— Знакомьтесь, корреспондент Мохов, — представил его Пристройкин Остапу. — Из газеты «Приазовский пролетарий».
Корреспондент, раскрыв блокнот, тут же спросил:
— На каком флоте служили, товарищ…
— Моя фамилия Бендер… Но об этом не сейчас, товарищ… — решил сослаться на занятость «капитан». — Э-э-э, фамилия ваша?
— Мохов, Корней Мохов, — тут же ответил газетчик.
— Вот именно, Мохов… — взял под руку Пристройкина великий организатор нужных ему дел, увлекая председателя к лестнице.
— Мы не опоздали? — спросил тот. — Успели?
— Ну что вы, Влас Нилович, успели, успели. Мы ждали вас. Сейчас и поднимем, — успокоил его Бендер.
Пристройкин, а за ним Остап полезли по лестнице на крышу.
Бендер громко скомандовал:
— Равнение на флаг!
Пристройкин за тонкий линь начал поднимать к верху мачты флаг с двумя крест-накрест якорями.
Ветер затрепыхал полотнище и все внизу закричали: «Ур-ра-а!».
Пристройкин застыл по стойке «смирно», как и Остап. Корреспондент защелкал фотоаппаратом, а затем быстро записал что-то в блокноте, не иначе как репортаж с места события.
— Морской клуб — это не место для праздного времяпровождения, — начал свою речь Пристройкин. — Это школа для будущих моряков, товарищи! И мы все, как один, удвоим, утроим, удесятерим наше осводовское членство!
Корреспондент записал: «По случаю открытия морского клуба «Два якоря» с краткой речью выступил председатель местного отделения ОСВОД В. Пристройкин. Он отметил значение этого события и призвал к росту добровольного общества».
Пристройкину аплодировали, особенно Бендер. Ободренный вниманием присутствующих председатель, сам не понимая почему, вдруг заговорил о своевременной уплате членских взносов, о победах на предстоящих морских соревнованиях, о завоеванных уже призах и вновь переходил к все тем же членским взносам, о перевыполнении плана по сбору их. И вдруг, взглянув на бывшего своего завхоза, сказал:
— Товарищ Ворошейкин, теперь вам предоставляется слово.
Сняв свою кавказскую войлочную шляпу, как будто он был не на торжестве, а у урны с прахом горячо любимого, Ким Флерович открыл рот и, запинаясь, проговорил:
— Товарищи! Сбор членских взносов нашего общества…
И дальше прокричал снова о перевыполненном плане по сбору их, о значении средств для развития осводовского дела, которое помогает людям на воде. Речь свою он закончил:
— Все как один вступим в ОСВОД, будем платить во время членские взносы и спасать утопающих.
Не дождавшись аплодисментов, Пристройкин сказал:
— Я хочу от имени всех нас поблагодарить морского специалиста, который вот здесь вместе с вами проявил инициативу и поднял вот этот якорный флаг! Спасибо, товарищ э-э-э…
— Бендер, — тихо, но наставительно подсказал Остап.
— Товарищ Бендер! — воскликнул председатель. — Может, вы скажете несколько слов?
— Будущие моряки-спасатели! — начал начальник морского клуба. — Перед вами море! Оно любит смелых и отважных, друзья мои. Только им оно откроет свои глубинные тайны, свои скрытые богатства! Вступайте в ОСВОД и вы станете членами морского клуба! Славного клуба «Двух якорей», как назовем мы его, товарищи!
Эта краткая речь Остапа отметилась дружными аплодисментами.
Корреспондент записал: «Выступил руководитель морским клубом тов. Бендер. Он призвал всех вступать в ряды славного добровольного общества. Бурные аплодисменты и овации».
— Вечером приглашаем вас, Остап Ибрагимович, на наш коллективный ужин, не опаздывайте.
— Как только управлюсь здесь с делами, обязательно буду, — жал крепко руку председателю великий организатор нужных ему личных дел.
Все приглашенные осводовцы во главе с председателем ушли и работа вновь закипела вокруг шлюпок у бывшего рыбоприемного пункта.
— Так на каком флоте вы служили, товарищ Бендер? — вновь допытывался оставшийся корреспондент Мохов.
— Естественно, на Черноморском, уважаемый… — хотел было отвязаться этим сообщением Остап. Но не тут-то было. Последовал новый вопрос:
— В каком звании и на каком корабле?
«Капитан» подумал и ответил:
— На разных, от мичмана до старпома на эсминце, товарищ Мохов.
— Какое училище вы заканчивали? — допытывался дотошный Мохов, делая записи в раскрытом блокноте.
— Одесское мореходное… — пошел к шлюпкам Остап.
— Оттуда вы вышли мичманом? — не отставал Мохов, Кремнев заканчивал с вами?
— Кремнев заканчивал на год раньше, — ответил Бендер недовольно.
— А затем вы служили под командованием адмирала Кузина?
— И капитана первого ранга Ступина, — бросил на дотошного газетчика насмешливый взгляд «моряк». И пояснил — Если я буду вам перечислять все знакомые мне фамилии и ранги… У меня куча дел сейчас, товарищ, — пошел от него Остап к своим помощникам Ворошейкину к Кутейникову, которые вместе с юношами мастерили капитанский мостик.
Но корреспондент Мохов интервью удовлетворен еще не был.
— Извините, — пошел он с профессиональной назойливостью, — но ведь капитан Ступин сразу же после войны в отставке!.. Я писал о нем. И он не командовал уже, когда вы после мореходки…
— Товарищ корреспондент, да отвяжитесь, пожалуйста! — чуть было не закричал Остап. — Разве фамилия Ступин единственная? Таких фамилий знаете сколько? И у вас, наверное, родственник Ступин? Разве вам мало того, что я сказал? Понятным языком на все ваши вопросы, Вам остается только правильно и грамотно изложить материал в газету, а вы: Ступин, Ступин, после войны… — отмахнулся от него Бендер.
Поняв, что вопросы его уже несостоятельны, Мохов захлопнул свой блокнот и, наконец, удалился.
— То же еще мне газетчик, — прошептал ему вслед Остап вдохнув с облегчением свежий бриз. — Таких надо убивать из рогатки, как я понимаю.
Глава XX. ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ ДОСТАЛ ТРУБУ
После организации и открытия морского клуба «Два якоря» перед компаньонами встала проблема добыть морскую карту, чтобы приступить к поиску заветного подводного клада. Бендер утверждал, что карту надо приобрести у владельца ее любыми методами и средствами.
И когда Балаганов подробно рассказал своему предводителю о посещении им дома Ивакиных, Остап вместе с ним и отправился туда, где жил сын старого морского лоцмана.
Идя по Первой слободке города Остап тоже остановился у очереди людей с ведрами и бидонами. Он с интересом посмотрел как сидящая в будке из красного кирпича женщина, принимала через лоток в окошке медные полукопейки, копейки и пятачки и управляла водоразборным краном.
— Нет, Шура, это большой минус замечательному морскому городу Мариуполю, — сказал Бендер, отходя от водоведерного базара.
— Я же говорил, командор, что тоже был удивлен этим, — тряхнул рыжими кудрями Балаганов, идя рядом.
Вскоре они остановились у дома сына старого лоцмана и решали, как им подступиться к нему. А уже с помощью Ивакина-младшего и к отцу его, обладающему заветной картой.
— Интересно, дома он? — спросил Балаганов тихо.
— С работы люди уже шли, как я отметил, Шура. Но визит наш настолько важен, что не стоит торопиться, учитывая скандальную тещеньку молодого Ивакина.
И тут молочные братья увидели как из дома выбежал молодой человек лет тридцати. Судя по описанию, которое дал Остапу Белобров, это и был тот самый Роман Ивакин. Бендер хотел было выйти к нему навстречу, но расстроенный вид сына лоцмана удержал Остапа от этого, и он со своим другом последовал за ним.
— Может, к своему папаше идет? — спросил Балаганов.
— Может, и на работу во вторую смену… — ответил Остап.
Но они ошиблись. Роман Семенович Ивакин к своим родителям не подался, не пошел и на работу во вторую смену, а зашел в ближайший нэпманский ресторан и под звуки надрывающей душу скрипки заказал графин водки с нехитрой закуской.
В зале посетителей было мало. Скрипка еще больше расстраивала оскорбленного мужа. Ему было очень жалко самого себя и обидно, что на все его заботы и старания жена ответила угрозой развода. Изрядно выпив под жалобный плач скрипки, он разрыдался.
— Люблю рыдающих пьяных, — сказал Остап своему нижнему чину.
Он и его компаньон зашли в ресторан вслед за Ивакиным и заняли соседний с ним стол.
— Так наплевать в мою душу… — всхлипывал Роман.
— Передовика и ударника? — спросил Остап, пересаживаясь за его стол.
— Да-а… — произнес оскорбленный муж. И ему очень захотелось поделиться с кем-нибудь, излить горечь своей души. И он начал говорить, говорить. Вот что узнали Остап и Балаганов из его рассказа…
…С водоснабжением, как известно, в Мариуполе было не благополучно. Жители стремились провести любыми средствами водопровод в свой дом. Одним из таких жителей и был Роман Ивакин. Когда он под нажимом тещи и жены начал хлопотать об этом, в водопроводной конторе ему сказали:
