Дженни легко представляла, как можно обмануть Лоренса Джеффри. У Нины с ее темными глазами и сногсшибательной фигурой прекрасно выходило выглядеть старше своих лет. К чести Лоренса, он бросил Нину, как только узнал о ее возрасте.
— Если я расскажу Лоренсу, — вслух размышляла Нина, — и он решит быть верным кодексу чести, то ему придется все рассказать учителям, и тогда его исключат. Поэтому, возможно, я вообще ему ничего не скажу.
От этих слов Дженни бросило в дрожь.
— Всю свою жизнь я мечтала о том, чтобы мой отец знал обо мне. Я до сих пор уверена, что, если бы моя мать рассказала, все было бы по-другому.
Хотя в этом-то и заключалась проблема. Дженни не знала наверняка. Возможно, где-то там у нее был отец, который знал о ее существовании, но это его не заботило.
— А почему ты хочешь, чтобы все было по-другому? — спросил Рурк.
Хороший вопрос. Забавно, что Рурк считает ее жизнь прекрасной.
— Я просто хотела бы знать. Вот и все, — ответила Дженни.
— Сейчас едем в Уэст-Пойнт? — спросил Рурк Нину.
— Нет. Мне нужно домой. Я хочу подумать.
Все оставшуюся дорогу она сидела молча, безразлично листая брошюры, которые ей дали в клинике. По радио звучала песня Эмми Грант.
Вскоре они подъехали к крытому мосту, где стоял знак, отмечающий границу Авалона.
— Нужно остановиться, — сказала Нина. — Меня тошнит.
Нина выкарабкалась из машины, но ее не стошнило. Она глубоко вдохнула, очевидно пытаясь подавить тошноту.
— Ты в порядке? — спросила Дженни, вылезая из машины.
— Да. — Нина взяла свою сумку и пакет из клиники Я хочу пойти дальше до дома пешком.
— Я подвезу тебя, — настаивал Рурк.
— Тут идти всего пару кварталов, — возразила Нина. — Мне нужно проветрить голову, прежде чем я расскажу все родителям.
— Логично.
Нина была бледной, но выглядела целеустремленной.
— Вы, ребята, самые лучшие друзья на свете. Не знаю что бы я без вас делала.
Когда Нина ушла, Дженни, Джоуи и Рурк спустились, к реке. Это было одно из самых красивых мест в Авалоне: старый крытый мост, а под ним спокойные воды реки Шуйлер.
— Как здесь мирно, — сказал Джоуи. — Повезло вам жить в таком месте.
— Хах! Не могу дождаться, когда уеду отсюда, — возразила Дженни.
— Почему ты хочешь уехать? — спросил Рурк.
— Потому что, кроме этого города, я больше ничего не видела. Я всегда хотела побывать где-нибудь еще. Пожить другой жизнью. Узнать о себе еще что-то, кроме того, что я — Дженни, девочка из пекарни.
Джоуи смотрел на нее с пониманием, а Рурк с изумлением.
— А что плохого в Дженни, девочке из пекарни? Людям она нравится.
— Да, но она не нравится мне. — Дженни вздохнула и посмотрела на чистые воды реки, омывающие камни. — У нас с Ниной были большие планы. После школы мы хотели перебраться в Нью-Йорк. Найти работу. Поступить в колледж. Теперь у нее будет ребенок, так что мне, видимо, придется разбираться со всем самой.
Дженни посмотрела на Джоуи и Рурка, таких красивых и таких довольных своим нынешним положением. Дженни не знала почему, но что-то побуждало рассказывать им все это. Абсолютно все.
— Если я вам кое-что расскажу, обещаете никогда никому не рассказывать?
Рурк и Джоуи переглянулись.
— Обещаем.
— Когда сегодня Нина вышла из клиники и сказала, что оставляет ребенка, был момент, когда я… это ужасно… я почувствовала ревность. В смысле я понимаю, что заводить ребенка, особенно когда ты еще сама ребенок, это страшно, но все равно! Я не могла контролировать это чувство. Это мерзко.
Рурк пожал плечами:
— Люди все время испытывают какие-то мерзкие эмоции. Хуже, когда они им поддаются.
Рурк говорил это со спокойным видом, и Дженни подозревала, что за этими словами стоит богатый опыт в этом вопросе.
— Так что вы думаете? — спросила она.
— Про то, что у Нины будет ребенок? — Рурк поджал губы и тряхнул головой. — Как она и сказала, это ее выбор. Господи, я никогда не стану заводить детей.
— Все парни это говорят, — заметила Дженни. — Держу пари, через десять — пятнадцать лет ты будешь толкать перед собой коляску или ходить с переноской для ребенка…
— Только не Рурк, — перебил Джоуи.
— Точно, — согласился Рурк. — Некоторые люди не должны становиться родителями.
Дженни посмотрела на Рурка:
— Ты имеешь в виду своего отца.
— Я этого не говорил.
— А тебе и не нужно было. — Дженни немного пугала разница между тем, каким сенатор Дрэйтон Макнайт был на людях и в домашней обстановке. Иногда Дженни в это даже не верилось, но Джоуи уверял ее, что сенатор был тем еще ублюдком. Когда он появлялся на людях со своей семьей, они выглядели великолепно: искренний слуга народа, его любящая жена, красивый сын. Но с годами Дженни стало казаться, что за красивым фасадом личности Рурка готовится бунт.
— Я тоже принял решение, — сказал он.
Дженни и Джоуи наклонились ближе и обратились во внимание.
— Я решил разорвать отношения с отцом.
— Что ты имеешь в виду? — уточнил Джоуи.
— Я буду жить сам по себе.
У отца были на него большие планы. Дрэйтон Макнайт хотел, чтобы его сын поступил в Колумбийский или в Корнеллский университет и окончил его с отличием. Продолжил семейную традицию. Все это звучало великолепно для Дженни, но Рурка занимали совершенно другие мысли.
— Ты постоянно говоришь о том, чего ты не хочешь, — заметила Дженни. — Не хочешь детей, не хочешь в Колумбийский университет, не хочешь идти по стопам своего отца. А чего ты вообще хочешь?
— У меня есть несколько идей, и ни одна из них старику не понравится. Это все, что я могу пока что сказать.
— А что насчет тебя, Джоуи? — спросила Дженни, заметив, что он как-то притих.
— У меня есть план, — ответил он. — Я хочу вступить в армию.
Дженни нахмурилась:
— В армию? В учебный лагерь для новобранцев?
— Именно. Со следующей осени.
Дженни ничего не знала о военном деле, кроме рекламы по телевизору, обещавшей, что новобранцы получат хорошее обучение и повидают мир. Она была уверена, что где-то кроется подвох. Например, новобранцев будут отправлятъ в опасные зоны, где враг может убить их. Она повернулась к Рурку:
— Что ты думаешь о его плане?
— Я думаю, Джоуи должен делать, что ему хочется.
— А ты этого хочешь? — спросила она Джоуи.
Джоуи долго смотрел на нее. Они не прикасались друг к другу и даже находились друг от друга на приличном расстоянии, но Дженни чувствовала на себе его блуждающий взгляд, словно он был теплым бризом.
— Да, — ответил Джоуи. — Да, я хочу этого. Я много чего хочу.
