– Вот только поди знай, что хуже, – негромко сказал Герман. – Конечная смерть или вот такая, как здесь, с переходом в качество Иванов, родства не помнящих.
– Поясни, – попросил его Ювелир. – Не надо вот этого всего, полунамеков.
– Да все просто, – ответил за Германа Проф. – Коллега говорит о том, что если сейчас смерть – это неприятность, серьезная, но не критичная, то через месяц, когда у каждого прибавятся опыт, знания, уровни и характеристики, это будет уже беда.
– А если это произойдет через год? – перехватил инициативу Герман. – Когда сформируется общество, появится геополитика, пройдет размежевание территорий? Это уже катастрофа.
– И самое страшное – возродившись, человек теряет все, – закончил Проф. – Повторюсь – все! Уровни, опыт, память, место в обществе. Стирается личность, целиком. Навсегда.
– И добавьте к этому кошмару тот факт, что человек снова входит в мир голым, при этом все остальные в нем уже одеты, – теперь и я до конца понял, о чем говорят умники. А ведь и вправду – жуть. – И что ему, голопопому, светит в обществе, где все уже в штанах и с ружьями? Вряд ли тарелка супа и теплое одеяло. В лучшем случае – третьи роли и низ социальной лестницы, каким бы гуманным это общество ни было.
– Жутковатая картина, – сказал кто-то из девушек. – Страшно жить-то.
– Так это всегда так, жизнь – она не кусок торта, – ответил я ей. – Настя, завтра опросишь каждого, пусть они хоть как, хоть контурно опишут место появления. А наши ученые друзья с утра не пойдут обыскивать город, а направятся с тобой и попробуют тоже хоть как, хоть контурно, на основании устных рассказов нарисовать карту окрестностей, где ты и будешь отмечать эти самые места. Надо знать, кого где искать, если что. Теперь это – необходимость, насущная, как хлеб.
– У нас нет хлеб, – отозвалась Фрау. – И это очень плохо.
– У нас много чего нет, – ответил я ей. – Но, надеюсь, что будет. И вот еще что. Проф, попробуй привязать то, что выйдет после рассказов людей, к той карте, что мы нашли. А ну как получится что путное?
На этом наши разговоры у костра не закончились. Ювелир, прихватив ребят, ушел на «точку», а профессора еще рассказывали о своих теориях, связанных с этим миром.
Они, оказывается, о многом спорили. Например, о том, как будет эволюционировать планета. По их версии, уже совсем скоро живность появится не только в воде, но и на суше, и в воздухе. Начнется все с простейших – бабочки, шмели, червяки, потом существа покрупнее забегают по полям и лесам, и апофеозом всего этого станут хищники. Впрочем, они опять чуть не сцепились – не могли решить, где жизнь появится раньше, на земле или на небе.
Они много говорили о том, что все произошедшее – следствие какой-то ошибки, что реальности наслоились друг на друга, как пирог, и, увы, скорее всего, навсегда. Что тут, помимо всего остального, еще и смешались истории тех компьютерных миров, куда каждый из нас должен был попасть, что и привело к такой чехарде, где автоматический кольт двадцатого века соседствует со своим престарелым шестизарядным дедулей, а древний речной монитор находится километрах в двадцати пяти от вполне современного командного пункта с гермозатворами.
Они даже выстроили целую теорию развития этого мира, но это были уже такие дебри, что я их остановил. Впрочем, одна из фраз, оброненных Профом, меня зацепила. Он сказал:
– Там степь. – И показал рукой в ту сторону, откуда я некогда начал свой путь. – И очень скоро туда надо будет поглядывать с опаской. Она притягивает азиатов, как магнит, а в области формирования общества и быстрой адаптации к условиям им равных нет, поверьте востоковеду.
Прав Проф, прав. И если это так, то все может быть очень плохо. Со степняками можно либо воевать, либо торговать. Но торговать с ними можно только в том случае, если они точно знают, что не смогут забрать твое добро силой.
В общем, все было не слишком просто, и поводов для раздумий у меня имелось немало. Но дела наши не так уж и плохи – сегодня совершенно точно оформилась новая общность людей на этой планете. Пока только оформилась. Но не все же сразу?
Часть вторая
Глава 1
– Профессия – парикмахер. – Настя сверилась с записью в листочке. – Ну да, парикмахер.
– Стилист, – поправил ее миловидный молодой человек с безукоризненными чертами лица и огромными зелеными глазами – явно он в редакторе от души поколдовал над своей внешностью.
Ну вот, теперь у нас настоящее толерантное общество – мы обзавелись первым представителем с нетрадиционной ориентацией. Впрочем, фиг с ним, мне на это начхать. Руки есть? Ноги есть? А дальше все просто – иди работай. К тому же парикмахер у нас точно лишним не будет – волосы здесь растут так же, как и в старом мире, без дела парень не останется. Да и женщинам радость будет. Только вот где ему орудие производства достать?
– Стилист так стилист, – не стал с ним спорить я. – Как скажешь. Но предупреждаю сразу: у нас тут все занимаются всем, так что работы по твоей профессии не обещаю. Точнее, пока не обещаю. Уж извини, Стилист.
– Слово «пока» меня устраивает, – без выпендрежа сказал парень. – И еще раз напомню: меня зовут Алекс.
– Тебя зовут Стилист, – сказала у него за спиной Настя. – Извини, но мы здесь больше по позывным друг друга именуем. Алексов может быть много, а Стилист будет один.
Чистая правда. Со временем у нас оказалось сразу пять Наталий и три Ирины, и это привело к тому, что рассвирепевшая Настя, на реплику которой: «Наташ» – хором отозвалось сразу пять голосов, в унисон сказавших: «А?» – шустро раздала всем клички, которые после поименовали «позывными». Так благозвучней.
– Эксклюзивчик? – обрадовался парикмахер. – Это по мне! А чем вам мое имя не подходит, которое я для игры выбрал? Я же его тоже называл?
Ну да, еще тот ник. Марципанчик – как вам?
– Стилист, – твердо ответила Настя. – Стрим, иди сюда. Сопроводишь пассажира до места и передашь с рук на руки Фрау.
Все верно – для начала Стилист был отправлен в распоряжение Генриетты, у нее дело для всех найдется, был бы человек. Ну и потом – если у нее выжил, то дальше будет легче.
И вообще, наша фрау «самый главный повар» развернулась во всю мощь своей широкой натуры.
Она нашла дело для всех, кто не был задействован на иных работах, безошибочно определяя, к чему кого припахать. Кто-то тягал из реки рыбу, кто-то был приставлен к засолке, кто-то вывешивал рыбу на туго натянутые веревки – дело было у каждого.
Что до рыбы – она первое время и в самом деле шла по реке валом. Но уже к сегодняшнему дню ее количество стало снижаться, примитивные бредни были уже не так полны на подходе к берегу, да и «морды» Ювелира (к слову, отлично себя показавшие) уже не трещали от переполнявшего их количества рыбы. Ученые оказались правы: всему есть предел. Погуляли – и будет, видимо, так все тут спланировано.
Но и того, что мы успели выловить, было много. Скажем так – это не стратегический запас, но голод в ближайшее время нам точно не грозил.
Рыба была самая простая, если так можно сказать. Никаких экзотических видов, никаких белорыбиц или жирных форелей – красноперка, чехонь, голавли, лещи. Еще попалось нам несколько налимов, а Владек даже вытащил из реки приличных размеров сома, зацепив его на удочку. Я, ради правды, не слишком ориентировался в этой специфике, но зато Владек с Генриеттой знали, что к чему, они и сказали, что это стандартный набор для европейских и среднерусских рек.
Эти двое, к слову, нашли друг друга, и даже языковой барьер им был не помеха. Они слаженно орали на народ, разделывающий улов, подгоняя их, и с одинаковой радостью смотрели на растущие на берегу сушильные ряды.
Я, правда, поначалу был против того, чтобы сушкой занимались на берегу. Во-первых, мне казалось, что близость реки повлияет на качество засушки, во-вторых, сегодня погода хорошая, волна почти незаметная, а завтра? А ну как буря налетит?
Но меня переспорили, и в результате я сдался, сообщив, что теперь эта парочка несет за запасы персональную ответственность.
Нет у меня времени спорить, других дел много. Группа начала расти, и расти быстро, одновременно с этим начали появляться и другие, более четкие планы по дальнейшему существованию, и проблемы, с этим связанные.
С момента второго пришествия Окуня прошло уже четыре дня. Казалось бы, пустяк, меньше рабочей недели, но это было актуально там, в мире комфорта и рутины. Тут же что ни день, что-то новенькое случается. И в первую очередь – прибывающее к нам пополнение.
Костер оправдал себя. На огонек шли и шли люди, большей частью измученные голодом и неопределенностью. Многим из них было уже все равно, что именно их здесь ждет, они просто как мотыльки летели на свет, чтобы либо найти приют, либо сгореть.
