"And I diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-de,
Till now I am the ruler of the Queen's navee (до сих пор я адмирал королевского флота; ruler — властелин, правитель; navee = navy)."
Now then, chorus — it is the last two lines repeated, you know (а теперь хор — последние две строчки повторяются).
GENERAL CHORUS (общий хор):
No — no, I cleaned the windows of the big front door. And I polished up the floor — no, dash it — I beg your pardon — funny thing, I can't think of that line. And I — and I — Oh, well, we'll get on to the chorus, and chance it (sings):
"And I diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-de,
Till now I am the ruler of the Queen's navee."
Now then, chorus — it is the last two lines repeated, you know.
GENERAL CHORUS:
"And he diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-dee'd,
Till now he is the ruler of the Queen's navee."
And Harris never sees what an ass he is making of himself (а Гаррис никогда не видит, какого осла он из себя делает), and how he is annoying a lot of people who never did him any harm (и как он докучает множеству людей, которые не сделали ему ничего плохого; to do harm — причинять вред, наносить ущерб). He honestly imagines that he has given them a treat (он искренне полагает, что доставил им удовольствие; to imagine — воображать, представлять себе; полагать, думать), and says he will sing another comic song after supper (и говорит, что споет еще одну комическую песню после ужина).
Speaking of comic songs and parties, reminds me of a rather curious incident at which I once assisted (/если/ говорить о куплетах и вечеринках, это напоминает мне об одном довольно любопытном случае, при котором я присутствовал; to assist — помогать, способствовать; to assist at — присутствовать при); which, as it throws much light upon the inner mental working of human nature in general (который, проливая: «бросая» много света на /процесс/ внутренней работы человеческой природы в целом; mental — интеллектуальный, умственный; внутренний /происходящий в сознании/), ought, I think, to be recorded in these pages (думаю, должен быть отмечен на этих страницах; to record — записывать, фиксировать).
honestly ['OnIstlI] incident ['InsId(@)nt]
"And he diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-diddle-dee'd,
Till now he is the ruler of the Queen's navee."
And Harris never sees what an ass he is making of himself, and how he is annoying a lot of people who never did him any harm. He honestly imagines that he has given them a treat, and says he will sing another comic song after supper.
Speaking of comic songs and parties, reminds me of a rather curious incident at which I once assisted; which, as it throws much light upon the inner mental working of human nature in general, ought, I think, to be recorded in these pages.
We were a fashionable and highly cultured party (мы были светской и высококультурной компанией). We had on our best clothes, and we talked pretty, and were very happy (мы были одеты в наши лучшие одежды, и разговаривали приятно = вели приятные разговоры, и были очень счастливы) — all except two young fellows, students (все, кроме двух молодых людей, студентов), just returned from Germany, commonplace young men (только что вернувшихся из Германии, обычных/ничем не примечательных юношей), who seemed restless and uncomfortable, as if they found the proceedings slow (которые казались беспокойными и испытывавшими неловкость, словно считали, что время течет медленно: «находили действие медленным»; to find; uncomfortable — неудобный, стесненный; proceeding — акт, действие, дело, деятельность). The truth was, we were too clever for them (дело: «правда» в том, что мы были слишком умны для них). Our brilliant but polished conversation, and our high-class tastes, were beyond them (наш блестящий, но утонченный разговор и изысканные вкусы были им недоступны; polished — /от/полированный; тонкий, изысканный; to be beyond — выходить за пределы; быть слишком сложным для кого-либо). They were out of place, among us (они были не к месту среди нас). They never ought to have been there at all (им вообще не следовало быть там). Everybody agreed upon that, later on (впоследствии все согласились с этим; to agree on — договариваться о; приходить к согласию относительно).
We played morceaux from the old German masters (мы играли произведения старинных немецких мастеров; morceau — короткое музыкальное или литературное произведение /франц.: «кусок»/). We discussed philosophy and ethics (мы обсуждали философию и этику = рассуждали о философии и об этике). We flirted with graceful dignity (мы флиртовали с изящным достоинством). We were even humorous — in a high-class way (мы были даже юмористическими = шутили — в изысканной манере).
Somebody recited a French poem after supper, and we said it was beautiful (кто-то прочитал французские стихи после ужина, и мы сказали, они прекрасны; to recite — декламировать, читать вслух); and then a lady sang a sentimental ballad in Spanish (а потом одна дама спела сентиментальную балладу по-испански), and it made one or two of us weep — it was so pathetic (и она заставила некоторых из нас плакать — настолько она /баллада/ была трогательной).
philosophy [fI'[email protected]] humorous ['hju:m(@)[email protected]] pathetic [[email protected]'TetIk]
We were a fashionable and highly cultured party. We had on our best clothes, and we talked pretty, and were very happy — all except two young fellows, students, just returned from Germany, commonplace young men, who seemed restless and uncomfortable, as if they found the proceedings slow. The truth was, we were too clever for them. Our brilliant but polished conversation, and our high-class tastes, were beyond them. They were out of place, among us. They never ought to have been there at all. Everybody agreed upon that, later on.
We played morceaux from the old German masters. We discussed philosophy and ethics. We flirted with graceful dignity. We were even humorous — in a high-class way.
Somebody recited a French poem after supper, and we said it was beautiful; and then a lady sang a sentimental ballad in Spanish, and it made one or two of us weep — it was so pathetic.
And then those two young men got up, and asked us if we had ever heard Herr Slossenn Boschen (те двое молодых людей поднялись и спросили нас, слышали ли мы когда-нибудь, как господин Слоссен Бошен) (who had just arrived, and was then down in the supper-room) sing his great German comic song (который только что приехал и сейчас был в столовой, поет свою замечательную немецкую комическую песню).
None of us had heard it, that we could remember (никто из нас не слышал ее, насколько мы могли вспомнить).
The young men said it was the funniest song that had ever been written (молодые люди сказали, что это самая забавная песня, что была когда-либо написана; to write), and that, if we liked, they would get Herr Slossenn Boschen (и что, если мы хотим, они попросят господина Слоссен Бошена), whom they knew very well, to sing it (которого очень хорошо знают, спеть ее). They said it was so funny that, when Herr Slossenn Boschen had sung it once before the German Emperor (они сказали, она была настолько смешной, что когда господин Слоссен Бошен спел ее однажды германскому императору: «перед императором»), he (the German Emperor) had had to be carried off to bed (его /императора/ пришлось увести и уложить в постель; to carry off — уносить, уводить).
German ['[email protected]:[email protected]] Emperor ['emp(@)[email protected]]
And then those two young men got up, and asked us if we had ever heard Herr Slossenn Boschen (who had just arrived, and was then down in the supper-room) sing his great German comic song.
None of us had heard it, that we could remember.
The young men said it was the funniest song that had ever been written, and that, if we liked, they would get Herr Slossenn Boschen, whom they knew very well, to sing it. They said it was so funny that, when Herr Slossenn Boschen had sung it once before the German Emperor, he (the German Emperor) had had to be carried off to bed.
They said nobody could sing it like Herr Slossenn Boschen (никто не может спеть ее так, как господин Слоссен Бошен); he was so intensely serious all through it that you might fancy he was reciting a tragedy (он так глубоко серьезен на всем ее протяжении, что можно подумать, будто он читает трагедию), and that, of course, made it all the funnier (и это, конечно, делает все еще смешнее). They said he never once suggested by his tone or manner that he was singing anything funny — that would spoil it (они сказали, он ни разу еще не намекнул своей интонацией = никогда нельзя предположить по его интонации или поведению, что он поет что-то смешное — это бы все испортило; to suggest — предлагать; наводить на мысль, намекать). It was his air of seriousness, almost of pathos, that made it so irresistibly amusing (именно его серьезный, почти патетический вид делает песню такой неотразимо забавной; air — воздух, атмосфера; внешний вид, выражение лица).
We said we yearned to hear it, that we wanted a good laugh (мы сказали, что жаждем услышать ее, что хотим хорошо посмеяться); and they went downstairs, and fetched Herr Slossenn Boschen (они спустились по лестнице и позвали господина Слоссен Бошена).
He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once (он, видимо, был весьма рад спеть, потому что пришел тотчас же; to come up — подниматься, повышаться), and sat down to the piano without another word (и сел за фортепьяно, не говоря ни слова; to sit down).
serious ['sI(@)[email protected]] irresistibly [,IrI'[email protected]]
They said nobody could sing it like Herr Slossenn Boschen; he was so intensely serious all through it that you might fancy he was reciting a tragedy, and that, of course, made it all the funnier. They said he never once suggested by his tone or manner that he was singing anything funny — that would spoil it. It was his air of seriousness, almost of pathos, that made it so irresistibly amusing.
We said we yearned to hear it, that we wanted a good laugh; and they went downstairs, and fetched Herr Slossenn Boschen.
He appeared to be quite pleased to sing it, for he came up at once, and sat down to the piano without another word.
"Oh, it will amuse you (это позабавит вас). You will laugh (вы посмеетесь)," whispered the two young men, as they passed through the room (шепнули нам двое молодых людей, проходя через комнату), and took up an unobtrusive position behind the Professor's back (и заняли скромное место за спиной профессора).
Herr Slossenn Boschen accompanied himself (аккомпанировал себе сам). The prelude did not suggest a comic song exactly (вступление совсем не наводило на мысль о комической песне; exactly — точно, как раз; совсем, совершенно). It was a weird, soulful air (это была таинственная, душевная мелодия; air — внешний вид; мелодия, мотив). It quite made one's flesh creep (от нее по телу шли мурашки; flesh — тело; плоть; to creep — ползать; creeps — мурашки; ощущение ужаса); but we murmured to one another that it was the German method, and prepared to enjoy it (но мы прошептали друг другу, что это немецкий способ /петь/, и приготовились наслаждаться).
