- На настройщика! – отозвался Эмил и наконец ушел.
- При чем тут настройщик? – повернулся к Марлене озадаченный Дилан.
- Понятия не имею, - призналась она.
- У меня нехорошие предчувствия, – заявил Дилан хмуро. – Фуриозо что-то задумал.
Что предчувствия его небезосновательны, стало ясно, когда Эмил не вернулся ни через час, ни через два. Не пришел он и к обеду, на который пригласила своих постояльцев лерра комендантша Тисс, заметно подобревшая после очередного проведенного Марленой сеанса лечения.
- А игрун-то ваш где? – отметила отсутствие женишка хозяйка и подмигнула Марлене: - Я сперва все в толк взять не могла, и что вы в этаком несерьезном парнишке нашли, лерра доктор. А уж как за пианину-то сел да заиграл, тут все и ясно сделалось!
- Доиграется наш игрун, - проворчал Дилан. – Пусть только вернется!
Но Эмил не вернулся и после обеда. И только спустя еще пару часов, когда окончательно вышедший из себя Дилан уже готов был сорваться в неопределенном направлении на поиски безрассудного приятеля, тот появился сам.
- Хотел дождаться, пока сделают фотографию, но сказали, что готова она будет только завтра, - пояснил он свое длительное отсутствие.
- Фуррриозо! – прорычал рассвирепевший Дилан. - Мне-то не вкррручивай! Где ты шлялся столько вррремени?
- Не шлялся, а занимался делом, - невозмутимо поправил Эмил и повернулся к совершенно обессиленной тревогой за него Марлене. – Твое, королева, фортепиано настраивал. Инструмент был в отвратительном состоянии, между прочим! А вот у лерры Лабе все прекрасно - она здорова, весела и уверена, что ты, Марлена, отдыхаешь на море с женихом и вскоре должна вернуться, потому что дядюшка ждет не дождется тебя на новой работе. И не надо так на меня смотреть, остальное время я потратил на то, чтобы убедиться, что за мной нет хвоста от марлениного дома!
- Как вообще ты его нашел? – удивленно воскликнула Марлена. – Я же точный адрес не называла.
- А язык человеку на что? – удивился Эмил. – Спросил в первой попавшейся лавке где проживает лерра Лотта Лабе, пришел и сообщил, что лерра Неллер вызывала настройщика, про фортепиано твоей мамы ты как-то упоминала. А про то, что лерра Неллер укатила с женихом к морю, лерра Лабе мне сама все выложила, даже наводящих вопросов не понадобилось.
- Значит, ты, Лен, все-таки была в курсе этой его очередной авантюры? – взвился Дилан, поворачиваясь к Марлене. – И опять ничего мне не сказала?!
- Да не была я в курсе, просто обмолвилась, что тревожусь о лерре Лабе! – попыталась оправдаться Марлена и укоризненно заметила: - Эмил, а я ведь поверила, что про опасность посещения моего дома ты говорил искренне.
- Так я и говорил, - подтвердил Эмил недоуменно. – Про опасность для вас с Диланом. И хватит уже кипятиться, Фокозо, от тебя скоро прикуривать можно будет. Ничего же не случилось, а обстановку выяснили.
- Я уже жалею, что не оставил тебя в платье! - Дилан резко развернулся и через общую ванную ушел в их с Марленой комнату.
- Что с ним вообще? – проводил его озадаченным взглядом Эмил. – Раньше Фокозо не был таким занудным, а теперь постоянно на меня огнем пышет!
- На нас, - поправила Марлена грустно. – Эмил, спасибо тебе большое за информацию о лерре Лабе, но лучше бы ты заранее сообщил нам с Диланом о своем плане.
- Зачем? – не понял Эмил. - Вы же меня не отпустили бы!
Глава 21. Портрет родителей
- Честное слово, я и не предполагала, что Эмил собирается к лерре Лабе, - Марлена подошла к стоящему у окна жениху и, обхватив руками за талию, прижалась к его спине. – Не сердись на меня, пожалуйста.
- Я не сержусь на тебя, - по-прежнему глядя в окно, отозвался Дилан ровным тоном, - а пытаюсь решить нужно ли нам срочно искать другое убежище или поверить, что этому дурному авантюристу опять повезло, и он смог оторваться от слежки. Если она была.
- Если она была, - задумчиво повторила Марлена. – А вдруг Эшенрих на самом деле все забыл и считает, что мы просто самовольно уехали на море? Скорее всего, он и внушил эту мысль лерре Лабе.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
- Вот именно, внушил! – не оборачиваясь, дернул плечом Дилан. – Не забывай, Эшенрих – менталист, лерра Лабе теперь, наверное, способна даже вспомнить, как сама нас и провожала. И в ориентировках в Гастенхазе были наши приметы.
- И все-таки мне иногда кажется, что нас и не ищут вовсе, - призналась Марлена. - Согласись, если бы искали всерьез, давно бы нашли.
- Может быть Эшенрих хочет, чтобы ты вернулась сама, - предположил Дилан. – Добровольно и готовая послушно варить ему его зелье.
- Послушно и тайно. В последний наш разговор он особо подчеркнул, что о сыворотке никто не должен знать, даже сотрудники его ведомства. И представить боюсь, как в таком случае он собирался ее использовать.
Дилан наконец повернулся и сам обнял Марлену.
- Как бы ни собирался, это ему не удастся! – решительно заявил он. – Потому что Эшенрих тебя не получит!
Как и всегда от прикосновений рук Дилана Марлена почувствовала себя уверенно и безопасно и первой потянулась поцеловать его.
- Я очень рад, что с леррой Лабе все хорошо, - пробормотал Дилан, зарываясь в ее волосы, и слегка ревниво заметил: - Но ты, наверное, теперь считаешь Фуриозо героем, а меня трусливым перестраховщиком?
- Ты – мой герой! – шепнула Марлена. – А Эмил – просто безрассудный братишка, которого сложно воспринимать взрослым.
Дилан обхватил ее еще крепче, приподнял и понес по направлению к кровати.
Уже бережно опущенная на покрывало, Марлена вдруг ощутила странный дискомфорт, чувство постороннего присутствия, словно чужой взгляд покалывал холодной пронзительностью. Приподняв голову, она первым делом посмотрела на дверь их общей с Эмилом ванной, но та была плотно закрыта, как и дверь в коридор. А странное неприятное ощущение не отпускало, даже усиливалось.
Еще страннее оказалось то, что источником дискомфорта, как выяснилось, являлся стоящий на прикроватном столике портрет родителей, взглянув на который, Марлена испытала вспышку острой боли в виске и машинально протянула руку, чтобы скорее повернуть портрет в другую сторону или положить изображением вниз. Пальцы пронзил резкий спазм, рука Марлены непроизвольно дернулась, и задетый ею портрет слетел со столика на пол, ударив по и без того непонятно отчего напрягшимся нервам звоном разбитого стекла.
- Что случилось? – нависающий на Марленой Дилан с тревогой наблюдал за тем, как она лихорадочно трясет кистью, пытаясь расслабить оцепеневшие пальцы.
- Судорога какая-то, - пробормотала Марлена. – Не знаю от чего вдруг.
- Массаж нашей комендантше делала? – осведомился Дилан, ловя ее руку. – Вот и перенапрягла кисть.
Он сам легко помассировал и осторожно разогнул пальцы Марлены, к которым постепенно возвращалась чувствительность, поцеловал ее ладонь и наклонился поднять упавший портрет.
- Стекло вдребезги, - показал он разбитую рамку. – Но не расстраивайся, в фотоателье заменят. Можно поручить это завтра Фуриозо, или хочешь выбрать новую рамку сама? Только учти, пусть я буду перестраховщиком, но вдвоем с этим безголовым героем я тебя все равно никуда не отпущу!
Зато Эмил, точно не будучи перестраховщиком, легко отправил их в фотоателье одних. С раннего утра засев за пианино лерры Тисс, что, как заподозрила Марлена, и послужило причиной того, что поданый румяной служанкой Финой с опозданием завтрак оказался еще и подгоревшим; он и дальше не пожелал расставаться с инструментом и лишь, наигрывая бравурную мелодию, напутствовал Дилана на прощание:
- Идите, идите, прогуляйтесь! И совет тебе, сердитый братец, пользуясь случаем, устрой Льен романтическое свидание. Пригласи в кафе хотя бы, в конце улицы есть симпатичное с открытой верандой, - и пояснил с недоумением глянувшей на него лерре Тисс: - Совсем с девушками не умеет обращаться, пусть хоть на сестре потренируется!
Дилан хладнокровно смолчал, но когда они с Марленой вышли на улицу все-таки процедил раздраженно:
