– Что до сих пор приводит меня в замешательство, – проговорила матушка Лути, – так это одержимость Валберта тобой.
– Да я и сама удивлена, – согласилась Чандра.
– Я много думала об этом. Это, должно быть, от того, что ты мироходец, – размышляла вслух Лути. – Причины Валберта преследовать тебя, и рассчитывать на твою казнь, как я подозреваю – это пожар в Западном лесу, нападение на призрачного надсмотрщика и твоя стычка с его людьми. Но оно не объясняет вот этого.
Лути махнула рукой к окну, указывая на осаду за стенами монастыря, защищавшими их. – А поскольку этот человек, которого ты мне описала, Гидеон, также мироходец... – Матушка Лути покачала головой. – Это значит, что все это – не оттого, что Валберт считает тебя единственным мироходцем в Регате. Так что, чего бы Валберт от тебя ни хотел, и чего бы он ни боялся, это связано с тем, кто есть именно ты.
– Но он не знает ничего именно обо мне.
– Одну вещь он все же знает. Поэтому я делаю вывод, что это ключевая черта. В отличие от Гидеона, ты владеешь магией огня.
– И что? – переспросила Чандра. – Я все еще не понимаю, чего он хочет от огненного мага-мироходца и почему он все это делает.
– Я тоже не понимаю. Может, его одержимость тобой – это признак безумия? И в этом случае, мы можем надеяться, что его скоро убьют и заменят кем-нибудь, кто покончит с осадой и уйдет восвояси?
– Гидеон знает его, а Самир с ним встречался, – возразила Чандра, – и ни один из них, кажется, не считает его сумасшедшим.
– О да. Я выдаю желаемое за действительное. А ты можешь просто уйти от всех этих неприятностей, ты же знаешь.
– Нет, – твердо сказала Чандра. – Я не сбегу в безопасное место и не брошу вас разбираться с бедами, которые случились из-за того, что я была здесь. Ну и вообще, что это даст? Что, разве Валберт будет милосердным к вам, если вы дадите мне сбежать вместо того, чтобы выдать меня ему?
– Интересно... – глубокомысленно проговорила матушка Лути.
– Что интересно?
– Валберт был убежден, что ты придешь обратно, и ты пришла, – пробормотала матушка. – Теперь он так же очевидно убежден, что ты не уйдешь, и, в самом деле, так и есть.
Чандру передернуло. Неужели Валберт знает о ней больше, чем она полагала? Гидеон, кажется, так не думал, но это могло значить лишь то, что Валберт не доверял ему полностью.
В первый раз за все время Чандра начала размышлять, не должна ли она покинуть Регату. Но затем она вспомнила о монахах Керала, которые останутся в центре ужасных событий, и о Самире, который так рисковал, защищая ее, и больше не считала это верным выходом. Но при всем этом оставаться здесь тоже не являлось правильным решением.
– Я не знаю, что делать, – сказала пиромантка.
– И я не знаю, – призналась матушка Лути. – Я про все это. Но я приняла решение по поводу кое-чего еще.
– Да?
– Я решила не говорить брату Сергилу, что именно ты мне рассказала о свитке.
– Почему, матушка?
– Потому что я не хочу, чтобы монахи развивали эту тему дальше.
– Не хотите?
Чандра была удивлена.
– Нет. Это слишком опасно, – Лути глубокомысленно нахмурилась. – Древний свиток, который так яростно защищали? Таинственный мир, – и неизвестно, существует ли он вообще, – где мана действует иначе, нежели где бы то ни было в Мультивселенной? И артефакт столь неимоверной мощности, что его совершенно точно ищут, жаждут и дерутся за него – те, кто намного беспощаднее, чем любой наш житель гор... – Лути покачала головой. – Если и вправду есть такое место – Зендикар, и если артефакт, описанный в свитке, действительно там находится... Нет, – заключила она. – Я не хочу, чтобы его приносили сюда. Я не хочу даже, чтобы кто-то пришел сюда искать этот свиток. Матушка Лути вздохнула и развела руками. – Поэтому я скажу братьям, что ты не смогла найти свиток-первоисточник и решила, что он уничтожен. Они еще немного поизучают переписанный текст, а потом им станет скучно, они рассердятся, отложат его в сторону, и все пойдет по-прежнему.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Пойдет по-прежнему, если они переживут эту осаду, подумала Чандра, но не сказала этого вслух.
– Как вам угодно, матушка Лути.
Так внимательно посмотрела на девушку.
– Но тебе все еще интересен этот артефакт, не так ли?
– Да, – не стала спорить Чандра.
– Я так и подумала, – Лути кивнула. – Зато честно. Люди должны преследовать свои цели и жить своей жизнью. Мое решение принято с оглядкой лишь на то, что лучше для монастыря.
– А если я однажды найду артефакт, то ты уверена, что не хочешь, чтобы я его сюда принесла?
– Чандра, если ты однажды найдешь артефакт, я даже знать о нем не хочу, – с уверенностью заявила матушка Лути. – И я не приветствую разговоров о нем с моим преемником, кем бы он ни был.
Чандра вновь подумала, что они обсуждают будущее, словно у монастыря оно есть. Сейчас уверенности в этом не было.
***
Чандра очнулась от своих кошмаров, вспотевшая и задыхающаяся, с криком на губах.
Гибель невинных была на ее совести. Из-за ее опрометчивых действий, ее импульсивной натуры и ее безрассудных поступков.
Она глядела в темноту своей кельи в крепости Керал и понимала, впервые за все эти годы, сколько ей являлся этот сон, почему он снится ей. Почему он приснился сегодня.
Монахи Керала приняли ее как свою, когда она впервые прибыла сюда, и с тех пор делили с ней крышу над головой, скромный уклад жизни, учения и знания. А теперь, как итог всего этого, солдаты и белые маги толпой стояли под стенами снаружи, осаждая их дом, настаивая на том, чтобы разрушить их уклад жизни, и угрожая убить их всех.
Все из-за нее.
Чандра спустила ноги со своей узкой кровати. Ее подташнивало. Она уткнулась головой себе между колен и сосредоточилась на том, чтобы дышать медленно и ровно.
Это снова происходит. Из-за меня.
Я должна предотвратить это сейчас. Я должна.
Чандра знала, что не сможет жить с этим, если оно случится во второй раз. По правде, она не могла жить даже с тем, что уже случилось – она постоянно бежала от этого.
Я не смогу сбежать от двух таких воспоминаний. Не смогу.
И внезапно, сидя в темноте, с трудом дыша, взмокнув, дрожа всем телом, сгорбившись и уткнувшись лицом в колени, стараясь, чтобы не стошнило...
...Она точно поняла, что нужно делать.
Она была сбита с толку и ни в чем не уверена с тех самых пор, как вернулась в крепость Керал. Тогда дела и приняли этот ужасный оборот. Она колебалась и сомневалась. Злилась, чувствуя всепоглощающую вину. Собиралась сбежать, отвергала эту мысль, решилась остаться и раздумывала, не ошибка ли это.
И все ради того, чтобы избежать этого. Теперь она поняла.
Все, чтобы уйти от решения, которое она должна была принять сейчас, и знала это – от единственного способа уберечь монахов от участи, которая настигла других людей из-за нее.
На мгновение Чандре стало грустно, когда она подумала о том, что скоро произойдет. Она была еще молода. Существовало столько всего, чего она еще не увидела и не испытала. И теперь этого уже не случится.
А потом на нее снизошло спокойное смирение. Возможно, это была ее судьба. Возможно, она шла к этому выбору с той поры, как начались ее ночные кошмары.
Чандра встала, подошла к простому столику со стулом в углу, и села писать краткое послание на небольшом листке пергамента. Затем она оделась и вышла, направляясь в келью к Браннону.
Она встряхнула спящего мальчика, чтобы тот проснулся.
Чандра показала ему письмо. – Мне надо отправить послание. Нужна твоя помощь.
Браннон сонно заморгал. – А?
– Давай сюда лук и стрелы, – Чандра стянула с него одеяло и выволокла юного друга из кровати.
Он побрел за ней прочь из кельи по коридорам монастыря. К тому времени, как они пришли в южную башню, Браннон, похоже, проснулся.
