мне? – краешком губ усмехнулся собеседник.
Полина Андреевна промолчала и была уверена, что тоже не проявила эмоций. Что бы она ни чувствовала, лицо оставалось спокойным и холодным. Она овладела этим искусством в совершенстве.
– Я тебя прошу оставить Ярославу в покое. Я знаю, кто ты. Знаю, что ты делаешь. И я расскажу Ярославе.
– Мы оба знаем, что вы не сможете.
И все же он был прав. Полина Андреевна действительно не могла рассказать Ярославе правду. Что ж, такова была цена ее безбедной и относительно счастливой жизни. Такова цена пятидесяти семи лет брака с Николаем Васильевичем. Полина Андреевна не смогла бы ничего рассказать Ярославе, даже если бы той угрожала смертельная опасность. Не потому, что не захотела бы или испугалась. В ее голове просто не складывались мысли, когда она хотя бы пыталась думать о том, что может сказать внучке. Это походило на сон, когда бежишь и остаешься на месте, когда пытаешься что-то вспомнить и не можешь. Сон или гипноз. Как бы оно ни называлось, а рассказать Ярославе Полина Андреевна ничего не могла. И поэтому отправила внучку изучать документы деда. Хотела, чтобы та сама все узнала.
– Я прошу лишь не трогать Ярославу, – настойчиво повторила Полина Андреевна. – Хотя могла бы угрожать и чем-то большим.
Казаков уперся ладонями в столешницу и наклонился к Полине Андреевне. И если бы не стол между ними, наверное, прошипел бы ей прямо в лицо:
– Я позволю вам уйти отсюда только из уважения к вашему покойному мужу, Полина Андреевна. И если бы вы знали так много, как хотите показать, то понимали бы, что Ярослава меня не интересует. Я подарил ей браслет лишь потому, что так или иначе, а в нас течет одна кровь. Она видит браслет таким, какой он есть, даже не надевая его. А это значит, что получить ее я не могу. Если вдруг вы этого не знали, значит, ваш муж вам не доверял. Все остальное вас не касается. И никогда больше даже не пытайтесь мне угрожать. Ваш муж мертв, я теперь главный. Вы это знаете. И знаете, что это значит для вас. – Казаков снова увеличил между ними расстояние, улыбнулся по-настоящему змеиной улыбкой. – А теперь спокойной ночи, Полина Андреевна. И поцелуйте от меня вашу внучку.
Полина Андреевна развернулась и молча вышла из кабинета, гордо подняв голову и только сейчас понимая, как взмокла ее спина. Она торопилась покинуть территорию стройки и уже не видела, как Артур Казаков подошел к окну. Он мог бы легко разглядеть высокую и все еще статную фигуру пожилой женщины, пересекающей двор, но тоже не смотрел на нее. Он смотрел в темное небо, на ярко сверкающие далекие звезды и вспоминал то время, когда узнал о том, кто он.
Если Николай Васильевич что-то рассказывал жене, то наверняка то же, что сказал ей сейчас и Артур. Но оба они – и старый Миронов, и Артур – знали, что это неправда. Да, получить такую, как Ярослава, тяжело. И еще сложнее – удержать. Жить с такой, как Ярослава, означает всегда быть начеку. Она слабее Артура, заметно слабее, но сильнее всех тех женщин, что он может получить. К ней всегда будет опасно поворачиваться спиной. Засыпая в ее постели, он всегда будет помнить, что может не проснуться.
Пойти на такое может только самый отчаянный. Но если рискнет, если выдержит, то получит могущество, которое ни Миронову, ни всем, кто был до него, и не снилось. И Николай Васильевич, похоже, знал, что Артур как раз из тех, кто готов рискнуть. Не зря же отправил свою внучку подальше от Гадючьего Яра. Только Миронова больше нет, а Ярослава вернулась. И когда Артур увидел ее, все остальные перестали иметь для него значение.
Артур хотел получить Ярославу. И он не остановится ни перед чем на этом пути.
27
Ночью Яра не сомкнула глаз. Она лежала в постели, смотрела через окно на темное небо, даже не подозревая, что Артур делает то же самое, и, как он о ней, думала о нем. Но совсем в другом ключе. Хотя, если бы кто-то попросил ее четко сформулировать свое отношение и к Артуру, и ко всему, что она узнала о нем и о своем дедушке, Яра едва ли смогла бы.
Она боялась, что Артур ее родственник. Очень близкий, если ее подозрения верны. И одновременно с этим она вспоминала его поцелуй, его пристальный взгляд и проникновенный шепот, которым он спрашивал, почему она не носит подарок. От воспоминаний этих мурашки бежали по коже, и Яра не могла точно сказать, были то мурашки удовольствия или страха. Артур Казаков с первой встречи вызывал в ней неясную тревогу, но тем сильнее привлекал. Яра никогда не была любительницей адреналина, не прыгала с парашютом и не мечтала покорить Эверест, но Артур до болезненного привыкания вызывал в ней желание быть рядом, несмотря на опасность.
Как там было в одном пошленьком фильме? «Ты мой личный сорт героина»? Так вот, Артур Казаков был для Яры личным сортом адреналина.
Кожа на запястье чесалась, будто хотела, чтобы Яра надела браслет, и ей больших трудов стоило заставлять себя лежать, не подниматься и не идти в кабинет, где в сейфе хранилось украшение.
Чтобы хоть как-то отвлечься, Яра пыталась думать о Денисе, но мысли то и дело перескакивали с него на Артура. Она не могла четко вспомнить ни проведенный вместе вечер, выпивку, танцы, ни то, что случилось после. Ни даже их отношения десять лет назад. Будто что-то блокировало эти воспоминания, заставляло думать лишь об Артуре.
Когда незадолго до рассвета запели деревенские петухи, Яра обрадовалась им едва ли меньше булгаковского Варенухи. А когда по небу скользнули первые солнечные лучи, отбросила в сторону одеяло и опустила ноги на пол. Бабушка всегда была ранней пташкой, но в этот раз к ее пробуждению Яра успела не только заварить свежий чай, но даже испечь булочки. Ничего сложного, никакого дрожжевого теста, но Полина Андреевна все равно удивилась.
– Булочки? Ты во сколько встала?
Бабушка показалась Яре напряженной и даже будто бы чем-то расстроенной. Наверняка вчерашним разговором. Яра была уверена, что бабушка знает гораздо больше, чем говорит, но по какой-то причине не может поделиться этим. Дает только намеки, заставляет искать информацию самой. И Яра слишком хорошо знала Полину Андреевну, чтобы пытаться прижать ее к стенке и заставить все рассказать. Что ж, придется включить профессиональные навыки и разобраться во всем самой. Благо теперь у нее есть план действий.
– Вчера ты меня бульоном встречала, сегодня я тебя булочками, – пожала плечами Яра.
Бабушка улыбнулась ей и с удовольствием ухватила горячую выпечку.
Пока пили чай, говорили о постороннем: обсудили планы на день, причем только бабушкины, Яра свои раскрывать не хотела. Полина Андреевна же собиралась навестить захворавшую приятельницу, а затем немного покопаться в саду. Когда бабушка, прихватив несколько булочек для больной подруги, скрылась за поворотом, Яра тоже быстро переоделась и вышла во двор, чтобы ехать в город.
Она хотела навестить Алексея. В прошлый раз в беседе с ним она делала упор на убийства девушек и почти не интересовалась легендами о Гадючьем Яре, сейчас же собиралась сделать наоборот. Теперь Яре казалось, что все связано. Не просто так девушки умирали пятьдесят восемь лет назад и сейчас. Быть может, если покопаться, Яра нашла бы упоминания о подобных смертях еще раньше. Она пока не могла додумать эту мысль до конца, не могла вообразить причину для этих убийств, но считала, что они могли происходить с некоей периодичностью. И если не получается подобраться к убийце со стороны его жертв, возможно, надо поискать мотив? А он определенно может быть в легендах. Потому что уже перед самым рассветом Яре в голову пришла еще одна мысль: веревкой, которой были задушены все девушки, могла быть змея. Потому и не осталось на шее никаких частичек орудия преступления, потому и нет ничего под ногтями жертв.
В прошлый раз Алексей также говорил, что искал предполагаемое логово змеиного царя, но нашел лишь странную чешуйку. Яра тогда не заинтересовалась этим моментом, а теперь
