Пусть моими путами и была нежная, что не мешало ей быть очень прочной, шёлковая ткань, но совсем не шевелиться было невозможно, и стёртая кожа горела от боли. В душе же уже давно пылал пожар противостояния, но что я могла, кроме как молить о снисхождении. И меня пожалели. Женщина развязала замысловатые узлы, освобождая руки, пододвинула ко мне миниатюрный кроватный столик и указала на еду. Мясо, запечённое с овощами в кисловатом ягодном соусе было великолепным! Но порция была совсем маленькой, наверное, чтобы плохо не стало, после нескольких дней на одной фруктово-овощной гадости. Я набросилась на него, как голодный зверь… и вздрогнула от неожиданного прикосновения. Немая женщина тоже вздрогнула и отдёрнула руку от моей спины, но я уже заметила сочувствие в её глазах.
А это была призрачная, но ниточка надежды на появление союзника. Дальше я ела, разбавляя свой обед слезами, капающими в тарелку. И как тут не заплакать, когда уже, кажется, нет шанса на спасение(ведь за всё это время меня не нашли ни дед, ни Рар, ни папа), а тут кто-то, от кого совсем не ждёшь, проявляет сочувствие. Да, я расклеилась и искренне жалела себя.
Когда с едой было покончено, тюремщица потянулась и освободила ноги. Указала на дверь в ванную и сама пошла вперёд, набирать воду. Я же вскочила с кровати, пошатнулась, едва не упав, потянулась, разминая затёкшее тело, и начала расхаживать по комнате туда-сюда. Не думала, что всего несколько дней без возможности активно двигаться, могут так ослабить.
К выходу из комнаты я не видела смысла даже подходить, ведь немая всегда запирала дверь и прятала ключ в карман платья. Потому направилась в ванную. Вода уже была готова, мне оставалось только, сбросив бесформенную белую рубаху чуть ниже колена, приступить к омовению под неусыпным присмотром надзирательницы.
— Сколько дней я уже здесь? — решилась задать вопрос, взбивая пену в волосах.
Женщина задумалась на мгновение и показала восемь пальцев. А я думала, что не больше шести…
Вопросов было много, но вряд ли на них мне ответят, к тому же, не имея языка. Как же это жестоко, лишить человека возможности говорить! А она после этого ещё и верно служит жестокому хозяину. Но ещё один вопрос я всё же задала.
— Где лорд Тарриэр? — спросила и требовательно уставилась на женщину.
Она только беспомощно развела руками.
— Не знаете? — предположила я.
Женщина кивнула.
— Печально, — была вынуждена признать я. Я конечно же не горела желанием вновь увидеть безумного охотника, но его долгое отсутствие настораживало.
Быстро помылась, вытерлась и облачилась в очередной бесформенный балахон. Надзирательница поманила из ванной, указала на кровать.
— Только не это, — взвыла я. — Не привязывайте меня, умоляю.
Всё равно дверь будет заперта, окон нет, а я больше не вынесу этого лежания часами без движения.
Тюремщица с грустью развела руками, мол, ничем не могу помочь, приказ у меня.
— Откажусь от еды, — пригрозила я.
Никакой реакции. Ну да, и силой кормить будут, если понадобится.
— Сотру запястья и истеку кровью, — выдала следующую угрозу.
Улыбнулись мне с явным недоверием. Взгляд метнулся по комнате, остановился на столике с посудой, зацепился за вилку. С, отдавшейся болью в ослабевшем теле скоростью бросилась к столику, схватила вилку и прижала её к своей шее.
Излишне резко и сильно прижала, о чём поняла, только почувствовав горячую струйку, прокладывающую дорожку по коже к вороту рубахи.
Женщина открыл рот в немом крике и выставила руки вперёд, в попытке убедить меня установиться. Но я же безголовая, вдавила в кожу острые зубцы ещё сильнее. Было очень больно и страшно, но и оставаться безучастной жертвой сил больше не было. Уж лучше так, чем просто ждать неизвестно чего. Веточка взбунтовалась и начала грести против течения… только бы не сломаться и не затеряться в бурном потоке.
Надзирательница повторно выставила ладони вперёд, отрицательно покачала головой, указала на дверь, и выбежала.
Ну что ж, подождём, и посмотрим, к чему приведёт меня этот незапланированный бунт. Убрала вилку от шеи, схватила салфетку со столика и прижала её к шее. Рана наверняка была пустячная, иначе я бы уже почувствовала все прелести серьёзного ранения и потери крови. Но это не отменяло беспокойства о себе, бедненькой. Ведь даже исцелиться я сейчас не могла, магия полностью покинула меня. Вилку продолжала сжимать в руке, в ожидании уставившись на дверь, и намереваясь вернуть столовый прибор к шее, как только хоть кто-то войдёт.
Ждать долго не пришлось, буквально через пару минут за крепкой, основательной дверью моей темницы послышались шаги. Вот же дурочка! Дверь-то не заперли, а я только сейчас заметила, что она даже приоткрыта немного. Иначе я бы просто не смогла расслышать шагов. Но возмущаться собственной глупостью времени уже не было, стоило приготовиться к встрече врага, то есть вернуть вилку в стратегически опасное место и изобразить решимость расстаться с жизнью. Радовало одно, жизнь моя ему была всё же нужна, иначе эти дни пленения просто не имели бы смысла.
Но, стоило открыться двери, как рука опустилась сама собой.
Я просто оторопела от удивления. Вместо ожидаемого мною обезумевшего лорда Тарриэра Рширхо, первой руки владыки и сильнейшего лорда-охотника союза, передо мной стоял добродушный, ласково улыбающийся дядюшка-оборотень — тот самый дедуля, который вступился за меня, когда я изволила ползать по лордовской столовой в изнеможении после мысленного разврата.
С губ сорвался стон радости и облегчения. Он спасёт меня от потерявшего разум племянника, просто обязан спасти! Ведь такой благородный и добрый лорд просто не может остаться безучастным к страданиям слабой девушки.
— Как же я рада вас видеть! — воскликнула, отшвырнув вилку и бросившись к пожилому мужчине. Повисла на его шее и едва не разревелась от радости. Но взгляд натолкнулся на побледневшую, отрицательно качающую головой немую служанку и руки будто окаменели. В её глазах было столько ужаса и сочувствия, что сомнений не оставалось — этот мужчина меня не спасёт. Скорее наоборот, причинит ещё больше боли и разочарований.
Медленно разжала руки, сползла по груди оборотня и сделала шаг назад. Меня одарили ещё одной ласковой улыбкой.
— Ну что же ты так испугалась, милая? — спросил «дядя». — Я не причиню тебе вреда. Но меня бесконечно беспокоит твоё стремление завершить свою жизнь столь глупым и бессмысленным образом. Вот посмотри, поранила себя.
От руки, потянувшейся к моей шее, я отпрянула, с трудом сдержав крик панического страха. Слабость накатила с удвоенной силой, и я бы упала, не подоспей немая. Она подхватила меня под руку и отвела к кровати. Усадила, незаметно погладила по плечу и отошла на шаг.
— Свободна, Ярора, — холодно приказал оборотень и женщина, низко поклонившись, почти убежала, плотно притворив за собой дверь.
А я осталась наедине, кажется с очередным врагом.
— Ты такая маленькая, хрупкая и пугливая, Эльтианита, -
вкрадчиво проговорил лорд. — И мне бесконечно жаль тебя.
Возможно, я бы даже смог полюбить такую, как ты. Но ты слишком слаба, я бы даже сказал жалка. Хотя, поэтому мне тебя и жаль.
Доброе лицо неузнаваемо преобразилось от злобной, ядовитой усмешки. И, возможно, мне почудилось, но тусклые, серые старческие глаза сверкнули чёрным светом. Отблеск тут же исчез, а ужас остался. И страшный оборотень тоже остался.
Более того, он подошёл к кровати, присел на её краешек и принялся поигрывать шёлковой лентой, ещё полчаса назад стягивающей мою щиколотку. В месте соприкосновения с моей кожей ткань потемнела и стала жёсткой. Лорд это тоже заметил и брезгливо отбросил ленту.
— Ты явно не осознаешь своего положения, милое дитя, -
вернувшись к образу доброго дядюшки проговорил он. — И мне искренне жаль, что я буду тем, кто лишит тебя детских грёз о справедливости бытия.
— Грезить о справедливости я перестала задолго от встречи с вами, — проговорила отрешённо. Разочарование в надеждах на спасение было весьма болезненным, и сейчас я словно одеревенела вся. Меня уже не удивило бы даже, если бы этот лорд набросился и разорвал горло. Удивляться сил не осталось, впрочем, и бояться тоже уже было сложно. Постоянный страх стал чем-то привычным и воспринимался как само собой разумеющееся.
— Вот и правильно, маленькая, — похвалил меня оборотень. – Не стоит ждать от этой жизни большего, чем она может дать.
— Расскажите, — попросила полушёпотом.
Ступор ступором, но следовало знать, что ожидает меня в обозримом будущем, если оно вообще будет, это будущее.
Лорд глубоко вздохнул, покачал головой и с затаённой грустью поведал:
— Не хотел я открывать тебе всего, надеялся, что инстинкты своё возьмут, ведь ты так активно вступила в игру с зовом крови, но видно придётся провести разъяснительную беседу.
