Улей встретились на работе. Случайно столкнулись у входа в конференц-зал.
Это оказалось весьма кстати.
Я взял ее за руку и увлек в помещение. Закрыл за собой дверь, пока упрямица не опомнилась.
Прижал Ульяну к двери и обнял ладонями ее лицо.
От нее пахло полевыми цветами, глаза блестели, на губах мелькнула смущенная улыбка.
– Саш, ну не надо! Мы же в офисе! А если нас увидят вместе? – сбивчиво прошептала она, глядя на меня из-под длинных полуопущенных ресниц.
– Плевать на всех! Пусть знают, что теперь ты со мной, – выпалил я, жадно касаясь ее губ своими. А потом меня словно прорвало. Как будто организм наверстывал все, чего был лишен в эти дни.
Я целовал ее жадно, ненасытно, бесконтрольно. Почти уже не владел собой. Словно в какой-то лихорадке касался лица Ули, гладил кожу ладонями, вдыхал запах ее тела.
Как одуренно она пахла!
Мне хотелось оказаться как можно ближе. Сорвать ее чертову одежду прямо в этом зале и сделать то, чего я хотел все это время.
Безумно хотел!
От воздержания уже несколько дней ехала крыша. И я вдруг понял, откуда вся ярость и перепады настроения. Все от того, что я не мог получить ее. Хотя разговаривал и видел на работе.
– Я… я не тобой! – возмущенно проговорила Уля и попыталась вырваться из объятий. Но я не позволил упрямице сбежать. Сжал ее руки еще сильнее.
Да конечно! Уже со мной, хоть пока и не понимает этого.
Моя! Моя – и больше ничья!
– Пойми же ты меня, наконец. Я больше не могу делать вид, что ничего не происходит. Да, я влюбился, влюбился... как мальчишка. Со мной... со мной никогда не было подобного. Было, но не такое…
Я не мог подобрать правильные слова. Впервые в жизни я терялся, не понимая, что говорить гордячке.
Все мои прежние приемы с ней не работали. Она видела меня насквозь. Каждую уловку, каждую попытку завоевать ее расположение. Но сейчас я как никогда был честен и лишь использовал прошлый опыт, чтобы добиться того, чего жаждал больше всего в этой жизни.
Я никогда так не жаждал женщину! Почему-то опять с грустью вспоминал Элен и понимал, что не любил ее. Восхищался, был влюблен, как влюбляются молодые мужчины в роскошных и недоступных. Но никогда не любил…
А вот Улю… Улю я любил всем своим существом, каждой клеткой, каждым нервом.
Ее запах пьянил, тепло кожи ввергало в состояние эйфории…
Я ощущал себя абсолютно неадекватным и одновременно вполне адекватным, потому что это было правильно – желать ее.
В паху опять заныло от тяжести. Это состояние преследовало меня давно. И я даже чуть отпрянул от Ули, заставив себя очнуться. Если я сейчас хвачу лишку, придется начинать все с начала.
– Я хочу, чтобы ты сегодня поехала ко мне, – сказал уже более мягко, чтобы не напугать. – Очень хочу. Ты ведь и сама не против? Я вижу!
– Сегодня точно ничего не получится. Я сейчас уезжаю на суд.
Черт, а я и забыл, что на сегодня у нее свои планы… Уля ведь говорила, что ей нужно ехать на заседание… Даже отпросилась пораньше.
В нашем захолустье своего суда не было, а до областного центра около часа езды.
Но одновременно с этим пришло и другое понимание.
Она мне не отказала! Она не сказала, что не поедет ко мне!
Или я ослышался?
Сердце подпрыгнуло и забилось под самым горлом. Кровь ударила в виски.
Сегодня она будет моей! Нужно лишь запастись терпением до вечера.
– Я поеду с тобой на суд. Дорога не близкая. И не спорь. Свою машину можешь оставить на территории. Федор Терентьевич за ней присмотрит.
– У тебя своих дел полно! – запротестовала эта неисправимая упрямица.
– Мои дела подождут, – отрезал я. – Через час я за тобой зайду. Ты ведь отказываешься, чтобы я помог тебе с адвокатом. Поэтому я просто послушаю на заседании. По себе знаю, что это процесс неприятный, после которого нужна поддержка. Так что не спорь!
Я все же добился своего.
Ей пришлось со мной согласиться. Уля, и правда, нуждалась в мужской поддержке. Хоть и не желала в этом признаваться.
И вскоре мы с Ульяной вместе выехали с завода на моей машине.
Все эти дни мы с Ульяной встречались лишь мельком, а общались и вовсе исключительно по телефону. Она пряталась, закрывалась. Снова пыталась ускользнуть.
Я прямо видел, как Уля радикально сократила время наших контактов. Отвечала коротко и по делу, чуть что стремилась «повесить трубку». Огораживалась за мнимыми и реальными заботами.
Стоило нам столкнуться в коридорах завода, как ее словно ветром сдувало.
И я не понимал причины. Я ведь видел, как в ее глазах загорался огонек, когда мы оставались наедине...
Вот как сейчас, после поцелуя.
Видел, как она сама тянулась, дрожала в моих объятиях.
Я знал, чувствовал, что не безразличен ей. Недаром столько общался с женским полом. Такое невозможно ни с чем перепутать.
Но я не мог забраться в мысли к Уле, чтобы наконец разобраться, почему она сама старается отдалиться, не впустить меня в свою жизнь.
А сейчас мне будто удалось пробить небольшую брешь в ее обороне.
И я не собирался останавливаться.
День выдался прохладный. Ветер гонял по небу тяжелые тучи, словно играл ими в футбол. На деревьях оставалось все меньше листьев. Несколько недель – и вовсе останется лишь жесткая паутина голых ветвей. Но местами лес все еще радовал красками.
Трасса оказалась довольно свободной. И это позволяло мне поворачиваться к Ульяне, смотреть на нее, разговаривать…
Уля уже не возмущалась, что я настоял, чтобы поехать с ней вместе. Ее настроение заметно приподнялось. Уля даже улыбалась и делилась новостями. По работе и не только. Рассказывала о коллегах.
– … Так вот Наталья жутко ревнует Сержа к Юле. А после того, как тот намекнул секретарше, что подарит машину, Наташа и вовсе сама не своя, – закончила она свой рассказ. – Она ведь разведенная давно. Серж сначала к ней проявлял внимание, вроде бы даже намекал… Вот Наташа и настроилась…
– Что? Машину? – Я мотнул головой.
Еще вчера Ламбер рассказывал, что у него совершенно нет денег. Что все его сбережения пошли на мой завод. А его отец больше не дает ни евро.
А тут, оказывается, собрался кого-то машинами одаривать.
Хм… Это уже интересно. В голове будто срабатывала тревожная
