собираюсь открыть рот, когда он останавливает меня.
— Нет, — говорит он. — Я знаю, что ты собираешься сказать, и не хочу слышать ни слова об этом.
Я открываю пассажирскую сторону его джипа и залезаю внутрь. — Все в порядке. Если только ты не будешь спрашивать, почему Лейкин спит в моей постели.
На секунду кажется, что он хочет передумать, но он решает не делать этого. — Договорились. Для этого еще чертовски рано.
Я помню, как был в этой квартире. Я никак не могу забыть, что когда мы вошли внутрь и не успели закрыть дверь, как в ней повернулись по меньшей мере тринадцать разных замков, и мы стали искать выход из этой чертовой квартиры. Поэтому, когда мы стоим здесь и смотрим на частично открытую дверь, я понимаю, что то, что находится внутри, не может быть хорошим.
— Мы войдем? — спрашивает Кэм.
Я пожимаю плечами, не зная, какой еще у нас есть выход. Мы же не собираемся звонить в полицию. И он, должно быть, думает о том же, о чем и я, потому что толкает дверь, открывая ее до конца.
Это полнейший хаос.
Вещи разбросаны повсюду. Мониторы компьютеров сорваны со стола, повсюду валяются осколки керамики от разбитых тарелок. Что бы здесь ни происходило, здесь определенно была борьба. Маленький ботаник не сдался без боя.
Если у нас и были какие-то надежды хотя бы проникнуть в его компьютер, то они угасли, когда мы заметили, что его нет. Все провода остались, но самой системы уже нет. Кто бы здесь ни был, он, должно быть, забрал ее с собой.
— Эйч, — говорит Кэм, постукивая меня по руке.
— Что случилось?
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть, на что он смотрит, и тут я вижу это. Большие буквы на одной стене, написанные, похоже, кровью.
Надеюсь, вы не против.
Мне нужно было позаимствовать его.
Но не волнуйтесь, скоро вы увидите его снова;)
14
С того дня, как я уехала, было много моментов, наполненных ложной надеждой… Сны, которые казались настолько реальными, что заставляли меня плакать, когда я просыпалась, потому что это было не так. Но просыпаться в доме, который я делила с Хейсом, наверное, хуже всего. На каких-то тридцать секунд я позволила себе поверить, что, возможно, это действительно был всего лишь дурной сон.
Но потом, как всегда, наступила реальность.
Я сажусь, провожу рукой по волосам и вздрагиваю, когда мои пальцы застревают в узлах. Проходит минута, прежде чем я вспоминаю, что произошло прошлой ночью, но как только я это делаю, я сажусь и прокручиваю все в голове.
О. Мой. Бог.
Да что со мной такое? Конечно, это была пьяная ошибка, но ее не следовало совершать. Хейс дал понять, что он не очень-то рад моему возвращению. Он явно с этим борется. И тем не менее, я здесь, проникаю в его пространство, как будто имею на это какое-то право.
Шаги приближаются к двери, и я затаиваю дыхание, ожидая, что сейчас войдет Хейс, но выдыхаю, когда Нолан стучит и заглядывает в дверь.
— Можно войти? — спрашивает она.
Я киваю. — Да, конечно.
Она толкает дверь и входит, забираясь на кровать, где я проводила все свои лучшие ночи. Боже, снова оказаться в этой комнате — самая жестокая форма пытки. Я надеялась, что, когда я в следующий раз проснусь в этой постели, рядом со мной будет Хейс.
Отправился с Кэмом на поиски хакера.
Пожалуйста, запри дверь, когда будешь уходить.
Х.
Вот и все. Нет сердца, которое было раньше. Никаких «я тебя люблю», которые я хотела бы вытатуировать на своей коже, чтобы читать их снова и снова, напоминая себе, что когда-то он действительно любил меня. Но я не могу злиться.
Мне даже не хватило порядочности подписать свое имя на записке из трех слов, которую я оставила, чтобы он нашел ее.
— Это от него? — спрашивает Нолан.
Мне сразу же становится интересно, что она думает о Хейсе. — Да. Его здесь нет. Просто сказал, чтобы мы заперли дверь перед уходом.
Она кивает, но ничего не говорит, но я чувствую, что она смотрит на меня. Я смотрю на нее и вижу, что она выжидающе смотрит на меня, положив подбородок на руку.
— Что? — говорю я с притворной невинностью.
Она возмущенно закатывает глаза. — Не надо мне тут чтокать. Кто он такой? Что это за дом? Ты здесь когда-то жила?
Моя голова падает назад, когда я понимаю, что у меня нет другого выбора, кроме как объяснить ей все это. Черт. Я надеялась, что мне не придется этого делать. По крайней мере, пока я не узнаю, что с нами происходит. Трудно объяснять то, на что у тебя нет ответов.
Я делаю глубокий вдох, зная, что мои слова шокируют ее. — Он мой муж.
Как и ожидалось, ее челюсть падает на пол.
Следующие пятнадцать минут я объясняю Нолан нашу с Хейсом историю. Начиная с того момента, когда я начала испытывать к нему симпатию, и заканчивая тем, когда мы наконец переступили эту черту, что в итоге привело к нашей свадьбе и моему отъезду всего месяц спустя. Конечно, я не упоминаю, почему я ушла. Я говорю ей, что мне пришлось это сделать, но не объясняю, почему.
Когда я наконец закончила, кажется, что она не дышит. Черт, мне кажется, она вообще не моргала с тех пор, как я начала. Я машу рукой перед ее лицом, но она почти не реагирует.
— Я тебя сломала? — шучу я.
Она встряхивается. — Подожди, черт возьми. У тебя был муж, который так выглядел, и ты ушла?
Ага. Вотри мне это в лицо. Все нормально. Я же не каждую ночь плачу из-за этого.
— Да, — отвечаю я, нервно потирая затылок. — Я знаю. Он великолепен.
— Он — секс на чертовых ножках, вот кто он. — Затем ее глаза расширяются. — О… черт. Я должна тебе кое-что сказать.
Ужас охватил меня, когда я увидела, как она вздрогнула. — Что случилось?
— Возможно, я сделала ему предложение прошлой ночью и спросила, не хочет ли он присоединиться ко мне в комнате для гостей, — застенчиво говорит она.
Это начинается как легкий смешок. Небольшой смех, который просто немного вырывается наружу. Но он быстро нарастает, пока я не падаю обратно на кровать, громко смеясь.
Не поймите меня неправильно, Нолан прекрасна. Она могла бы стать супермоделью, если бы у нее хватило
