И что же, интересно, обязаны были знать обе героини?
— Вот пьеса.
Кирилл протянул мне потрепанные листочки заляпанные аляповатым машинописным шрифтом. Компьютера у него нет, что ли?
— Печатная машинка облагораживает текст, — к Кириллу снова вернулась его природная надменность, — Настоящий автор должен писать, перечитывать, писать снова. При этом важно оставлять черновики.
— Для потомков?
Я откровенно подшучивала над его манией величия.
— И для них тоже, — серьезно ответил Кир. Было видно, что он не разглядел издевки.
И тут я прочла название пьесы. «Рассказы для животных». Вот это совпаденьице!
— Между тем, — кривляя «светскую» интонацию Кирилла, вскинула брови я, — Что побудило Настоящего Автора дать пьесе такое забавное название?
Кир вспыхнул. Я четко поняла, что задела его.
— У настоящего автора и спрашивайте. Я просто сценарист. Переделал сборник Хомутова для сценической постановки.
«Ну, хоть не лжец, и то хорошо», — подумала я о Кирилле.
— Писали, перечитывали, снова писали. Оставляли черновики, — понимающе закивала я.
На этот раз Кирилл заметил мою насмешку.
— Во-первых, сценарист — тоже творец, так что ваша ирония неуместна. Во-вторых, я, между прочим, свои вещи тоже пишу. Самостоятельные. Не для этого театришки, разумеется…
«Не забыть уточнить у режиссерши этот нюанс!» — мысленно записала я, сокрушаясь из-за невозможности немедленно достать блокнот и начать записывать, — «Забуду же ведь. Точно забуду…»
— Слушайте, скажите прямо, зачем вам это? — Кир потянул листочки пьесы обратно на себя.
Нет худа без добра. Наша явная конфронтация снова заставила этого мальчишку вернуться к уважительному «вы»
— Для общего развития. Хочу реализовать все свои таланты, — я вырвала пьесу и прижала листочки к груди, — А что, я не подхожу вам в Героини? А вот Зинаида Максимовна считает…
— Её беда в том, что она считает, но не просчитывает! — резко выпалил Кирилл, — Из-за вас сорвется вся постановка. Никто не сможет работать при надсмотрщике. Они бы еще мента в форме к нам в труппу записали.
— Я здесь не в качестве детектива, но в качестве… — я сделала многозначительную паузу, — В качестве женщины, которая ищет выход собственному я.
Последнюю фразу я произнесла так томно, что сама еле сдержалась, чтоб не расхохотаться.
— Мне вы голову не задурите, — быстро проговорил Кирилл, краснея при этом до кончиков волос, — Ну признайтесь. Зачем вам нужна эта роль?
Ну, если уж ставить себя на роль исчезнувших девочек, так до конца. Нужно научиться думать, как они. Что бы ответили на этот вопрос Лариса с Аллой?
— Зачем? — я улыбнулась, как можно заманчивее, — Хочу стать знаменитой. Море цветов, мужчины у ног моего вечернего платья, дорогие подарки…
«Стоп! Ты переигрываешь! Слишком глупо! Откуда у вечернего платья ноги?» — возмутился мой Здравый Смысл, — «Впрочем, что еще может нести девушка, всерьез увлеченная театром?»
— О господи, Шумилов нанял для поисков собственной дочери ненормальную!
— Рыбак рыбака видит издалека. Может, именно поэтому я и найду её. Пьесу я уже получила, что еще ты должен был мне дать?
— Ничего, — сквозь зубы проскрипел Кирилл, — Дома выучите текст. А пока смотрите, как работает Аня, и запоминайте разводку.
— Кто кого разводит? — с ангельской улыбкой поинтересовалась я.
— Это невыносимо! — Кирилл, не объяснившись, пересел к остальным актерам.
Проявляя наклонности утонченной садистки, я последовала его примеру. На сцене пока происходила только Зинаида Максимовна. Вышагивая взад вперед по авансцене, она ругала массовку. И показывала, как нужно работать. Так как показывала она это одновременно за каждого из актеров, получалось совершенно непонятно, но очень смешно. Впрочем, кроме меня, похоже, никто так не думал.
— Поздравляю с ролью, — шепнула мне на ухо Тигра, незаметно перебравшаяся во второй ряд и восседающая теперь за моей спиной, — А что нам с Кроной делать?
— Самосовершенствоваться, — доброжелательно посоветовала я, — Кстати, Тигра, а что такое «разводка»?
— Актеров разводят по ключевым позициям. В смысле, определяются с дислокацией на сцене. В общем, решают, кто, куда, когда пошел.
— Понятно. Хорошо, что не «кто, кого, куда» послал.
Настасья с Тигрой зафыркали в знак одобрения. Я вдруг почувствовала, что мне это приятно. Ну вот, не хватало еще, чтобы во мне обнаружилась страсть к наличию публики. Я решила не терять времени даром, и, отвлекаясь от происходящих на сцене непонятностей, занялась просмотром пьесы. На самом деле, г-н Кирилл совершил великую вещь: ничуть не исказив авторский текст и не умалив хомутовского таланта, сумел превратить сборник рассказов в цельную, вполне пригодную для постановки пьесу. Связующим звеном между рассказами в пьесе служили Герой и Героиня, — придуманные сценаристом персонажи, которых, собственно, и обуревали всевозможные страсти, заставляющие зрительный зал вместе с героями искать решения самых странных задач. Насколько я могла себе представить, действо должно было получиться весьма интересным. Как бы в подтверждение моим мыслям актеры начали прогон обещанной четвертой картины. Несмотря на постоянно прерывающие репетицию возмущенные выкрики режиссерши, и тетрадку с ролью в руках Анечки, которая еще не успела полностью выучить текст, происходящее на сцене мне понравилось.
— А ты талантливый сценарист, — шепнула я Кириллу, пересаживаясь на несколько кресел ближе к центру.
— Это ремесленничество, а не творчество, — неохотно отозвался Кир, — Мои самостоятельные вещи выглядят значительно лучше. Конечно, я приберег их для трупп, посолидней, чем эта.
Я не успела ответить каким-нибудь очередным ехидством. Зинаида Максимовна громко захлопала в ладоши и объявила перерыв.
— Катерина, подойдите сюда!
Я послушно взобралась на авансцену.
— Деточка, скажите, вы намерены принимать участие во второй части занятий?
Это особое предупреждение всерьез насторожило меня…
— Намерена, намерена! — с места подал голос Кир, — Говорит, всерьез хочет заняться театральным искусством. Я сто раз переспрашивал.
Я мысленно обругала режиссершу за слишком громкий голос, а Кирилла за манеру вмешиваться, куда ни попадя.
— Да что это за ужасная «вторая часть занятий» такая? Что вы меня все пугаете?
— Ничего особенного. Сцен. речь, пластическая разминка, пара этюдов, новички читают какие-нибудь монологи, чтобы я знала уровень обучаемых. В общем, тренировочные занятия. Как в школе. Вообще-то это должна была быть первая часть занятий, но с этими украинскими пенсионерами из комитета молодежи все перемешалось.
— Да. С новичков — монолог! Любой! — с видом победителя подначивал Кирилл, — Искусство требует жертв. Не обучив, мы никак не сможем взять вас в спектакль. Если вы собрались посвятить себя театру, надобно отбросить всякое стеснение…
Неужели я произвожу впечатление человека, неспособного выйти на сцену и прочесть монолог? Я бросила на сценариста уничтожающий взгляд и утвердительно кивнула Зинаиде Максимовне.
— Перерыв окончен, собираемся! — протрубила режиссерша и это услышал весь квартал.
Сначала была речевая разминка. Взрослые люди встали в круг и начинали старательно строить друг другу рожи. Вытягивали свернутые трубочкой губы и начинали крутить получившимся пятачком в разные стороны. Я чувствовала себя инопланетянкой. На моей планете так себя не вели.
— Разминаем мышцы лица, — поясняла мне заботливая Тигра, то и дело отхватывая замечания за болтливость, но все равно умолкая лишь на чуть-чуть, — Это что! А вот моя мама, если опаздывает на спектакль, вынуждена прямо в метро разминкой заниматься. Окружающие в ужасе шарахаются. Хороший способ избежать толкучки в общественном транспорте, но вообще, конечно, жутко неудобно.
Оказалось, что Тигрина мама — настоящая драматическая актриса, работающая в профессиональном театре.
После мимических и дыхательных упражнений, труппа занялась звуками. Я усердно р-р-рычала и м-м-мычала вместе со всеми. Ничуть не отличаясь от остальных новичков, не справилась с «л», оказавшимся при попытках растягивания ужасно противным звуком (произносить долго и громко заветное «л-л-л-л-л» могли только ребята со стажем занятий сцен. речью). Глаза мои становились все круглее и круглее, речь, судя по затраченным усилиям, все лучше и лучше, а голова — глупее и глупее. Когда от поражающих интеллектуальной насыщенностью скороговорок (вроде «купи кипу пик!») труппа перешла к грудному крику «а-а-а!», я уже почти переняла мнение Георгия: искать никого не надо, девушки исчезли по собственному желанию. От таких странных занятий, как театральное мастерство, я б и сама сбежала куда-нибудь подальше. После «а-а-а!», надлежало перейти к воплю: «У-р-р-а!». Причем режиссерша все время обвиняла нас в том, что мы кричим «связками, а не животом». Честно говоря, я, всю жизнь полагавшая, что живот существует совершенно для других задач, чувствовала себя безнаказанно раскритикованной. Сцендвижением оказался урок, напоминающий занятия экстремальной физкультурой. В середине любого упражнения Зинаида Максимовна могла резко хлопнуть в ладоши и закричать: «А теперь делаем эти же наклоны, но испугано! А теперь их же, но замерзая!» Когда всем, кроме новеньких, было предложено поучаствовать в коллективном этюде, где «каждый должен был проявить себя через стул», я шарахнулась и позволила себе уточнить, имеется в виду стул, на котором сидят или… Режиссерша пригрозила выгнать меня, а коллектив встретил вопрос взрывом смеха, будто очаровательную шутку. Одна Тигра верно поняла, что после всего увиденного, я ничему не удивляюсь и могу допустить любые правила «проявления себя». Кристина серьезно растолковала, что сейчас каждый актер выберет себе какой-то образ, главную черту которого нужно выразить, путем работы с вон тем венским стулом. К примеру она, Тигра, будет изображать бездомного, поэтому станет жалобно оглядываться и активно целиком спрятаться под стул. М-да… Нормальный человек на такие занятия добровольно бы не пошел. Впрочем, я себя к таковым не относила, поэтому скоро стала замечать, что меня происходящее всерьез занимает.
