Он встретился глазами с восхищенным взглядом Ларша. Замолчал. Помрачнел. Наконец решился.
— Есть дело, — сказал он негромко. — Прошу под крышу.
И кивнул в сторону крыльца.
* * *
— Что ж, не повезло — значит, не повезло. — Голос Ирслата был ровным и спокойным. Знаменитый контрабандист умел скрывать ярость и разочарование. — А вот тебе, дружище Лабран, повезло. Мне глупо уходить без груза. Придется задержаться на пару дней. Возможно, удастся раздобыть хоть что-то такое, что можно продать на Берниди. Ну, и твой заказ будет весьма кстати.
— Ты поосторожнее. Сейчас вся береговая охрана исполняет древние боевые пляски — как же, Ирслат у наших берегов! Мне бы не хотелось, чтобы мой сын вместе с другими моряками из охраны брал «Вредину» на абордаж.
— Мне тоже этого бы не хотелось… Я высажу тебя у Бычьей скалы, ты возьмешь свою лодку и вернешься… постой-ка! Что это за кузнечик распрыгался меж сосен? Не те ли это древние боевые пляски, о которых ты говорил?
Лабран взял из рук капитана Ирслата подзорную трубу.
Меж двух сосен неистово скакал человек, размахивая сорванной с себя рубахой и всячески стараясь привлечь внимание проходящей «Вредины».
— А я его знаю, — протянул Лабран. — По имени не помню, но что из контрабандистов — это точно… А не удрал ли он из той заварушки, в которой ты товар потерял?
— Но тогда как он «Вредину» обогнал — от пещеры до Бычьей скалы?
— Да запросто. Ты Ежовый мыс обходил, да еще медленно полз — там же скал напихано, верно?
— Ну, верно.
— А он напрямик, по суше. Если тропки знать…
— А почему он именно на Бычьей скале вытанцовывает?
— Может, знал, что условное место. Оно же у тебя не только со мной для сигнала назначено, так?
— Ну, так…
— А может, случайно так вышло: где увидел «Вредину», там рубахой и машет.
— Что ж, надо мне с ним поговорить. Может, расскажет что-то интересное про то, как я потерял груз…
* * *
В своей комнате начальник стражи промямлил что-то одобрительное в адрес Ларша, заставил себя успокоиться и уже ровно сказал:
— Есть еще одно поручение.
Сердце Ларша учащенно забилось. Вот как? Этот восхитительный день, полный приключений, еще не кончился! Джанхашар оценил его мужество — и дает ему, именно ему, особый приказ, который нельзя произнести при всех! Вот так-то лучше, чем сдувать со Спрута пылинки!
— У госпожи Кримерры Шипастой Розы из Клана Лебедя, Ветвь Правого Крыла, — продолжал Джанхашар, глядя в пол, — пропала собачка. Белая, ученая, по кличке Мотылек. Собачку надлежит разыскать и вернуть госпоже.
Ларш не сразу понял. А когда понял — задохнулся от гнева и унижения.
Сын Клана Спрута, бесстрашный «краб», гроза контрабандистов, только что перешедший дорогу самому Ирслату, будет бегать по закоулкам, заглядывая в корзины для мусора — не влез ли туда проголодавшийся песик?
Так ведь «крабы» не ищут пропавших кошек и собак! Это что же получается: для него, Ларша, специально измыслили такое героическое задание?
Юноша уже готов был разразиться гневным монологом. Но тут Джанхашар поднял глаза — и таким усталым, измученным был его взгляд, что Ларш заткнулся.
Он представил себя на месте начальника стражи. Надо разбираться с убийствами, грабежами, поджогами. Через каждые ползвона прибегает мать пропавшей пятилетней девочки и требует, чтобы ей вернули ее дитя. И вдруг является дама с сообщением о пропавшей собачке. Прогнать даму нельзя: дочь Клана Лебедя! Если оскорбится — пожалуется родственникам…
— Если собачка не будет найдена, — виновато сказал Джанхашар, подтверждая догадку Ларша, — высокородная госпожа сумеет стереть в порошок любого из стражников… кроме моего господина, верно?
Ларшу стало досадно и смешно. Конечно, командир прав! Если Алки или Даххи не сумеют разыскать эту дрянную собачонку, расстроенная старуха — наверняка старуха! — потребует наказать нерадивого стражника. А вот с Сыном Клана у нее все так просто не получится.
— Готов исполнять! — ответил Спрут тоном заправского служаки.
* * *
— Шестеро? — Контрабандисту Ирслату изменило хладнокровие. — Шестеро «крабов»?!
Загорелые крепкие руки сжимались в кулаки и вновь разжимались. Ирслат переживал острое унижение: он представлял себе, как весь Аршмир треплет по кабакам его имя с шуточками и насмешками. Шесть стражников — даже не береговая охрана, обычные «крабы»! — перехватили груз у пятнадцати городских контрабандистов, а потом обратили в бегство моряков из экипажа «Вредины»…
Но даже в ярости Ирслат не стал срывать норов на команде. Парни поступили правильно. Окажись сам Ирслат на том проклятом берегу, он не приказал бы своим людям штурмовать откосы ущелья, где в кустах, за валунами и в пещере засело невесть сколько врагов.
Но и спускать обиду капитан не собирался.
Ирслат закусил кончик длинного уса и зло задумался.
Спасшийся из переделки контрабандист сообщил ему имя мерзавца, который командовал «крабьей» шайкой.
Аштвер. Десятник Аштвер.
— Эй, Фарипара ко мне! — сказал Ирслат негромко.
Ему и не надо было орать. Капитанское слово на борту «Вредины» всегда звучало грознее грома — и исполнялось молниеносно. Фарипар Зеленый Овраг, загорелый матрос с плутовскими карими глазами, тут же встал перед Ирслатом, почтительно склонив голову.
— Ты говорил, Фарипар, что родом из Аршмира?
— Так, капитан. Здешний я.
— Мы не меньше двух ночей проторчим в Лисьей бухте. А ты отправляйся на лодке с почтенным Лабраном. Погуляешь сутки в родном городе. Заодно для меня дельце обстряпаешь.
— Только прикажи, капитан.
— Разыщешь десятника «крабов» по имени Аштвер Зимнее Оружие.
— Аштвер? Он уже десятник?
— Что, знаешь его?
— Было дело, морду мне чистил.
— Вот как? Я дам тебе случай с ним сквитаться. Держи кошелек. Набери в порту стаю местной рвани, напои как следует, разозли разговорами… Словом, делай что хочешь, но чтоб не позже завтрашнего дня этому Аштверу все кости переломали, на всю жизнь его калекой сделали. А если расстараются и до смерти Аштвера употчуют — доплати парням за усердие.
* * *
— Заходи, только громко не топай. Госпожа не молоденькая, чтоб всякий шум терпеть. И оботри сапожищи о тряпку, не в казарме!
Круглолицая, востроглазая служанка явно не собиралась церемониться с «крабом», явившимся в дом ее хозяйки.
Посмеиваясь про себя, Ларш проследовал за «командиршей» через темный коридор в комнату.
С первого взгляда показалось, что горничная привела его к себе. Не могла высокородная дама проживать в такой бедности. Чистенькой, даже нарядной, совсем не стесняющейся себя бедности.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
