопливые шаги, и дверь резко распахнулась.
На пороге стояла Дина. Румяная, злая, с бешено сверкающими глазами.
На миг показалось, что она сейчас пошлет меня к черту и захлопнет дверь, но Кулакова улыбнулась кровожадно и подошла ко мне:
— Ну здравствуй, Северный!
От ее тона аж не по себе стало.
– И тебе не болеть, Диночка, — произнес мрачно, рассматривая ее шальную физиономию.
Что же тебя так раздраконило, милая?
***
— Зачем пожаловал? — спросила раздраженно.
— Соскучился, — я попытался сгладить ситуацию, хотя и не понимал в чем суть конфликта.
— Классс, — девушка картинно прижала руки к груди, — я бы поплакала от умиления, но, извини, настроения нет.
Я ее не узнавал. Словно это не моя Дина, а маленький злобный ежик, растопыривший во все стороны острые иголки.
— Что происходит?
— Ничего. Все прекрасно.
— Прекрасно? Ты вчера, как ужаленная, рычала на всех. Сегодня проигнорировала корпоратив, хотя тебя ждали.
— И кто же меня там ждал? — фыркнула, презрительно сморщив нос, — уж не ты ли?
— Я, — кивнул сердито, — представь себе.
— А смысл?
От ее ответа опешил. Что значит «а смысл?», она издевается что ли. Не понимаю.
— Может, объяснишь, что происходит? — спросил, еле сдерживаясь. Весь этот бред уже порядком притомил.
— Ты еще смеешь спрашивать? — вскинулась она, окончательно выводя из себя.
— Я не просто спрашиваю, а требую вменяемых объяснений, какая муха тебя укусила.
Она только смотрела на меня и ошарашенно качала головой:
— Ну ты и стервец, Антон. Таких еще поискать надо.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Отлично. Я еще и стервец. Просто замечательно. По идее надо оскорбить и с высоко поднятой головой уйти, но черт побери я не хочу никуда уходить. Наоборот, во мне пылает зверское желание разобраться со всей этой херней.
— Я так и не услышал вразумительного ответа. Какого хрена тебя разобрало?
