class="p1">– Почему ты сделал исключение для Алексея? – спросила Яра.
– Потому что ты сказала, что он твой друг.
– Но ведь ты понял, что это не так.
– Мне достаточно твоего слова.
Яра долго смотрела на него, желая спросить почему, но промолчала.
– Ты поэтому строишь пансионат? – вместо этого поинтересовалась она. – Чтобы помогать людям, но при этом не раскрывать своих способностей?
– Вроде того, – согласился Артур. – А еще потому, что я обычный человек и тоже хочу хорошо и сытно жить. Помогать бесплатно другим – прямой путь к смерти в нищете. А за пребывание в центре придется заплатить.
– А за что мой дедушка заплатил тебе?
Вопрос вырвался у Яры прежде, чем она успела себя остановить. Артур не посмотрел на нее, даже бровью не повел.
– Он ни за что мне не платил, – спокойно ответил он, глядя на дорогу. – Это были мои деньги по праву, которые хранились у него до моего совершеннолетия.
Раз уж начала, останавливаться было глупо, поэтому Яра продолжила расспросы, теперь не отрывая от него взгляда:
– Кто ты? Почему твои деньги хранились у моего дедушки? Почему он вообще платил за твое содержание в интернате?
– Это был его долг.
– Почему?
Артур не ответил.
– Хватит! – Яра сама не ожидала, что сорвется на крик. – Хватит все от меня скрывать! Почему вы просто не расскажете мне правду? Вы все! Кто ты? Мы… – Она не думала, что произнести такое простое слово окажется так тяжело. – …родственники? Ты сын моего дедушки? Внук?
Артур покачал головой.
– Нет. Мы не родственники. Признаюсь, когда-то я сам думал об этом. Мое желание узнать правду было так велико, что я втайне сделал тест ДНК. Мы совершенно точно не родственники.
Яра почувствовала, как стало легче дышать. Будто тяжелая бетонная плита, которую она вчера сама положила себе на грудь, подумав, что могла целоваться со своим дядей или братом, наконец исчезла.
– Тогда почему?
– Он нашел меня. Я не знал, кто мои родители, но врачи говорили, что они оставили меня в день моего рождения. Мне было несколько часов от роду, когда твой дедушка нашел меня на опушке леса. Завернул в свой пиджак и поехал в больницу. Меня определили сначала в больницу, затем в дом малютки, а потом и в детский дом. Твой дедушка считал себя обязанным следить за моей судьбой. Нет, он не навещал меня, не дарил подарков. По правде говоря, я вообще узнал о нем лет в десять, когда в приют, где я рос, пришел новый директор. Он-то и проговорился, что у меня есть некий «спонсор». С твоим же дедушкой лично я познакомился в пятнадцать. Тогда он впервые навестил меня, рассказал мне, кто я. Еще раз мы встретились в восемнадцать, в день моего совершеннолетия.
– Какие деньги он передал тебе? – не унималась Яра. – Ты сказал, что это были твои деньги у него на хранении. Но если ты сирота, не знающий родителей, то откуда у него твои деньги?
– Этого я пока не могу тебе сказать.
Яра снова почувствовала поднимающуюся внутри волну гнева, но на этот раз сумела с нею справиться.
– Что из того, что ты мне рассказал, правда? – почти спокойно спросила она.
– Все, – ответил Артур. – Я не рассказал тебе всего, я этого и не скрываю. Но из того, что рассказал, правда – все. Остальное ты узнаешь позже.
– Если захочу, – пробормотала Яра.
– Ты уже захотела, – с прежним спокойствием поправил Артур, и нервный холодок пробежал у Яры по спине.
28
Яру разрывали два противоположных чувства. Внутренний голос и все возможные инстинкты, о которых она даже не подозревала раньше, хором вопили, что ей надо бежать. Прямо в том, что на ней надето, не собирая чемодан, не прощаясь с бабушкой, садиться в машину и срочно уезжать подальше от Гадючьего Яра. Любопытство же, коего в Яре всегда было много, хотело узнать все до конца. Сейчас, когда она была так близка к разгадке, убегать было бы по меньшей мере неразумно. И Яра, разрываемая противоречивыми чувствами, не понимала до конца, что ей делать.
Она не помнила, попрощалась ли с Артуром, когда тот довез ее до бабушкиного дома. Выскочила из машины и, не оглядываясь, рванула во двор. Тревога, которую она всегда испытывала рядом с Артуром, усилилась многократно, теперь Яра и вовсе чувствовала себя будто наедине с кем-то очень опасным, а потому инстинктивно хотела держаться подальше. И дело было даже не в том, что она подозревала в Артуре маньяка, убившего трех девушек. Если бы только в этом, она сообщила бы о своих подозрениях следователю. Но Яра чувствовала, что дело здесь в чем-то ином. В чем-то таком, что не поймет Павел Александрович. И это пугало ее и притягивало одновременно. Яра хотела разобраться, узнать все до конца.
Вернулась ли бабушка, выяснять Яра не стала. Она вообще не заходила в дом. Забежала за угол и прижалась к стене, будто хотела слиться с ней воедино, стать невидимой, чтобы Артур, если вдруг войдет следом, не смог ее найти. Артур не вошел, и несколько секунд спустя Яра услышала шум гравия под колесами удаляющейся машины. Простояв неподвижно еще несколько минут, Яра вытащила из кармана спичечный коробок, вытряхнула на ладонь золотую чешуйку. Нужно найти того, кому она принадлежала, тогда она получит ответы на все вопросы. Как найти, Яра не совсем понимала, но чувствовала, что чешуйка приведет ее, куда надо. Лучше бы расспросить Алексея, но Яре не хотелось тревожить его.
Сжав чешуйку в руке, Яра, осторожно оглядываясь, вышла на дорогу. Полуденная жара разогнала по домам тех, кто не находился на работе, и улица в обе стороны казалась вымершей. До леса можно было или идти по дороге, или свернуть чуть в сторону, пробраться между чужих огородов и быстро скрыться в небольшой роще, примыкающей к лесу. Яра выбрала второй вариант.
Лес встретил ее полумраком и прохладой. С этой стороны он был заросшим, диким, почти непролазным. Деревья росли хаотично, снизу их подпирали кустарники, высокая трава устилала ковром землю. Здесь никогда не росли ни грибы, ни ягоды, а потому и люди наведывались сюда редко, предпочитали ходить ближе к озеру. Сейчас же Яре казалось, что ей нужно именно в эту часть. Если бы она задумалась, то решила бы, что это все ее разыгравшееся воображение, но она не давала себе времени на размышления. Просто шла туда, куда вела ее чешуйка. Это было странное щекочущее ощущение где-то в районе затылка, будто подсказывающее, куда нужно двигаться. Какой-то внутренний компас, спящий тридцать два года. Будто… зов крови.
Лес становился все гуще и темнее, березы и дубы сменились елями и соснами, и в конце концов Яра совсем перестала понимать, куда идет и как будет возвращаться назад. Она с трудом заставила себя остановиться, хотя внутренний компас гнал ее вперед.
– Нет, – вслух пробормотала она. – Нет, дальше я не пойду.
Она уже готова была развернуться, как вдруг впереди между деревьями что-то мелькнуло. Словно солнечный луч отразился от какой-то блестящей поверхности, вспыхнул на мгновение ярким огнем и тут же погас.
– Черт! – выругалась Яра, шагая вперед, к тому месту, где полыхнула вспышка.
На поросшем мхом камне лежала змея. Свернулась клубком и грелась на единственном солнечном луче, пробившемся к земле через густую крону вековых деревьев. Змея была ярко-желтого, почти золотистого цвета. Яра, сжимая в руке чешуйку, даже без примерки могла поклясться, что та принадлежит ей. Что это за вид, Яра определить не могла, поскольку никогда таких экземпляров не видела.
Змея не обратила внимания на нежданную гостью, даже глаз не открыла. И Яра, благополучно миновав камень со змеей, вышла на небольшую поляну. Поляна была совсем крошечной, но примечательной тем, что с другой ее стороны лежало огромное дерево: не меньше метра в диаметре. Очевидно, оно упало уже давно, потому что мощные корни его поросли мхом и даже мелким кустарником. А между корнями образовался лаз, очень похожий на тот, через который Яра пролезла много лет назад, когда обнаружила свою бухту. Этот явно заканчивался чем-то другим, потому
