– Я хорошо себя чувствую. Это было просто утреннее недомогание. У беременных такое бывает, сейчас уже всё хорошо.
– А во-вторых, – продолжает Воскресенский, игнорируя мою реплику. – Я не хочу, чтобы ты запирала дверь в ванную комнату.
– В смысле?
– В прямом. Объясняю, если тебе вдруг станет плохо, выбивание двери сожрёт время, которого и без того может не быть, к тому же, я в этот момент могу случайно тебя травмировать. Так что дверь не запирать.
– Вы сейчас серьёзно? – выгнув бровь, с сомнением смотрю на Игоря.
– Более чем.
– Но, это же абсурд… ерунда какая-то! Может мне ещё и в спальне собственной закрываться нельзя?
– Хорошо, что напомнила. Да, в спальне, конечно же, тоже никаких замков. В любое время дня и ночи у меня должен быть к тебе доступ. Это понятно?
– Слушайте, ну это уже слишком! Я конечно понимаю, что вы беспокоитесь о вашем ребёнке, но в некоторых вещах, Игорь Сергеевич, вы перегибаете палку. Поверьте, с малышом всё в полном порядке, ему ничего не угрожает. И к тому же, я никогда не сделаю чего-то, что может ему навредить. У меня обычная беременность, ничем не отягощённая. Я нормально себя чувствую, всё в пределах нормы. Всё-таки я медсестра, и в состоянии адекватно оценить своё состояние. Если мне вдруг будет нехорошо, уверяю, у меня хватит здравого смысла, не идти в таком состоянии в душ, и оказать себе медицинскую помощь я тоже смогу.
Выпаливаю это всё на одном дыхании, но Воскресенского мои доводы видимо не убедили, судя по выражению лица.
– Я всё сказал, – чеканит, тоном давая понять, что не намерен продолжать разговор. – Ещё раз запрёшь дверь в ванную, и я сниму с неё замок.
– Но…
– Без “но”. Иди оденься, не стой босая и мокрая. Пол холодный, заболеешь. Через пятнадцать минут жду тебя на кухне. Перед работой нужно поесть, и это тоже не обсуждается.
Больше ничего ответить не успеваю, потому что в следующую секунду Игорь отворачивается и направляется обратно к себе в спальню. А я только сейчас наконец позволяю себе полноценно на него посмотреть.
И да, Воскресенский-таки не соврал, на нём действительно есть трусы. В отличие от меня, которая весь разговор стояла перед ним мокрая в одном полотенце.
Боже…
Тут же спохватываюсь и, как только за хозяином дома закрывается дверь спальни, быстро залетаю к себе в комнату и да, я таки запираюсь на замок, прежде чем скинуть с себя полотенце и переодеться в медицинскую униформу.
В конце концов, не думаю, что он это всерьёз сказал про то, что замки с дверей снимет…
Глава 23
Глава 23
Что я там говорила? Максимально минимизировать контакт с Воскресенским? Только сейчас до меня окончательно дошло насколько утопическими были эти мысли. Учитывая маниакальную потребность этого мужчины к тотальному контролю абсолютно над всем и всеми, я могла бы и сама догадаться, что одну на работу он ни за что меня не отпустит…
Хотя, не могу сказать, что меня это сильно расстроило. Всё же спать легли мы вчера очень поздно, к тому же стресс тоже дал о себе знать, и практически всю дорогу от дома до города я бессовестно продрыхла. Так что плюсы в поездке на машине всё же тоже имеются. В электричке я бы себе этого не позволила даже если бы очень захотелось. Во-первых, это банально опасно, меня могли запросто обокрасть. А во-вторых, существует большой риск проспать собственную станцию. Я и сейчас вырубилась как сурок, и если бы не оглушительный сигнал клаксона на одной из соседних машин, наверно так и спала бы дальше.
Открыв глаза, рассеянно оглядываюсь по сторонам и понимаю, что мы уже приближаемся к территории больницы. Хотя, последнее что я помню – это то, как мы выехали с просёлочной дороги на трассу. Надо же, полтора часа пути для меня пролетели как один миг. Но даже не это больше всего удивляет, а тот факт, что я укрыта каким-то пледом. Очевидно, Воскресенский укрыл меня, когда я уснула. Где он только его откопал в машине…
– Игорь Сергеевич, не могли бы вы близко к клинике не подъёзжать. Остановите здесь, я выйду, а вы уже потом поедете припаркуетесь, – говорю хриплым после сна голосом, когда мы подъезжаем к шлагбауму, и поворачиваюсь на Воскресенского, который в ответ на мою просьбу даже взглядом меня не удостаивает.
– Зачем?
– Что зачем?
– Зачем тебе выходить здесь, что за бред?
– Это не бред. Просто я не хочу, чтобы сотрудники клиники видели нас вместе. Могут возникнуть лишние вопросы. Вы ведь знаете, как у нас по больнице слухи быстро разносятся… – говорю, как можно спокойнее, потому что вообще не хочу продолжать этот разговор.
Скинув с себя плед, тянусь к дверной ручке и собираюсь было уже выйти, как вдруг Воскресенский нажимает какую-то кнопку и блокирует двери во всей машине.
– Зачем вы это сделали?!
– Затем, чтобы ты ерундой не занималась. Слухи о тебе по клинике пойдут в любом случае. Как минимум потому, что у тебя скоро начнёт расти живот. И тут у тебя есть только два варианта – можешь уйти с работы, как я тебе и предлагал, пока никто не узнал о том, что ты беременна. Либо учись уже плевать на то, что о тебе думают окружающие. Лично меня устроят оба варианта.
На этих словах Воскресенский проезжает через открывшийся шлагбаум и словно назло мне паркуется максимально близко ко входу.
Гад!
Не буду на это никак реагировать. Не буду и всё. Ясно же как божий день, что он меня провоцирует. Если это такая манипуляция, чтобы я с работы ушла, то у него ничего не выйдет!
Молча вылезаю из машины и, не проронив ни слова, иду к крыльцу. Но не успеваю открыть дверь, потому что в последний момент Игорь догоняет меня и обхватывает дверную ручку поверх моей руки.
Вздрагиваю от неожиданного ощущения прижавшейся к моей спине мужской грудной клетки и крепкой хватки на ладони, и на секунду просто теряюсь от этих ощущений. Поэтому пропускаю тот момент, когда Игорь сам открывает передо мной дверь. Второй рукой обхватывает меня за талию и мягко подталкивает вперёд, вынуждая зайти в клинику.
– Во сколько ты сегодня заканчиваешь?
– В восемь, как обычно, – нервно оглядываюсь по сторонам, боковым зрением ловя вопросительно смотрящую на нас со стойки регистрации Наташу. – Игорь Сергеевич, я тороплюсь. У меня смена начинается через десять минут, и я бы не хотела от старшей медсестры выслушивать в свой адрес всё, что она обо мне думает…
Поднимаю на Воскресенского умоляющие взгляд. Он снова хмурится. Уж не знаю из-за чего на этот раз. То ли потому что я снова назвала его по имени-отчеству, что очевидно ему не нравится, то ли потому что я дёргаюсь, как эпилептик, желая как можно быстрее разойтись в разные стороны, пока вся клиника не стала свидетелями того, как он меня тут подвозит а потом за талию держит… которая у меня пока ещё имеется…
