В дверном проеме возникла Руся с недовольным лицом. Она сурово потрясла головой и погрозила кулаком. Гоша на всякий случай отошел в сторону и заискивающе улыбнулся жене.
Филипп томно вздохнул, снова чем-то пошуршал и проникновенно прогудел:
– Уверен.
Это была уже такая наглость, что Верочка поперхнулась своими романтическими мыслями. Но Филипп не дал ей возможности развить полемику по этой злободневной теме.
– Я с утра только о тебе и думаю, зайка.
Это была чистейшая правда. Но слово «думаю» вовсе не означает каких-то трепетных душевных томлений и любовных мук. Если мужчина говорит, что думал о вас, то это подразумевает именно конкретный мыслительный процесс, а не что-то там еще. Филипп действительно, проснувшись рано утром и вспомнив, что суббота будет убита на очередные смотрины дочери какой-то давней и дальней маминой знакомой, подумал, что было бы намного приятнее провести этот день с Верочкой. И ночь тоже. Психология и физиология в его мыслях уже давно серьезно конфликтовали, и организм требовал прекратить укрощение Веры, перейдя к более осмысленным и продуктивным действиям, нежели поцелуи. Еженощно снившаяся Алина выматывала душу своей недоступностью, и Филипп понимал, что немеркнущий образ жены надо как-то погасить. Иначе он просто сойдет с ума. Примирение было невозможно, а положение женатого жениха утомляло. Тем более что мама, организовывавшая смотрины, выбирала невест по каким-то своим, абсолютно диким критериям, подсовывая ущербных девиц и перезрелых матрон. В то, что сын в состоянии найти жену сам, она категорически не верила, регулярно напоминая, как плохо, что он не послушал мать и в результате ошибся с Алиной.
– Чем ты там шуршишь? – примирительно спросила Верочка, купившись на расплывчатую формулировку его переживаний.
Если бы Филипп сейчас сообщил, что шуршит не чем иным, как обертками широко известных противозачаточных средств, то она бы уже не удивилась. От него можно было ожидать любого экстравагантного заявления и поступка. Но Филипп на сей раз не собирался удивлять уставшую от непредсказуемого диалога собеседницу:
– Это цветы. Для тебя. Ты готова их сегодня понюхать?
Вера была к этому готова еще вчера, но считала, что согласиться можно и сегодня. Обидеть его или удивить она еще успеет, а для начала неплохо было бы хоть как-то заявить права на Филиппа и закрепиться в его жизни.
– Смотря какие цветы?
– А какие ты любишь?
– Розы. Красные.
– Значит, я угадал. Где ты, где тебя забрать?
«Можно подумать, что он на машине!» – хмыкнула про себя Вера, но препираться не стала, назвав Русланин адрес.
В действительности все было не совсем так, как Верочке хотелось бы. Отсидев положенные три часа в гостях у очередной унылой барышни и поразвлекав маму и ее круглощекую подругу, благосклонно кивавшую головой, словно это она выбирала мужа для дочери, а не он пришел из вежливости посмотреть на ее тоскливое сокровище, Филипп резво откланялся и натуральным образом сбежал. Он бы и дольше посидел в гостях, чтобы не ссориться с мамой, но маман, оказывается, решила остаться на ночь, чтобы с утра всем вместе отправиться на загородную прогулку. Судя по решительности намерений, Валентина Степановна собиралась устроить судьбу сына в ближайшее время, а очкастая девица, к которой прилагались красный диплом, аспирантура, четырехкомнатная квартира, двухэтажная дача и папа-профессор, показалась ей наиболее подходящим вариантом. Будущая невеста тряслась и краснела так, что Филипп вдруг заподозрил, что за него уже все решили, поэтому прорвал заграждения и умчался на волю, невзирая на возмущенное гудение Валентины Степановны, недоуменный вой несостоявшейся тещи и обиженный скулеж так и не пристроенной невесты.
– Я скоро вернусь, без меня не ложитесь, – успокоил он высыпавших на лестницу дам и отбыл в неизвестном направлении.
Первое, что он сделал, выйдя на улицу, позвонил Верочке. Все неожиданно сложилось самым распрекрасным образом – и квартира была свободна от мамы, уже настроившейся на профессорскую наследницу, а посему вряд ли согласной на какую-нибудь другую, менее достойную партию.
Шуршал он, конечно же, не цветами, а оберткой от леденцов, но купить цветы было делом пяти минут – так почему бы не порадовать приятную во всех отношениях девушку?
Глава 20
Илья Федорович в бешенстве метался по кабинету. Он чувствовал себя обманутым в лучших ожиданиях. Секретарь Женя, робко поинтересовавшаяся, не желает ли босс кофе, тихой мышью вылетела в приемную под яростным взглядом Ильи Федоровича. Судя по нечленораздельным воплям, босс не то что не желал кофе, он готов был в данный момент стереть в порошок любого, кто по недомыслию попался бы ему на пути с любым незначительным вопросом, отвлекающим господина Брыкина от вселенской скорби. Так скорбят бешеные быки или кобры, оплакивающие отдавленный хвост.
Начальник службы охраны виновато притаился в углу, страдая от всевозможных догадок. Самым страшным был вариант, что фотографии слиплись, в пачку затесалась лишняя, и Брыкин наконец-то понял, что его молодой жене не так уж скучно дома. А если быть точным, то даже весело. Кочетков был кровно заинтересован в том, чтобы Анечка оставалась чиста перед мужем, поскольку, во-первых, эта неприятная тайна подорвала бы его авторитет, как человека знающего все и про всех, а, во-вторых, амурные похождения любвеобильной девицы были его стратегическим запасом, свечным заводиком, призванным в старости приносить определенные дивиденды. Этакий пенсионный фонд.
Когда разбушевавшийся хозяин кабинета ободрал жалюзи, Кочетков позволил себе кхекнуть, дабы придать общению более конструктивный характер.
– Вот поганец! – рявкнул Илья Федорович.
Кочетков вопросительно поднял брови и залился диатезного цвета румянцем.
– И эта свиристелка хороша! Все! Допрыгалась!
Михаил Сергеевич перестал дышать.
– Что делать будем, Сергеич? – Брыкин гулко шлепнул ладонью по столу.
Кочетков подобострастно выгнул грудь и глубокомысленно нахмурился. Вопрос был явно риторическим. В данный момент, судя по выражению лица, шеф формулировал собственное мнение и в чужих советах не нуждался.
– Про девицу информации мало. Землю рой, но про всех узнай: про маму-папу, родственников, знакомых, соседей. Мне зять нужен. Обратно. Крутись как хочешь, но чтоб к концу недели были идеи, а я тут сам обмозгую.
Кочетков с облегчением выдохнул. Дался шефу этот зять!
А зять Илье Федоровичу нужен был позарез. Мало того, что хотелось вернуть дочь в надежные руки заинтересованного партнера, но и была у него одна мыслишка… Даже не мыслишка, а уже четко оформившаяся идея, сулившая хорошие дивиденды. Но для ее осуществления нужен был Филипп, поскольку начало проекту было положено еще тогда, когда чернобровый красавчик числился у Ильи Федоровича в зятьях, а заодно и в неких документах. Тогда все сорвалось, и срыв этот произошел по объективным причинам, никоим образом не связанным с эмоциональными всплесками молодоженов. А не далее как на прошлой неделе перспективы снова замаячили на горизонте, и водворение Филиппа в лоно семьи требовалось ускорить. Соображениями своими Илья Федорович ни с кем делиться не собирался, считая, что вполне достаточно его желания, доведенного до сведения ежемесячно и щедро оплачиваемых сотрудников.
