В памяти Аш всплыли трещины в куполе дворца короля-калифа и летящие сверху, вертящиеся в полете камни.
— МЫ ЗНАЕМ КОНЕЦ…
— МЕРЗОСТЬ ПЛОТИ!
— МАЛЕНЬКИЕ ОТРЕБЬЯ, НЕДОСТОЙНЫЕ ЖИЗНИ…
…ИЗ-ЗА ВАШЕГО ГРЕХА…
До боли вонзив ногти в ладони, Аш выдохнула сардоническим тоном:
— А это не предубеждение — после того, как двести лет слушали Карфаген!
Радость, хоть и с примесью горечи — Годфри? И в голове зазвучал снова умертвляющий душу, леденящий гомон.
— КАРФАГЕН — НИЧТО…
— …ВИЗИГОТЫ — НИЧТО…
— ГУНДОБАД ГОВОРИЛ С НАМИ ЗАДОЛГО ДО НИХ…
— САМЫЕ ГРЕШНЫЕ ИЗ ЛЮДЕЙ…
— МЫ ПОМНИМ!
— МЫ ПОМНИМ…
— МЫ СОЖЖЕМ ТЕБЯ, МЕЛКАЯ ЧАСТИЧКА ПЛОТИ.
От последней прозвучавшей в голове фразы она вздрогнула, прикусила язык и почувствовала привкус крови. И вслух сказала, не видя окружающих:
— Не волнуйтесь. Если они могли бы сдвинуть тут землю, они бы это сделали. А если не делают, значит, не могут.
— ТЫ ТАК УВЕРЕНА, МАЛЫШКА?
Под одеждой по ней пробежали мурашки, и она с отвращением подумала: «Малышка, смотри ты! Меня так называл Годфри, от него позаимствовали».
— В общем, что-то вам мешает, — сказала она вслух. И сплюнула с отчаянным сарказмом: — По вашим словам, Фарис армия не нужна! Она дитя Гундобада, она творец чудес; она может превратить Бургундию в пустыню, именно так. Вам только остается помолиться о солнце, и — блямс! — оно тут как тут. Всего одно чудо. Так почему вы его не сотворили?
Вложив в вопрос всю свою ярость, она сразу сконцентрировала внимание — обрела то самое внутреннее состояние, какое у нее наступает, когда в руках меч, — и слушала.
И немедленно она буркнула от беззвучного удара. Стало больно губам. Она подняла руки к лицу, открыла глаза; увидела кровь, поняла, что прикусила губу. Рядом кто-то сказал что-то резкое. Она ничего не видела, только взмахом руки отослала их подальше. И сразу почувствовала, что онемела и задыхается; такое ощущение было у нее, когда она впервые училась ездить верхом. В долю секунды между ударом о землю и началом боли. Она замерла.
Но физической боли не было.
— ТЫ НЕ СМОЖЕШЬ УСЛЫШАТЬ НАС, ПОКА МЫ НЕ ЗАХОТИМ. ТЫ БОЛЬШЕ НЕ УВИДИШЬ НАС.
— Дерьмо, а то как же, — Аш потерла губы руками, размазывая кровь по лицу.
— МЫ ТЕБЯ НЕ ПОНЯЛИ.
— Нет. И не поймете. Милости просим в хреновую компанию, — с горечью сказала Аш.
Она не почувствовала, чтобы они были смущены или озадачены. Только звучали в голове их Голоса. У нее кровь на лице застыла, стягивая кожу. Она осторожно потрогала языком губу, подумала: «Болеть будет», — и проглотила кровь и слюну, а потом сказала:
Но ведь не сможете вечно держать меня в неведении.
В ответ — молчание.
— Что это изменит, если вы мне скажете? Уже становится холоднее. Вы вытягиваете энергию у солнца, и становится холодно даже там, где находитесь вы. Вам скоро и Фарис тут не понадобится. И никакое чудо. Зима убьет нас всех.
И снова зазвучал унисон голосов:
— ЗИМА НЕ ВСЕ ПОКРОЕТ.
— Да провались вы! — Аш раздраженно стукнула себя кулаком по бедру. — Почему Бургундия так важна для вас?
— МЫ МОЖЕМ ЗАБРАТЬ ЭНЕРГИЮ СОЛНЦА… note 43
— …ВОСПОЛЬЗОВАТЬСЯ ЕГО МОЩНОСТЬЮ, ОСЛАБИТЬ, ПРИНЕСТИ ТЬМУ, ХОЛОД И ЗИМУ…
— …НО…
— НО ЗИМА НЕ ПОКРОЕТ ВЕСЬ МИР.
Аш открыла глаза.
Перед ней на коленях стоял Роберт Ансельм, одной рукой поправляя эфес. Позади него — Анжелотти, держась рукой за обтянутое кольчугой плечо Ансельма. Оба во все глаза смотрели на нее. Флора сидела на корточках между двумя священниками, опираясь руками о бедра, длинными пальцами почти касаясь пола.
— ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…ЗИМА ПОКРОЕТ НЕ…
— …ВСЕ!..
— ТЬМА ПОКРОЕТ НЕ ВЕСЬ МИР.
— Во имя Отца, и Сына и Духа Святого, — хриплым шепотом произнес Ричард Фавершэм.
— Тьма покроет не весь мир ?.. — недоверчиво повторила Аш.
Она не закрывала глаз, еще видела всех вокруг себя, но звук громких голосов в голове отвлек ее внимание от комнаты в башне. И ее почти затопила огромная холодная печаль.
— …ЗИМА МОЖЕТ УБИТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— ТЬМА МОЖЕТ ПОКРЫТЬ ВЕСЬ МИР, ЕСЛИ БЫ НЕ ОН.
— НАМ НЕ ДОСТАТЬ…
— …БУРГУНДИЯ УМРЕТ ПО ЕЕ КОМАНДЕ, НО ТОЛЬКО…
— ОНА РАЗРУШИТ БУРГУНДИЮ, НАШЕ ТЕМНОЕ ЧУДО. КАК ТОЛЬКО УМРЕТ ГЕРЦОГ.
— Весь мир! — воскликнула Аш. — Весь мир.
— КОГДА ОН УЙДЕТ…
— …СТАНЕТ ЗАБРОШЕННЫМ, СТАНЕТ ПУСТЫНЕЙ…
— КОГДА НЕ БУДЕТ НИЧЕГО: БУРГУНДИЯ УНИЧТОЖЕНА, КАК БУДТО ЕЕ НИКОГДА НЕ БЫЛО…
— ТОГДА ВСЕ…
— ВЕСЬ МИР…
— …МОЖЕТ БЫТЬ ОЧИЩЕН И СТАНЕТ ЧИСТ, ВЕСЬ МИР…
— …ЧИСТ ОТ ПЛОТИ, ГРЯЗНОЙ, РАЗЛАГАЮЩЕЙСЯ ПЛОТИ, ЧИСТ…
— КАК БУДТО ТЕБЯ НИКОГДА НЕ СУЩЕСТВОВАЛО.
Прилив и колыхание громких голосов стали слабеть. Под ее ногами сдвинулись доски пола — нет, они стояли прочно, это она потеряла равновесие и упала на спину, приземлилась своим мягким местом, ее подхватил Ричард Фавершэм, так что она всем телом раскинулась на нем, он придерживал ее за плечи своей рукой кузнеца.
В душе у нее царила немая бесконечная пустота. В ней не звучало ни одного голоса. Даже Годфри молчал. Она ощущала смертельную опустошающую усталость.
— Молились? — спросила она.
— Чтобы изгнать Голоса, — Фавершэм кивнул, и от этого его тело всколыхнулось. — Чтобы изгнать из тебя демонов.
— Может, это и сработало… — просопела она, не зная, смеяться или плакать. — Годфри, Годфри…
В голове тихо прошелестело:
— Я с тобой.
— Сукин сын! — протянув руку, она хлопнула Дигори Пастона по плечу. — Боюсь, что экзорцизмом этого не добьешься. Нет. И я даже не знаю, имеет ли это теперь значение…
Взгляд ее остановился на лице Флоры.
— Ну что? — потребовала хирург. — Что?
— Бургундия — не цель, — ответила Аш. — Бургундия — помеха.
— Что за плешь ты мелешь, девочка? — прорычал Роберт Ансельм.
Она так и стояла, откинувшись всем телом на надежную фигуру Фавершэма, сомневаясь, сможет ли сама сесть. У нее наступила полная слабость; все тело трясло, как в лихорадке.
— Бургундия — для них не цель. Бургундия — препятствие для… — она взглянула на взмокшее лицо Роберта Ансельма. — А почему — я не знаю! Они все время говорили, что уничтожат Бургундию — но не потому, что им просто надо, чтобы Бургундии не было на лице земли. После того, как Бургундии не станет…
Опять по всему ее телу пробежала дрожь; лучше не пытаться оценить, насколько она внутренне ослабла, лучше не замечать. К ее собственному удивлению, голос ее прозвучал резко и насмешливо:
— Они хотят избавиться от нас. От мужчин. Всех мужчин. И в Бургундии, и в Карфагене. Знаете, так, как… фермеры поджигают амбар, чтобы избавиться от крыс. Вот поэтому им нужно их «зловещее чудо». После того, как Бургундии не станет, — они говорят, что тогда они смогут покрыть тьмой весь мир.
5
— Мне надо видеть герцога! Срочно! — добавила Аш.
Флора держала свечу в неудобной близости от лица Аш. Она перестала вглядываться ей в глаза.
— Согласна. Надо. Я пойду вперед и организую через врачей.
Переодетая женщина рывком выпрямилась, сунула деревянный подсвечник в руку Дигори Пастона и большими шагами устремилась к темному лестничному пролету. По каменным ступеням загремели ее шаги.
— Сейчас организую тебе эскорт, — Роберт Ансельм прокричал приказ. Аш услышала топот бегущих людей в кольчугах.
— Но, мадам, вам надо отдохнуть, — запротестовал Дигори Пастон. Взяв в руки ее кисти, он их повернул ладонями кверху и деловито обследовал. — Милость Божья не смогла вас спасти. Лучше бы вам попоститься и помолиться, выказать смирение и снова помолиться Ему.
— Позже. Я приду к вечерне note 44. Герцог должен узнать об этом! — Аш осторожно попробовала — не раздадутся ли голоса, так, как языком пробуешь больной зуб. — Годфри…
Она ощутила слабое тепло. И голос Годфри — слабый, почти неслышный:
— Будь благословенна.
Этот звук зашелестел в ее душе, как шум ветра в верхушках деревьев. Сначала с треском и шепотом, а потом громче, пока у нее не наполнились слезами глаза, и она потерла виски тыльной стороной ладоней.
— Ладно…
Как только она отключила сознание, тут же оглушающий внутренний звук упал до причитающего бормотания.
Это был рыдающий хорал Диких Машин на языке, теперь устаревшем и неразборчивом. Язык, которым они разговаривали с Гундобадом, так много веков назад: древний, недоступный для понимания готский язык.
— He произносите слово «позже» в разговоре с Господом, мадам, — сказал ей Ричард Фавершэм. — Ему это не понравится.
Секунду Аш смотрела на него молча, потом хихикнула:
— Тогда, мастер священник, не говорите Ему, что я так сказала. Пойдемте со мной к герцогу. Вы можете мне понадобиться, чтобы объяснить ему, что ваши молитвы не дошли. Что меня нельзя освободить от каменного голема.
