Пораженный всем услышанным, аббат Тетю склонился над умирающим и спросил его, правдив ли рассказ Нанон. Маркиз де Форже, как бы в подтверждение, опустил затуманенный взор… Тогда священник помолился и дал умирающему отпущение грехов. Но когда аббат захотел совершить обряд соборования, он в ужасе попятился: маркиз был мертв…
Не прошло и двух месяцев, как новый владелец замка приступил к ремонту здания. Рабочие, рывшиеся в погребах, нашли там скелет со шпагой на истлевшем ремне. По этому поводу было много разговоров, но тайна Яблонной была известна только старой Нанон и аббату.
Де Лис
ТАЙНА ЧЕРНОГО ДОМА
Роскошная холостая квартира на улице Жермен. Молодой, красивый кавалерийский офицер полулежит на большом кресле, пуская кольца дыма и положив ноги на каминную решетку. Тут же несколько его товарищей громко болтают между собой, курят и пьют. Уже далеко за полночь, но, несмотря на это, их разговор, по-видимому, не скоро кончится. Напротив, чем больше пустеют портсигары и графин с виски, тем оживленнее становится беседа.
— Что касается меня, — кричит молодой блондин, — я ни за что не согласился бы провести там ночь в одиночестве.
При этих словах молодой офицер, который до сих пор не сказал почти ни слова, проговорил:
— Я, однако, попытаюсь это сделать и не позже завтрашней ночи.
Эти решительные слова произвели на всю компанию впечатление разорвавшейся бомбы. Воцарилось молчание. В этот момент отворилась дверь и в комнату вошел немолодой, со строгим выражением на лице врач, живший на той же улице.
— О чем речь, или, вернее, почему все молчат? Может быть, мое присутствие стесняет общество? — спросил вошедший.
— Вовсе нет, — ответил блондин. — Капитан только что объявил свое намерение провести завтрашнюю ночь в комнате, в Черном доме, посещаемой привидениями.
— А почему бы и нет? — проговорил врач. — С его позволения, я буду охотно ему сопутствовать.
— Извините, доктор, — возразил молодой офицер, протягивая ему руку, — но вы забываете, что для появления привидения необходимо присутствие только одного лица. Как вам известно, десять лет тому назад молодой дворянин таинственно погиб в этой комнате, посещаемой привидениями, а шесть лет спустя та же участь постигла моего молодого друга, при тех же таинственных обстоятельствах. После этих двух трагических случаев, несколько человек пытались раскрыть тайну этого дома, где собирались вдвоем и даже впятером, но безуспешно. Это ясно показывает, что привидение является только в присутствии одного человека или, вернее, одной жертвы.
— Ваши соображения, капитан, справедливы, — ответил врач, — но это не помешает мне сопровождать вас, так как я могу спрятаться в соседней комнате, чтобы, в случае надобности, иметь возможность помочь вам. Согласными вы на такое предложение?
— Очень вам благодарен за дружбу, доктор, но на этот раз я хочу сделать попытку раскрыть тайну Черного дома без посторонней помощи. Если мне этого не удастся сделать завтра ночью, то я, конечно, не откажусь от содействия моих друзей. Мы опять к десяти часам придем туда на следующую же ночь. А теперь выпьем за успешное раскрытие тайны Черного дома.
Была темная, сырая туманная ночь. Закутавшись в толстое пальто и подняв воротник, молодой офицер направлялся уверенными шагами прямо к намеченному зданию.
После получасовой ходьбы, он вышел на большую, плохо освещенную площадь, окруженную домами старинной архитектуры и, идя по левому тротуару, он наконец остановился перед громадным пятиэтажным домом, стоящим на одном из углов площади. На грязной доске красовалась надпись: «Отдается внаем», свидетельствующая уже в течение десяти лет о его необитаемости. Оконные стекла подвального этажа по большей части совсем и отсутствовали, кое-где только сохранившись в виде тонких и острых осколков. Стены, окрашенные в черный цвет, имели мрачный вид. Ни одна занавеска не скрывала прямолинейных очертаний огромных окон, глядящих с такой же пристальностью, с какой смотрит змея на свою жертву. Кругом царствовала мертвая тишина…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Молодой офицер, быстро оглянувшись, поднялся по семи искривившимся и заплесневевшим ступенькам и, вынув из кармана ключ, вложил его в заржавленную замочную скважину и с трудом повернул.
Дверь поддалась и обнаружила как бы вход в темную пещеру. Офицер вошел и, закрыв за собой дверь, сделал несколько шагов вперед. Он почувствовал затхлый воздух и пыль, затруднявшие его дыхание. Старый паркет трещал под его ногами и долго издавал звуки, похожие на шорох бегущих по полу твердых ног какого-то животного.
Остановившись, молодой офицер вынул из своего кармана потайной фонарик и, при его свете, увидел обширную переднюю, в глубине которой смутно виднелась винтовая железная лестница. Его шаги по железным ступеням звучали, как удар гигантского молотка по наковальне. Достигнув, наконец, четвертого этажа, он наклонился над перилами и посмотрел вниз. Темная глубина казалась бездонной, как зев пропасти. Кругом царствовала совершенная, какая-то тревожная, раздражающая тишина.
Постояв, пока мужество и присутствие духа не вернулись к нему, офицер пошел дальше по длинному и узкому коридору. Дойдя до конца, он остановился перед закрытой дверью. Две-три-четыре минуты он простоял на месте, слыша лишь биение своего сердца. Наконец, он повернул дверную ручку и вошел. Посередине стоял грубый, кое-как сколоченный и ничем не покрытый стол, а против него старый, источенный червями стул. Никакой другой мебели не было. На полу лежал толстый слой пыли. Обои отклеились и висели скрученные и смятые, обнажая штукатурку, покрытую пятнами плесени и сырости. Из трещин в потолке на пол падали капли грязной воды, и только их однообразный шорох нарушал царствующую в доме тишину.
Находясь в той комнате, в которой он видел четыре года тому назад распростертое тело своего лучшего полкового товарища, пораженного таинственной смертью, он мечтало мести за его смерть… Месть ради любви к сестре погибшего…
Но теперь было пора действовать, а не мечтать. Он посмотрел на часы. До полуночи оставалось полчаса. Подойдя к двери, он закрыл ее и задвинул задвижку, так как знал, что в ту ночь, когда погиб его друг, незапертая на затвор дверь не предотвратила ужасной развязки; он же хотел раскрыть тайну до мельчайших подробностей. Молодой офицер поставил на стол свой фонарь, сел и стал ожидать. Через несколько минут он снова вынул часы. Их тиканье гулко разносилось по комнате. Оставалось еще тринадцать минут. Казалось, что прошел по крайней мере час, когда откуда-то снаружи послышался бой часов.
Едва затих последний удар, как ручка двери начала тихо двигаться… С сильно бьющимся сердцем и широко раскрытыми глазами молодой офицер напряженно всматривался в дверь. Внезапно на белой двери он заметил черную головку винта, которую раньше закрывала дверная ручка. Очевидно было, что кто-то поворачивал ручку. Даже самого слабого звука слух не мог уловить.
Сжимая в руке маленький шестизарядный револьвер, молодой человек ждал. Пот холодными каплями выступал у него на лбу и висках, жилы надулись, как веревки. Дверная ручка повернулась до конца и послышался слабый толчок. Но задвижка сдержала напор. Снова наступила тишина, а ручка медленно и так же неслышно вернулась в прежнее положение.
Одним прыжком капитан достиг двери, открыл ее и бросился в коридор. Но там никого не было. Только холодный ветер ударял ему в лицо. Громким голосом он крикнул в темноту:
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Кто здесь?
— Здесь!.. — насмешливо откликнулось эхо из закоулков длинного коридора…
Ровно в десять часов на следующий вечер товарищи капитана собрались на улице Жермен. Прошло полчаса, но молодого капитана еще не было. О нем уже начали беспокоиться, как вдруг открылась дверь и он явился перед ними. Они ужаснулись. Он был страшно бледен; его глаза блуждали. Все ждали, чтобы он заговорил первым.
