буду, чем выйду пораньше и сорвусь, натворив неисправимой херни. А я буду! Буду творить херню… Отчего-то с рыжей запретительные стоп-сигналы не работают. И вреда открытого причинить не смогу, и остаться в стороне тоже не сумею.
— А я отчего-то Монике верю. Если я в чем и убедился, так это в том, что она не дура и напрасно рисковать бы не стала, — уверенно произносит бывший шеф.
— Она импульсивная. Выскочка!
— Ты предупреждал, что стерилен?
— Да.
— И конечно, ты считаешь, что после этого Моника сорвалась в момент опасности, чтобы, что? Чтобы попытаться обдурить того, кто сразу заказал бы… обследование или потребовал тест на отцовство? Его и беременным делают, в курсе? Всего-то кровь взять нужно… Твою, ее. Сравнить и вуаля.
Что-то не нравится мне оборот, который принимает наш разговор.
Тем более, что в лазарете кровь у меня на анализы брали. Из вены.
Придурки решили, будто я запрещенные препараты смог достать и был под ними, когда херачил охранников на котлеты.
Хотели проверить все досконально.
Или… то был лишь благовидный предлог?!
— Только не говори, что сравнил, — произношу по слогам.
Тигран ухмыляется.
— Тигран.
— Что?
— Сравнил?! Сделал?! Тайком?!
Он молчит. Но довольная рожа Арсенова мои догадки подтверждает.
— И? — выдыхаю нетерпеливо. — Что там?
Да блять, знаю же, что там. Там большими буквами: Данис Ослов — стерильный кретин! Детей быть не может.
— Извини, время. На важный обед опаздываю, — поднимается Тигран как ни в чем не бывало, и выходит.
Тигран уходит и оставляет меня корчиться в муках неизвестности и борьбе самим с собой.
Нет, я не верю. Я не верю.
Тогда отчего такая ухмылка? Просто заставить меня помучиться?!
Очередной выкидон от бывшего начальника?
Себе на уме! Непредсказуемый…
Кто бы знал, что он Монику решит… привлечь, сука! Жмот старый, захапал девчонку, наплел, наверное, о больших возможностях. Она и повелась.
Кто бы ей про риск связываться с Тиграном рассказал, а? Меня бы спросили! Киплю возмущением.
Меня бы спросила, я бы ей в красках рассказал, сколько покушений мне доводилось предотвратить, сколько сорвалось в процессе, сколько почти удалось довести до итога, и сколько, все-таки закончились тем, что приходилось жертвовать другими людьми ради спасения шефа…
Это же пороховая бочка, вулкан. Подчиненных иногда в счет не берут. Ну, куда лезет, а? Куда рыжая лезет?! Еще и с пузом! Дурааа…
Я так матерю и ее, и Тиграна, что зубы ныть начинают.
Спать снова не получается.
Когда удается вздремнуть, мне снится тот самый проклятый тест. Как будто я вскрываю его и вчитываюсь в строки, и там, где должен стоять результат, положительный или отрицательный, нет ничего. Вообще ничего, просто пустая строка…
Неизвестность!
Я знаю, что тест точно должен быть отрицательным.
Я стерилизацию много лет назад делал.
Из личных соображений.
После того, как батю похоронил. Давно с ним не пересекался. После того, как я съехал, он снова по наклонной пошел. Совсем плохо он жил в последнее время, еще и голь перекатную какой-то пропитой бабе успел заделать.
Я посмотрел на грязь, которую он развел… Вспомнил себя. Пьянчужку шугнул так, что она сбежала.
Пацана отдал ее дальним родственникам, бездетной паре. Они даже были рады, мол, давно хотели забрать беспризорыша, но батя не давал. Денег оставил.
Потом сделал стерилизацию. Паршивые у меня гены. Гниль. Такие не должны сеять.
Не должны…
Выходит, у меня брат по отцу имеется. Столько лет прошло. Уже лоб, наверное, вымахал…
И что же с тестом, а? Что с тестом?!
Глава 47
Ника
— Моника Львовна, здравствуйте.
Я складываю руки поверх выступающего живота и смотрю на вошедшего в мой кабинет.
Раньше тут отец работал, теперь — я.
Мое… Нравится здесь бывать. Спокойно.
Нашла свое спокойствие здесь. Бумага все стерпит, законы — гибкие, цифры позволяют плавать в них, как рыба в воде. Здесь все понятно и просто, почти всегда можно пробить иные тропки и прийти к нужному результату. Все как на ладони. Остается только повертеть с разных сторон и становится ясно, как поступить. С некоторыми нюансами приходится возиться дольше, но суть одна. Здесь все решаемо, и я решаю.
Директор одной из фирм отца проявляет в десятки раз больше уважения, чем в первый раз, когда я пришла на фирму… теперь уже мою фирму, и заявила, чтобы он прекращал подворовывать или хотя бы делал это так, чтобы у меня возникло чувство восхищения!
Воровать тоже надо уметь… Увы, не всем дано! Тогда уважения в нем было ни на грамм, он раздухарился и что-то грозно орал. Но его быстро заткнула охрана.
Я дала ему время на исправление и показала, где он ворует. Мигом вспомнил про семью и детей, которых надо кормить, одевать, отправлять на учебу, а замахнулся он на зарубежные…
— Интересно, на какие шиши вы собрались их учить там, если я здесь все ваше заберу. Потому что вы запустили руку в мое? — спросила я и ушла.
Он исправился. Вернул украденное, навел порядок в делах. Теперь вот… едва ли не на брюхе ползает и больше не пытается нагреть лапу, еще и с другими помог наладить контакт, а такое и поощрить можно.
Я поощряю. Калмыка все хотели завалить и мечтали о дне, когда он себе шею свернет, потому что он награждать не умел.
— Как ваши дела, Петр Прохорович?
Завязывается беседа. Даже приятная.
В итоге меня приглашают на семейный ужин. Скоро выпускной у сына Петра, у того самого сына, что поступил на учебу и скоро выпорхнет из родительского гнезда. Иногда только напоминания о чужих празднествах и датах позволяют мне оглянуться назад и понять, как много времени прошло с момента, как я узнала о том, что беременна.
Вот уже и роды… не так далеко.
За окном — май. Капризный, ветреный. Яркий. А в душе до сих пор замерзла та самая холодная весна, когда я прилетела в надежде на что-то. Так и застыла.
— На ужин приеду, обязательно, — обещаю я.
Отпустив Петра Прохоровича, отмечаю, что пора бы и размяться. Новые дорогущие часики на запястье подтверждают уведомлением. Пора размяться.
Беру с собой в бутылку воды и зеленый смузи, отправляюсь на прогулку по двору. Пределы дома покидаю редко, только по большой необходимости.
До сих пор опасаюсь подходить близко к машине, пока не проверят досконально. Один раз мне срочно
