– А после того как вы подготовите сделки за восемьдесят девятый, – проигнорировала я его самохвальство, – сделайте, пожалуйста, анализ предпринимательской активности Генерала в девяносто втором – переговоры, поездки, официальные встречи.
– Девяносто второй? – Ёрик задумался и пожал плечами. – Анализ предполагает приблизительный спектр поисков – чего искать будем?
Проявляя чудеса терпения, я сказала нежным ангельским голосом:
– Отклик смерти, дорогой Еремей Срулевич. Как вы и сказали – отклик смерти. – И затянула шарф на его шее посильней.
На следующее утро я проснулась от запаха. Еще не в силах открыть глаза, испуганно подумала, что Гамлет не мог за несколько часов пропитаться запахом помойки, пива, грязных носков и давно не мытого тела – в половине двенадцатого ночи я обнимала его, пахнущего кремом после бритья и зубной пастой. Ко всему этому ужасающему букету бомжа легкой струйкой добавлялся несколько отдаленный запах рвоты. Сначала я на ощупь провела рядом с собой по простыне и обнаружила, что лежу на кровати одна. Кто-то вздохнул рядом – показательно шумно, с усталым раздражением.
– У женщин, конечно, короткая память, но не до степени же куриной! – раздался голос Ёрика. – Говорят, курица, помимо рефлексов, помнит что-то новое не больше суток. Вы, Нефила, ищете в постели мужа, который в это время вот уже третий год супружеской жизни обычно бегает трусцой, заботясь о хорошем обмене веществ.
– Еремей Срулевич, – скривилась я, боясь открыть глаза и обнаружить в своей спальне нечто уже полуразлагающееся, – скажите честно, вас рвало сегодня?
Так как Ёрик молчал, пришлось глаза открыть, и я обнаружила его, сильно задумчивого, в кресле у кровати.
– Вчера, – сказал он наконец. Еще подумал, потом кивнул с твердой уверенностью. – Вчера вечером Освальда стошнило как раз на мой шарф.
– Осю? – Я села, закрываясь покрывалом одной рукой. Другая занялась поисками халата на полу. – Он заболел?
– Ладно вам, Нефила Доломеевна, не беспокойтесь. Наверное, просто объелся пауков, подумаешь – беда какая. Я пришел выразить вам свое восхищение. Разрешите ручку поцеловать?..
К моему ужасу, он вдруг стал на колени и пополз к той руке, которая все еще не могла нащупать на полу халат. Я вскрикнула и, обмотавшись покрывалом, отползла на другой конец кровати.
– Ты!.. Ты должен был пойти домой, к семье, в душ! Если ты немедленно не отправишься к себе домой, я… Я вызову санэпидемстанцию! Вот именно. Пусть тебя хотя бы продезинфицируют!
– Тотчас же отправлюсь мыться и спать, только скажите – почему девяносто второй?
– Что?..
– Почему вы сказали посмотреть именно девяносто второй год? Я уже было подумал, что вы просто хотите от меня отвязаться.
– Понятно. Ты провел анализ предпринимательской активности Генерала, трудился всю ночь, чтобы с утра пораньше прийти и провонять мою спальню?
– Не было никакой предпринимательской активности. Вот в чем загвоздка. Это переломный год. Первые пять месяцев – средней активности, а вот потом у Генерала начались проблемы. Его трижды вызывали на комиссию. Генералу пришлось оплатить услуги адвоката, а к сентябрю месяцу, судя по всему, он вообще был готов бежать.
– И что?
– Утряслось как-то, – пожал плечами Ёрик. – Если у вас еще будут какие пожелания… Ладно-ладно, ухожу. Я обещал – я ухожу. Один маленький совет. Совсем маленький, но важный. Поверьте в мою интуицию – завалить Генерала по его тайным сделкам совершенно невозможно. Только по официальным документам мы еще можем попытаться…
– Ёрик, – перебила я, – у тебя больше нет интуиции, она протухла – слышишь запах?
Нужно было найти Осю. Я бегала по дому в халате – из комнаты в комнату, пока по странному наитию не дернула ручку комнаты Нары. Заперто. Пришлось идти в кухню и просить ключи у Ирины Дмитриевны. Она предложила продегустировать ее новое изобретение – манную кашу с изюмом, курагой и свежей клубникой.
– Все это осторожно добавляется во взбитые в крепкую пену белки, посыпается орехами…
– Ужасно вкусно, вы – волшебница!.. – убегаю я.
– Дети зареклись есть манную кашу на завтрак, посмотрим, что они теперь скажут!..
Открывая дверь комнаты Нары, я ощутила легкое неудобство, но пресекла в себе всякий намек на тактичность. И зря.
Минуты три мне пришлось стоять у тахты, разглядывая спящих детей, и лихорадочно искать выход из создавшегося положения.
Нара открыла глаза первой.
– Нефила!.. – счастливо потянулась она. – Как ты хорошо пахнешь! Ты сегодня ванильно-клубничная, да?
Я оторопела от ее искренней радости. Я стала судорожно вспоминать свои ощущения девятилетки, если бы меня (условно!) обнаружил какой-нибудь родственник совершенно голой в одной кровати с мальчиком – тоже голым.
Тут и Ося проснулся, сел, подтянул на себя сползшее к ногам одеяло, укрылся и посмотрел на меня с жалостью.
– Мы не хотели причинять тебе беспокойства, – сочувственно сказал он.
– Беспокойство?! – Я осмотрелась и потихоньку ущипнула себя, чтобы убедиться – не сон. Вонючий Ёрик у кровати с раннего утра – не сон, и это – тоже не сон.
– Почему ты не постучалась? – продолжил свои издевательства поганый мальчишка. – Ты разве не знаешь, что приличные люди стучат, даже когда открывают двери чужой спальни запасными ключами.
– Я не… неприличная, наверное, – прошептала я, ощутив сильное желание разреветься.
– Не плачь! – вскочила Нара. – Ну спроси, спроси, что мы тут делали!
– Да не хочу я ничего спрашивать!..
– А ты спроси! – Нара обхватывает меня за талию и толкает к креслу.
– Что… вы тут делали? – тупо спрашиваю я, потом сглатываю слезы, решительно сжимаю кулаки и уточняю: – В одной кровати, ночью, голые! Дайте подумать – ничего не приходит в голову!..
– Мы спали, – ласковым голосом объясняет Нара. – Осе было плохо ночью, он пил водку с Ёриком, и его стало тошнить.
– Кто… пил водку? – опять обессилела я.
– Я выпил с Ёриком. У него депрессия на фоне нервного истощения. Так бывает у мужчин среднего возраста после удачно проделанной трудоемкой работы. Меня стошнило, я все заблевал. Нара отвела меня в ванную, чтобы помыть, мы свалились в воду. Вот так все и получилось. Нефила, ты помнишь, сколько мне лет?
– Тебе не разрешат жениться! – подпрыгнула я в кресле и разъяснила сама себе, успокаивая: – Должен же быть хоть какой-то возрастной предел этому безобразию!
– Она ничего не понимает, – сказал Ося Наре.
– Она немного тупеет, когда нервничает. Подождем пару минут – если не успокоится, попробуем облить ее холодной водой, – кивнула Нара.
– А мне кажется, что лучше все сразу объяснить, пока она не пришла в себя от шока. Как бы не начала драться, – предостерег Ося и медленно – почти по слогам – сказал в мою сторону: – Мне одиннадцать лет. Врубаешься?
Странно, но в этот момент я стала считать, когда он родился. Получился восемьдесят седьмой год. Значит, в восемьдесят девятом ему было два года… Под напряженными взглядами детей я стала сопоставлять месяц первой свадьбы Гамлета с месяцем рождения Оси.
– Не врубается, – вздохнул Ося. – Нефила! Смотри на меня. Я еще маленький, чтобы заниматься полноценным сексом!
– Через сколько месяцев после свадьбы ты родился? – напряглась я.
– Через восемь. Но я доношенный, сам смотрел справки из родильного дома.
– Это как-то связано с потенцией у мальчиков одиннадцати лет? – ничего не понимает Нара.
– Нет… Да, это мне для дела нужно, – пробормотала я. – Итак, вы еще не занимаетесь полноценным сексом? Ну тогда расскажите, что такое – неполноценный секс, давно хотела это выяснить.
– Это лучше расскажет Марго, она специалист, у нее получится доходчивей, – заявила Нара.
– А мы иногда просто обнимемся крепко-крепко и спим, – дополнил картину неполноценного секса Ося. – Мы так делаем, когда нам очень страшно.
– Отлично. – Я нашла в себе силы встать и пройтись по комнате. – Вчера вечером, когда Ося выпил водки…
– Его Ёрик напоил! – заступилась за Освальда Нара.
– …И заблевал и без того грязнющий шарф Ёрика. После этого вы оба упали в ванну…
– Он очень тяжелый оказался, когда пьяный! – продолжает оправдываться Нара.
– И после ванны вам стало так страшно, что вы залезли голые под одно одеяло и заснули, обнявшись! Правильно ли я объясняю некоторые концепции неполноценного секса?
– Правильно. Теперь ты сама видишь – никакой это не секс, – кивнул Ося. – Нам хорошо вдвоем, так хорошо, как будто мы – это один человек. Через двенадцать минут по коридору пробежит отец, – невозмутимо, не меняя интонации, вдруг заметил Ося. – Он услышит твой голос, заглянет сюда, и его не пробрать какими-то там концепциями секса, даже неполноценного.
Я бросилась к двери.
– Нефила! – укоризненно крикнул Ося.
Я дернулась и остановилась.
