Кузи едва наружу не вылезли клыки.
– Нижайше прошу простить вашего скромного слугу, хозяин, – пробормотал Петрович.
Волосы на затылке Кузи встали дыбом. Глубоко вдохнув, он заставил себя успокоиться. Его не раскрыли, а это главное.
– Не у меня проси прощения, а у оскорбленного тобой студента.
– Умоляю о прощении, уважаемый господин Оливейра, – Петрович немедленно повернулся к Кузе и начал подобострастно кланяться.
– Позвольте вопрос, господин профессор, – полностью взяв себя в руки, заговорил Кузя, старательно изображая акцент, – но разве этот бешта… див мне хамил?
– Профессор Вознесенский, Вадим Владимирович, – представился колдун. – Добро пожаловать в Академию. Я приношу вам извинения за неприятный инцидент в первый же день вашего пребывания. Вы, вероятно, не поняли, юноша. Ваш русский язык весьма хорош, но вы еще не знаете всех тонкостей вежливости. Этот див обратился к вам на «ты». Это недопустимо и оскорбительно. И он должен понести за это наказание.
«Вот же черт… Надо было так проколоться!»
Кто-то из студентов, ожидающих своей очереди на диване, услышал пожелание удачи от Петровича и немедленно донес об этом его хозяину. Кузя едва зубами не заскрипел от досады и почувствовал, как от волнения изменяются его зрачки. К счастью, линзы маскировали глаза, но он все равно для надежности опустил их в пол.
– Чего же вы стоите? – продолжил колдун. – Вы должны наказать его.
– Я? – удивился Кузя.
– Ну конечно. Он же вас оскорбил, а спускать диву неповиновение никак нельзя. Если у вас нет оружия или оно слишком опасно для этого места, можете просто усилить удары щитом.
– Удары? Вы хотите, чтобы я его бил?
Кузя посмотрел на согнувшегося на полу в три погибели Петровича и тут же услышал по ментальной связи:
«Ударь несколько раз ногой мне в живот. Этого будет достаточно. Многие колдуны не любят марать руки о дивов, даже используя щит».
Вот, значит, как Петрович истолковал его заминку. Удивление сменилось нахлынувшей злостью. С трудом подавив ее, Кузя проговорил:
– Я не чувствую себя оскорбленным, сеньор профессор. Простых извинений вполне достаточно, и я их принимаю.
Профессор приподнял брови:
– Ах вот как… боюсь, что вы кое-что забываете, студент Оливейра. Перед вами див. Если вы сейчас не проявите силу, он потеряет к вам уважение и в следующий раз простым оскорблением вы не отделаетесь. Он проверяет вас.
Ярость захлестнула настолько сильно, что это стало неожиданным даже для самого Кузи. Петрович допустил серьезную ошибку, недосмотрев за Хранилищем. И хоть большой вины библиотекаря в произошедшем не было, суровое наказание от хозяина еще как-то можно было объяснить. Но сейчас… происходило что-то такое, чего Кузя не мог даже сформулировать. Он примерил к ситуации слово «жестокость» и понял, что оно не подходит. Но одно Кузя знал четко: так быть не должно! Поэтому он посмотрел колдуну прямо в глаза и четко произнес:
– Я не буду бить. Это неправильно. Хотите наказать – бейте сами.
Удары Кузи, даже в полную силу, не причинили бы Петровичу никакого вреда. Но это было… отвратительно. И унизительно. И униженным Кузя почему-то ощущал себя.
– Хорошо, студент, – внезапно легко согласился профессор, – тогда отойдите.
Кузя машинально сделал шаг назад, и тут же из пальцев колдуна, заискрившись, появилось что-то похожее то ли на крючья, то ли на когти хищной птицы. «Когти» вылетели из руки профессора, и Петрович без звука рухнул ничком, распластавшись по полу. Рука его, почти оторванная от плеча, вывернулась под неестественным углом, из разорванных вен забили струйки крови. Но это не удовлетворило колдуна. Он взмахнул ладонью еще раз и еще, оставляя на теле библиотекаря глубокие рваные раны.
Стало совершенно очевидно, что профессор не просто наказывает своего дива. Он заодно преподает урок посмевшему спорить с ним ученику. Кузя завертел головой. Студенты, побросав книги, привстали из-за своих столов, чтобы лучше видеть экзекуцию. Кузе стало противно. Только что этот див старался, помогая каждому подготовиться к занятиям, а теперь те же люди едва ли не с восторгом наблюдали за его избиением.
Впрочем, сила и умение колдуна, надо отдать ему должное, действительно впечатляли.
И тут взгляд Кузи наткнулся на Олега Соколова, и див увидел на лице молодого человека совершенно нескрываемое отвращение. И понял: вот он, шанс.
Кузя привлек внимание и постарался изобразить на своем лице растерянность и мольбу о помощи.
И это сработало. Олег Соколов поднялся, подошел и негромко проговорил:
– Вадим Владимирович, прошу вас прекратить. Вы выставляете Московскую Академию перед иностранцем настоящими дикарями.
В тишине его тихий голос прогремел как набат. По рядам студентов пронесся шум и тут же затих. А профессор, убрав свое оружие, повернулся к Олегу. Его губы совершенно внезапно растянулись в улыбке.
– А хороший вопрос вы подняли, Олег, – вполне добродушным тоном проговорил он. – Пожалуй, как раз его и обсудим на сегодняшней лекции. А после занятий потрудитесь найти наставницу Диану и доложить ей о том, что я наложил на вас дисциплинарное взыскание. Вас, студент Оливейра, это тоже касается. Олег объяснит вам, что это значит и что надо делать. Хорошего дня.
С этими словами профессор Вознесенский наклонил голову и направился обратно в свой зал.
А Петрович медленно поднялся с пола и, придерживая раненую руку, скрылся за стойкой. С нее тут же спикировал один из библиотечных котов. Второй же, опустившись на пол, начал быстро слизывать кровь. Потом протер это же место зажатой в когтях губкой и, выкинув ее в мусорное ведро, присоединился к своему собрату за стойкой.
– Черт, – сказал один из студентов, дожидавшийся своей очереди, – а мне нужны были лекции за прошлый год…
Олег Соколов наклонился к Кузе:
– Как вас зовут? Диниш…
– Оливейра, – напомнил тот.
– Давайте прогуляемся, сеньор Оливейра. Терпеть не могу, когда меня разглядывают, как экзотического зверька.
Действительно, взгляды всех студентов в читальном зале были обращены к ним.
Что же. Первая задача выполнена, Кузя «примелькался». И главное, привлек внимание Олега Соколова.
– Да, конечно, – проговорил он, – я тоже не люблю.
Они вышли на улицу.
– Олег Соколов, – представился молодой колдун и протянул руку. Кузя пожал ее, ощутив, как вверх по предплечью поднимается волна жара. Этот юноша силен. Кузя быстро надел перчатки и взял вторую стопку книг.
– Вам, наверное, очень холодно с непривычки, – улыбнулся Соколов.
– Ага, – согласился Кузя и не покривил душой. Студенческий бушлат оказался весьма теплым, но все равно мороз противно щипал нос и кончики ушей, торчащие из-под шапки. Кроме того, под форменными брюками отчаянно мерзли коленки.
– Прошу извинить нашего профессора. Здесь побывало немало студентов из Коимбры, поэтому я знаю, что у вас не принято публично
