голос срывался и хрипел. Ком в горле не давал сделать вдох.
Неужели всё закончится так?!
— Что же вы?! — нашла в себе силы крикнуть. — Помогите ему кто-нибудь!
Главный лекарь Императорского дворца, суетившийся над Морисом, оказался рядом в считанные секунды, гвардейцы ринулись на поиски стрелка.
— Отойди, милая, — ласково сказал старик.
За его спокойным тоном прятались беспокойство и тревога. Лекаря выдавали резкие движения, не типичные для него.
Я послушно отодвинулась в сторону, глядя как из тела Маркуса вытаскивают стрелу. Он дёрнулся и захрипел пуще прежнего, а глаза начали тускнеть.
— Его трясёт, — дорожащим голосом прошептала я, — у него кровь изо рта… Боже.
Наблюдая за тем, как лекарь пытался залечить рану с помощью магии, неосознанно прижала ладонь к горлу. В ушах появился гул, а голову будто протыкали сотни игл.
Мне казалось, что мой мир рушится из-за беспомощности и ужаса, окутавших меня плотным туманом. Я не слышала, что мне говорили, не видела, кто пытался заставить меня подняться. Все слились в бесплотные тени, не имеющие лиц. Вокруг творился полнейший хаос.
Всё моё внимание было сосредоточено лишь на нём. На моем любимом чешуйчатом командире. Я не понимала, почему лекарь никак не мог залечить его рану, а жизненная сила продолжала утекать из моего дракона.
Его черты лица заострились, а глаза стали безучастными ко всему. Кожа стала белой, как полотно, круги под глазами становились всё ярче. Хрипы, издаваемые мужчиной, сопровождались судорогой.
В какой-то момент целитель положил Маркуса на землю и сокрушённо опустил голову.
— Что происходит? — ко мне плавно подступала истерика. — Почему Вы прекратили?! Сделайте что-нибудь!
— Я не в силах, — безжизненно ответил старик. — Стрела была отравлена тем же ядом, который чуть не скосил тебя, милая. Она задела сердце, кровь уже разогнала отраву. Мне жаль…
— Нет! Нет! Вы всё врёте!
Мне удалось вырваться из чужих рук и подползти к генералу. В его глазах мелькнуло узнавание, но также стало очевидно, что у него остались считанные минуты, если не секунды.
Мои слёзы капали ему на лоб, а сама я изо всех сил старалась сдержать рвущийся наружу вопль.
— Я не верю… Дедушка! — позвала того, кто может знать о фениксах всё. — По нашим легендам фениксы могут лечить. Умоляю, скажи, что у нас это есть! Скажи!
— Увы, милая, — глаза Императора блеснули, — я не…
— Как феникс отдаёт своё сердце?!
Почему-то мне показалось, что это может помочь. Ведь, если половина моего будет вместо проткнутого стрелой, то… Это конечно не то, но всё же.
— Аврора, — Бабушка наклонилась ко мне, — Это же не в прямом значении… Магия свяжет ваши сердца, и они будут биться в едином ритме, но в этом случае останется лишь твоё.
— Как?! Как мне это сделать?! Говорите!
Смешанные чувства безумия и безграничной горечи заполнили мою грудь, отравляя своим ядом. Я отказывалась верить в то, что Маркус умрёт. Мне отчаянно не хотелось, чтобы он оставался жить лишь в моей памяти.
— Ты…
— Говорите немедленно! — мой голос сорвался.
— Возьми его за руку, — сказал дедушка, игнорируя бабушкин возмущённый вскрик.
Я сделала, как он сказал и ужаснулась: рука дракона была холодной, его пальцы подрагивали, но уже слабо.
Времени почти не осталось.
— Теперь призови своего феникса и повторяй за мной, — продолжил родственник. — Помни, что ты должна желать этого всей душой.
Сосредоточившись, обратилась к внутренней птице, которая была всё ещё ослаблена после произошедшего, и, почувствовав знакомое тепло, кивнула деду, сообщая о готовности.
— Пусть сердце моё будет твоим… — произнёс он монотонным голосом.
— Пусть сердце моё будет твоим…
— Как и любовь моя, оно принадлежит тебе навеки…
— Как и любовь моя, оно принадлежит тебе навеки…
— Вверяю тебе жизнь и судьбу свою, как вверяешь мне ты…
— Вверяю тебе жизнь и судьбу свою, как вверяешь мне ты… — мой голос дрогнул, но вера в то, что я делаю всё правильно только крепчала.
— Перед ликом Богов клянусь, что желание моё искренне и не изменится, когда пробьёт час уйти за грань.
— Перед ликом Богов клянусь, что желание моё искренне и не изменится, когда пробьёт час уйти за грань.
Как только я сказала последнее слово, со мной начало происходить что-то невероятно: казалось, невидимая сила говорила мне, что делать дальше. Мой внутренний огонь разгорелся так ярко, что я готова была сгореть изнутри. Повинуясь неслышимому приказу, прикоснулась своими губами к губам Маркуса и почувствовала, как моя магия постепенно переходит к нему.
Я передавала ему всё: своё дыхание, свою жизнь, свои мечты. Всю себя. Сердце радостно затрепетало, когда мужчина отозвался на мои прикосновения, но следом за этим пришла и боль. Грудь словно прострелило, но я не позволила себе остановиться. Так было нужно…
Когда вихрь, окутавший всё моё естество спал, я почувствовала, что дракон отстранился. И без того обессиленная, я упала на землю и посмотрела на генерала. Казалось, что он спал, но грудь его не вздымалась. Дотянулась рукой до его шеи, чтобы прощупать пульс и ощутила…
Ничего.
Неужели всё было напрасно?!
— Почему он не дышит? — прошептала я.
В глазах родных, близких и гвардейцев плескался океан боли и сожаления. Служащие начали постепенно снимать головные уборы, отдавая честь своему командиру. Из моей груди вырвался вопль отчаяния:
— Почему он не дышит?!
— Рори, — Машка попыталась приобнять меня за плечи.
— Не трогайте меня! — я скинула её руки и помотала головой. — Не трогайте!
В один момент в моей душе образовалась дыра, на дне которой лежал тяжеленный камень. Я физически ощущала боль от отрезанных крыльев. Горло сдавило, а всё тело разрывало на куски.
Теперь я понимала, что такое разбитое сердце. Я буквально слышала, как оно разлетается на осколки с громким звоном. Душа… А души не стало вовсе. Меня больше не было. Осталась лишь пустая оболочка, сотрясающаяся от рыданий и воющая раненым зверем. Звуки, от которых кровь стыла в жилах, сами вырывались из моей груди. Это была надежда, бившаяся в предсмертной агонии.
Меня попытались оттащить от дракона, но я извивалась, царапалась и хваталась за его бездыханное тело.
— Отпустите! — кричала я не своим голосом. — Отпустите меня! Будь проклят этот мир! Лучше бы я вообще не знала о его существовании! Уберите руки!
Замутнённый разум отказывался слышать слова утешения и понимать, кто передо мной. Меня ломало изнутри, выворачивало наизнанку. Мне хотелось, чтобы меня оставили в покое, прямо здесь. На секунду мне показалось, что Маркус сделал вдох, но то были лишь галлюцинации. Я знала, что иногда такое бывает.
Не сразу поняла, что чьи-то ладони легли мне на голову. Не заметила,
