— А ты знаешь, добра шапка.
— Вообще-то это шляпа, летом-то её куда лучше носить, чем казацкую шапку.
— Нехай буде шляпа, — не стал спорить Хмель, — Главное, що добра.
Хозяин кабинета ещё несколько секунд повертел головой перед зеркалом, потом вернулся за стол и положил обнову на него. Гость сел на стул напротив.
— Чего-то срочно звал? Я даже пожрать не успел, переоделся и сразу к тебе.
— Ничего, с голоду не помрёшь. Порадовать тебя хотел вестями, да посоветоваться.
— Радуй.
— От… — гетман покрутил головой, но произносить характеристику наглеца вслух не стал. Наедине Аркадий позволял себе много вольностей в общении, но пользу эти беседы приносили, а лизоблюдские восхваления диктатору успели надоесть. — Гишпанский король тебе орден пожаловал. И графский титул с имением, кажись, где-то в Португалии.
Знаменитый характерник растерялся, не врубаясь в услышанное. Сообщение о титуле и землях в неподконтрольной на данный момент королю провинции Аркадий пропустил мимо ушей (совершенно напрасно, Фердинанд вёл борьбу с мятежниками куда более решительно и удачно, чем покойный Филипп), но награждение «Золотым руном» его поразило не меньше, чем в своё время «Золотой шпорой».
— Постой, постой, в Испании ведь только один орден…
— Один, — явно наслаждался ситуацией Хмель. В общении этой пары куда чаще приходилось удивляться ему самому, реванш так сладок…
— Но «Золотое руно» дают только самым знатным, королям и высшим аристократам![12]
— В твоё, как ты говорил, рабоче-крестьянское происхождение, не поверит и сельский дурень. А его величество Фердинанд совсем не дурень.
— Да я и не говорю, что он дурак! Но как обосновано награждение католическим властителем колдуна с края света? Который, кстати, в Испании ни разу не бывал и королю лично не известен. Когда такой орден вручают диктатору большой страны-союзницы, фактически некоронованному королю это — нормально. Но…
— Фарфоровый галеон вернулся с плаванья[13]. И серебряный флот прибыл в Кадис.
— Аааа… понятно.
Практически до двадцатого века суда, пересекавшие океаны несли огромные потери в экипажах из-за цинги, прежде всего и болезней распространявшихся крысами. Аркадий написал лично королю о возможности существенно снизить заболеваемость и смертность. Судя по такой реакции, к его советам прислушались. Для государства, раскинувшегося по берегам нескольких океанов, нововведение имело огромное значение.
В беседе наступила небольшая пауза. Попаданец привыкал к новому статусу, такое награждение автоматически приравнивало его к высшим грандам Испании. Ощущения, большей частью, нахлынули приятные, однако, вопреки мажору, вкралась и минорная мысль.
«Приятно-то оно… приятно, скрывать ни от кого не будем, от себя тем более, только зачем, спрашивается, несколько лет было путать следы и распространять разные маскирующие слухи? Сам ведь себе мишень на лбу нарисовал. Ну, разве что, дети получат немалый бонус, если меня шлёпнут. Князь империи, испанский граф, дворянин папского государства, просто богатый человек… звучит».
— Ну, порадовался?
— Это дело обмыть надо! — Аркадий встал, подошёл к замаскированному в стене бару и достал оттуда штоф вишнёвой настойки, не собираясь даже спрашивать у хозяина кабинета и страны разрешения. Впрочем, Богдан возмущаться не стал, а достал из стола пару серебряных чарок. В том же ящике лежал, на всякий случай, заряженный револьвер, когда попаданец в первый раз увидел этот натюрморт, то сразу вспомнил заставку из сериала «Менты» — гранёный стакан и «Макаров».
«Времена и обстоятельства вроде бы разные, а люди… остаются людьми в разные времена и в разных странах».
— Ну, чтоб на радость носилось и не терялось! — сам себе пожелал Москаль-чародей и, чокнувшись стопкой о стопку гетмана, вылил спиртное в рот. — Есть ещё новости?
— Как не быть? У Фердинанда ещё радость — его армия на юге Франции какой-то город взяла и вражеское войско побила.
— Дай ему бог дожать возомнивших о себе много французов, вроде они со шведами новые переговоры вели о пенсии Стокгольму?
— Точно ничего не известно, — Хмельницкий поморщился, сведения о событиях в Западной Европе к нему приходили отрывочные и неполные.
— Ещё чего-нибудь есть?
— Сразу из нескольких мест известия пришли. Поляки наконец-то смогли разбить чёртового калеку[14], сейчас шведская армия в Польше отступает на север, бросив часть пушек и обоза.
— Сам Торстенссон выжил?
— Да что ему сделается? Если бы не он, шведов бы всех там в землю втоптали, а так, не бегут они, отходят, огрызаясь. Одновременно две цесарские армии начали наступление в Неметчине. Одна на бранденбуржцев, разбив вдребезги местную армию, другая побила шведов западнее. А тут баварцы собрались с силами, погнали французов.
— Ох, как хорошо! Давай ещё по капле за такие новости выпьем! — Аркадий набулькал в чарки граммов по сорок-пятьдесят, собеседники дружно их опорожнили.
— Как московские войска?
— Ивангород взяли, осаждают Нарву, Копорье, Динабург и Юрьев. Дворяне, казаки и ногаи рассыпались по всем шведским землям на востоке, зорят их, людишек хватают и в полон ведут, а время-то страдное, не посеешь — с голоду сдохнешь.
— Надо бы государя-надёжу поддержать, но не войсками, они нам в другом месте нужны будут. Если шведы и в Польше и в Прибалтике увязнут, у нас руки развязаны будут.
— Ведём переговоры о продаже им шестнадцати стеноломных пушек и нескольких сотен бомб пороховых. Да ещё несколько сотен крутяков (револьверов).
— Чем они будут расплачиваться?
— Строевым лесом, древесным углём, мехами…
— Золото по моей наводке они хоть нашли?
— Сего не ведаю, — пожал плечами гетман.
— Поставь ультиматум, что отныне капсюли будем только за золото поставлять. Вес на вес. У них там в реках его много, пускай быстрей шевелятся, ищут. Нам они ведь самим недёшево обходятся.
— Неужто только у них, а у нас ничего?
— Богдан, уже не раз тебе говорил, не знаю я о месторождениях золота здесь. Вот в Трансильвании, вроде бы, есть, а здесь… ходили слухи, что где-то в Карпатах бедные залежи есть, но где — знать не знаю и ведать, не ведаю.
— Эх, жаль!
— Не жалей. Точно тебе говорю — процветают те державы, в которых люди от трудов и ума живут, а не те, которые на золоте сидят. Вспомни Голландию и Венецию, там-то и землицы той — с гулькин нос, а как живут!
— Всё равно жаль. Давай ещё по несколько капель выпьем, за нашу бедную землицу, — Богдан разлил по чаркам уверенной рукой вишнёвку.
— Не гневи Бога! Нам с донцами самая первейшая земля досталась — чернозём. Нету в мире лучшей для выращивания хлебушка, а он — всему голова. И кончай меня поить, с дороги и устатку развезёт, когда кормить будешь?
— Развезёт? С трёх чарок-то? Такого бугая из ведра поить надо. А на обед скоро позовут, я им команду дал, чтоб не копались.
Друзья выпили, сладкая наливка не требовала немедленной закуски, но имела коварное свойство пьянить постепенно, Аркадий, уже чувствуя лёгкость необыкновенную, об этом помнил, посему поспешил вернуться к обсуждению вельт-политик.
— Как думаешь, царю удастся Эстляндию и Лифляндию захватить?
— После исчезновения опасности с юга, он туда смог более ста тысяч народу повести. Конницы, опять-таки у него очень много. Не только дети боярские и дворяне, казаки донские, немного калмыков и почитай все ногаи с Поволжья. Подтянут пушки, тамошние крепости одна за другой сдаваться начнут. Ведь у шведов тысяч десять пехоты по крепостям сидит, да местное ополчение, немцы. И перебросить сейчас войска им к Нарве или Ревелю неоткуда, и в Неметчине их побили, и от ляхов отбиваться надобно.
— У нас пленных шведов сколько?
— Более тридцати тысяч. Правда, половина, если не более, там не шведы, а немцы, чехи и ещё бог знает кто. И добрая треть изранена, калек среди раненых не менее четверти.
— Пошли людешек поговорить с пленниками, там и мастера нам надобные могут оказаться.
— Уже послал.
— Пустить слухи среди них, что на Швецию со всех сторон враги навалились, не забыл?
— Это ты Золотаренку спроси, его забота такие делишки творить.
— Спрошу. Когда заключишь перемирие…
— Почему не мир?
— Может, я ошибаюсь, но недостаточно мы дурной гонор с них сбили, чтоб они сразу на мир пошли. Так вот, когда заключите перемирие, постарайся пожелавших вернуться на родину шведов отогнать куда-то к Гродно, лучше ещё западнее.
— Так они там, неподалёку и находятся!
— Нам выгоднее, чтоб они этими людьми войско в Польше усилили, не будут они их на север перегонять, если рядом беда идёт. Пока шведы будут отбиваться там и в Неметчине, царь сможет под свою руку много чего взять. Так что потом не так легко их оттуда повыбивать будет, да и мы Алексею поможем.
