наказывать наставников, чтобы не уронить их авторитет. Даже позорный столб отменили два года назад. Хотя, насколько я слышал, последним у столба наказали как раз вашего главного дива-наставника. Правда, никто не знает за что.
– Так и было, – к счастью, Кузя слышал эту историю в Коимбре. И, в отличие от большинства студентов, анархисты знали, за какую провинность дон Криштиану настолько сурово обошелся с Педру.
– У нас тоже обычно не делают… такого, – продолжил Олег. – Не знаю, что нашло на Вадима Владимировича. Вам сложно говорить по-русски? Я изучал английский, не португальский…
– Все в порядке. Я желаю тренироваться, а вы переправляйте мои ошибки, пожалуйста, – попросил Кузя.
– Хорошо, тогда сразу и начнем. Правильно будет сказать: «хочу потренироваться» и «исправляйте мои ошибки».
– Спасибо, – див улыбнулся. Удобно изображать иностранца: любые формулировки, позволяющие избегать прямых ответов, можно списывать на плохое знание языка.
Чтобы не упускать возможность завязать знакомство поближе, он демонстративно поежился и произнес:
– В Коимбре сейчас тепло.
– Пойдемте быстрее в аудиторию. Там хорошо натоплено.
Вдвоем они двинулись к одному из учебных корпусов.
– Дисциплинарное взыскание, – напомнил Кузя, – это что? Нас посадят в камеру в подвале?
– Нет, – рассмеялся Олег, – в Московской Академии не сажают в камеры, по крайней мере студентов. После занятий мы пойдем к наставнице Диане, она нас отчитает и внесет имена в список провинившихся. А потом, в конце недели, нам назначат наказание – лишение выходных или дополнительные дежурства.
– Наставница Диана – ваш главный ментор?
– Нет, это див проректора. А «наш главный ментор»… вы, наверное, уехали раньше, чем новости достигли Коимбры. Произошел несчастный случай. Наставница Инесса сожрала ректора Светлова и скрылась. Сейчас ее ищут.
– Какой ужас! – округлил глаза Кузя.
– Да уж… – согласился Соколов.
– Но как мог главный ментор напасть? Ваш ректор очень сильно поранился или совершил преступление против Академии?
Олег Соколов внезапно остановился и посмотрел на Кузю напряженным взглядом.
– Мы ничего не знаем, ведется расследование, – несколько резковато ответил он.
И Кузя понял, что тему эту продолжать не стоит. Иначе колдун замкнется и перестанет доверять.
– Ясно… Хорошо, что в Москве не сажают в камеру. У нас бы обязательно отправили минимум на сутки. А в такой холод в подвале можно и передвинуть коней.
Соколов облегченно рассмеялся:
– Двинуть кони, вы хотели сказать?
Было заметно: молодой колдун доволен тем, что Кузя прекратил расспросы об убийстве. Значит, Гермес Аркадьевич не ошибся и эти студенты что-то знают.
– Кстати, сеньор Диниш, вы не видели того стукача?
– Стукача? – не сразу сообразил, что имеет в виду Соколов, Кузя.
– Доносчика, – решив, что иностранец не понял слово, пояснил колдун, – того студента, что донес на Петровича Вадиму Владимировичу. Надо бы поймать его и в соответствии с правилами студенческого братства объяснить, почему доносить нехорошо.
– Даже на дивов? – удивился Кузя.
Соколов усмехнулся:
– Донесли на дива, а дисциплинарку вкатили нам. Но доносить нельзя ни на кого. Гниль нужно вырывать из сердца сразу, – юноша сжал кулак, и от него так повеяло силой, что Кузе стало интересно, как выглядит его оружие. В том, что оно есть, и весьма мощное, див не сомневался. Что же знает этот парень? За ним определенно необходимо проследить.
За разговорами Кузя и Олег добрались до учебного корпуса и, оставив верхнюю одежду в гардеробе, зашли в аудиторию. Соколов занял место за столом в третьем ряду парт, поднимающихся вверх. Кузя, спросив разрешения, сел с ним рядом, но больше поговорить не удалось. Студент открыл учебник и погрузился в чтение. Кузя тоже достал книгу и повернулся так, чтобы сокурсник не увидел текст на страницах. И с увлечением принялся читать о приключениях пирата по имени Билли Бонс.
Аудитория постепенно наполнялась студентами. Они шумели, переговаривались, но ничего стоящего не обсуждали, поэтому Кузя слушал вполуха, наслаждаясь книжкой. Как же здорово, что Гермес Аркадьевич научил его читать! Вот что значит – повезло с колдуном. В отличие от бедняги Петровича. Кузя внезапно нахмурился: в памяти всплыла картинка, как колдовская плеть со свистом опускается на спину Анонимуса, рассекая одежду и плоть.
А сильно ли в то время отличался Гермес Аркадьевич от профессора Вознесенского? Нет, не особенно. И не удивительно, ведь именно такие профессора и учат молодых колдунов.
А сам Петрович ожидал экзекуцию покорно, склонив голову и не смея возражать. Нет, так нельзя! Нужно сопротивляться и отстаивать свои права. Разве кто-нибудь посмеет вот так обращаться с Владимиром? Да и сам Кузя сумел объяснить своему колдуну, что дивы не нуждаются в наказаниях. Но как донести это до остальных? До дивов? До колдунов?
Пока Кузя размышлял, студенты расселись по своим местам и в аудитории повисла тишина. Нарушая ее, скрипнула открывающаяся дверь, и в зал вошел профессор Вознесенский. Кузя от неожиданности даже случайно выпустил когти, благо под столом этого никто не заметил. Так. Надо быть посдержаннее. Иначе недолго и задание провалить.
…Тем более что внимательный взгляд колдуна среди всех присутствующих сразу же безошибочно выцепил Кузю. Профессор медленно прошел к кафедре и, положив на нее журнал, обратился к студентам:
– Доброе утро. Сегодня мы проведем важное обсуждение. Слухи в Академии разносятся быстро, поэтому, уверен, все уже наслышаны о происшествии в библиотеке.
По рядам студентов пронесся шорох. Колдун удовлетворенно наклонил голову:
– Я так и думал. Но для тех, кто не знает, кратко поясню. Наш библиотекарь осмелился в оскорбительном тоне заговорить с новоприбывшим студентом. За это я примерно наказал его. Однако некоторые юные поборники справедливости сочли мои действия дикостью, о чем немедленно и публично уведомили меня. С обсуждения этого эпизода мне бы и хотелось начать нашу лекцию.
Он снова обвел взглядом аудиторию.
– Для начала давайте послушаем участников событий. Олег Соколов и Диниш Оливейра, встаньте, пожалуйста.
Кузя посмотрел на сокурсника: Соколов медленно поднялся и спокойно и уверенно поглядел на преподавателя. Тогда Кузя тоже встал.
– Скажите мне, Олег, вы можете припомнить, чтобы хоть раз я нарушил правила вежливости, принятые в Академии, и обратился к вам на «ты»? Даже несмотря на то, что я значительно старше и являюсь вашим преподавателем.
– Ни разу. Но ведь и Петрович раньше не делал ничего подобного. Стоило ли наказывать его настолько жестоко за одну небольшую ошибку? Тем более при всех?
Профессор поднял руки и медленно несколько раз ударил ладонью о ладонь.
– Браво. Вы верно отметили, что за Петровичем никогда не водилось ничего подобного.
Взгляд колдуна внезапно изменился, и воздух в аудитории тревожно загудел.
– А вот следующие ваши слова с головой выдают в вас зеленого юнца, – совершенно другим, жестким и язвительным тоном
