А лошадка все шлепала и шлепала… Ну, когда же появится желанная просека, где же поворот?!
— Билли! — Шурочка повернулась к американцу, схватила за руки. — Подумайте, Билли, через пять… или десять минут мы будем на вилле, у слонов… Там свет и тепло, там…
Она заплакала, нарочно стараясь всхлипывать погорестнее.
«Старый идиот, — холодно думал Вилл Шафрот. — Можешь ли ты поручиться, что тебя не возьмут под залог бандиты? Но… дочь миссис Ильинской?.. Невероятно…»
— Вот она, просека! — простуженно гаркнул промокший до нитки Мишка. — Поворачиваем — и вниз!.. «А там еще с целую версту», — одинаково подумали они с Шурочкой.
— Наконец-то… — с облегчением произнесла Шура и коснулась кончиками пальцев щеки Шафрота, уже слегка шершавой от пробившейся щетины. — Мы спускаемся к Волге.
О страхах своих она давно позабыла. Теперь ею владел азарт.
— О'кей… — бормотнул Шафрот. Мысли его были заняты отчетом, который придется переписывать завтра… Нет, к сожалению, сегодня, в поезде. Вместо того чтобы попивать виски и подремывать на диване.
…Ох, как долго еще тянулась эта верста — грязная осклизь вниз и вниз, потом трудное карабканье на пологий пригорок.
— Вот он, наш замок! — воскликнула Шурочка и с радостью, теперь уже с самой что ни на есть искренней радостью, сжала его руку. — Смотрите!
У Шафрота отлегло от сердца. В самом деле, на пригорке, на фоне сереющего предрассветного неба, белела башня. В вертикальных полосках окна брезжил свет.
Он поднес ее холодные пальцы к губам, поцеловал. Затем чуть поднял рукав шубки и поцеловал запястье. Как славно, что не обман, не афера! А расстояние… В их уныло бескрайней России… Может, у русских это и считается недалеко.
Мишка, от усталости еле переступая сапогами, на которых налипли комья грязи, брел к даче Головкина. Ладно, что бы теперь ни случилось, чемоданы с документацией Шафрота будут проверены до бумажки.
Когда поднялись на гору, он и не подумал забраться в пролетку. Все, приехали!
— Тпру!..
Шурочке стало вдруг необыкновенно весело. Хотелось смеяться, дурить.
— Ах, наконец эта вилла! С ней связано у меня так много! — наклонилась, освободила ноги от овчины и отбросила ее.
Шурочка и Шафрот осторожно спустились с пролетки. Как назло, в лужу.
Да, все здесь так, как рассказывала Алина: вот и белокаменная женщина с вазой, из которой сыплются цветы…
И дождь перестал. Билл Шафрот с облегчением вздохнул, расправил плечи. Ладно, пусть. О сделанном — даже о глупости — сожалеть не в его правилах.
— Билли, смотрите! Слоны! Это же ваш символ, Билли. Вам приятно их видеть, правда? Вы республиканец, Билли? Или демократ?
— Республиканец, моя дорогая.
«А она ведь дура, — подумал Шафрот едко. — Неужели всерьез считает, что я растаю от умиления при виде эмблемы республиканцев? Слоны, конечно, шикарные. Но что дальше?»
Шурочка, не обращая внимания на лужи и грязь, подбежала к решетчатой веранде. Взбежала по каменным ступенькам, сильно постучала. Еще и еще…
— Но ждут ли нас здесь? — посомневался Шафрот, с отвращением вытаскивая ботинок из липкой глины и опуская его в точно такую же мерзость. Когда он подошел к веранде, стало слышно, что внутри кто-то топает. Наверное, спускается по лестнице с мансарды, в окне которой они увидели огонек.
— Кто ждет? — переспросила Шурочка. — Те, кто обязан вам жизнью, Билли! Кто любит меня и поэтому ждет.
Загадочные эти объяснения мало удовлетворили Шафрота. Он ждал и молча рассматривал искусно сделанных каменных слонов, белеющих на сером фоне то ли реки, то ли неба. Как расшифровать туманные фразы девушки? Может, на этой отдаленной вилле прячутся «бывшие» — кто-то из дворянства, офицеры, заговорщики?.. Совсем некстати. Она сказала «любит и ждет»? Любовник, что ли? Не хватало только этого.
Лошадка стояла с понуро опущенной головой, Мишка обнял ее за шею, погладил: «Молодец, Ласточка, и ты у нас участник операции. Потерпи…»
— Кто еще там? — раздался из-за двери сонный голос директора детского дома.
— Вениамин Петрович, это я, Шура Ильинская! Не забыли еще?
— Шура? — страшно удивились за дверью. Послышался скрежет ключа. На пороге веранды появился невысокий крепыш с керосиновой лампой в руке. Из кармана полосатого пиджачка, накинутого на нательную рубаху, торчала рукоятка нагана.
— Здравствуйте… — ошарашенно поздоровался он и перевел взгляд с Шуры на стоящего на нижней ступеньке Шафрота. — А кто с тобой, Ильинская?
Мишка, обнимавший лошадь, ухмыльнулся.
— Господин Шафрот! — торжественно сказала Шурочка. — Глава Самарской АРА, которая спасла столько голодающих детей. Перед отъездом в Москву он решил посмотреть на тех, кто обязан ему жизнью.
Видно было, как разволновался совершенно уже ошарашенный Довбань. Он суетливо повертел головой, сунул лампу в руки Шурочке и, шаркая галошами, надетыми на босу ногу, запрыгал вниз по ступенькам.
— Очень, очень рады видеть вас, господин Шафрот! — зачастил он. — Вообще-то наши дети находятся на обеспечении губсобеса, так что ваших продуктов мы еще не пробовали. Но то, что АРА помогла стольким детям, это факт! Спасибо, спасибо вам!
Он говорил и прочувственно сжимал коротенькими, с постели еще теплыми ручками ладонь Вилли Шафрота, а Шура… Ни слова не переводила. Она наслаждалась сценой.
— Олл раит! — буркнул Шафрот и свирепо поднял глаза на Шуру. — О чем болтает этот человечек? Кто он? Хозяин виллы? Переведите!
— Ах, Билли! Это же товарищ Довбань, директор детского дома… Он так рад увидеть вас!
— Какого детского дома? — чеканя слова, с подозрением переспросил Шафрот.
— Чего он? — повернул ухо Довбань.
— Он очень хочет посмотреть советский детдом, — с удовольствием объяснила Шура. — Наверное, никогда не видел. А перед отъездом вдруг заинтересовался. Американцы — народ со странностями.
Ягунин поперхнулся и уткнулся носом в потную гриву.
— Да-а? — изумился Довбань. — Нашел же время американец! Почитай, полчетвертого ночи… Однако скажи ему: детишек будить не будем. Классные комнаты, клуб, то да се… Но не спальни. Прошу! — он сделал приглашающий жест и зашлепал галошами по ступенькам. — Прошу! — повторил он, распахивая дверь.
— О чем он говорит? — рявкнул Шафрот, не двигаясь с места. Усы его зло топорщились, а руки, засунутые в карманы пальто, поднятый воротник и широкополая шляпа делали его очень похожим на чикагского гангстера из какой-то недавней фильмы.
— Господин Шафрот, — строго сказала Шурочка, — пожалуйста, на меня не кричите. Ни в одной книге я не читала, чтобы рыцари кричали на женщин.
