– Вот скотина! – мстительно пробормотала Аня. – Был у нас всего один раз, а опозорил на весь мир.
– Не преувеличивай, – махнула рукой Мариша. – Алекс никому не расскажет. Уж я его попрошу об этом.
– А что тебе еще удалось выяснить у него про Клауса? – спросила Аня.
– Ничего, – ответила Мариша, валясь в кровать словно подкошенная. – Прямо удивляюсь, никогда со мной такого не было, чтобы я из мужика нужной мне информации не вытрясла. Тут одно из двух: либо Алекс и в самом деле ничего про Клауса не знает, либо он почему-то скрывает это от нас, либо я в него влюбилась и начисто растеряла все свои навыки.
Сделав это ценное замечание, Мариша захрапела. А Аня еще долго лежала без сна, вспоминая свою жизнь с Гербертом и постепенно утверждаясь в мысли, что за всю свою жизнь с Гербертом она никогда не была так счастлива, как в те несколько минут, когда целовалась с Андреасом. Постепенно Аня тоже погрузилась в сон. И на этот раз ей снились исключительно приятные и безопасные вещи.
Утро инспектора Гюнтера началось с того, что он навестил доктора Кранца. Несмотря на раннее время, доктор уже работал в своей лаборатории. При виде инспектора хозяин лаборатории обрадовался. Вообще-то они с инспектором проработали вместе уже много лет, стали хорошими друзьями и зачастую проводили вместе и свое свободное от работы время. Но сейчас доктор обрадовался не потому, что увидел своего старого друга.
– Хорошо, что сейчас заглянул ко мне, – сказал он инспектору. – После десяти часов я не смог бы уделить тебе ни минутки. Очень много работы подвалило.
– А что там с моим покойником? – спросил инспектор.
– Сейчас, сейчас посмотрим, – радостно сказал доктор, снимая с рук окровавленные перчатки и доставая из стола белые отпечатанные листки. – Вот тут у нас заключение о трупе профессора Линдтнера. Значит, так. На его лице, шее и руках обнаружено множество свежих царапин. Он мог их получить буквально за несколько минут до смерти.
– А отчего он умер?
– Умер он вследствие полученного удара по голове. Удар был нанесен тяжелым металлическим предметом. Кстати, тот гаечный ключ, который твои ребята подвезли к вечеру, идеально подходит в качестве орудия убийства. Жаль, отпечатков на нем нет.
– Еще бы, они его в ручье выловили, – сообщил инспектор. – Все отпечатки водой смыло.
– Но, по счастью, убийца не догадался и машину профессора загнать в воду, – заметил эксперт. – И поэтому мы смогли кое-что в ней наскрести.
По лицу доктора инспектор понял, что друг готовит ему приятный сюрприз и просто тянет время.
– С меня бутылка вина, – пообещал инспектор.
– Красного сухого, – тут же подал голос доктор. – Вместе разопьем в ближайшие выходные. Так, значит, не будем отвлекаться. Что у нас тут дальше? Знаешь, честное слово, этот профессор вел совершенно неправильный образ жизни. Ожирение всего организма последней степени. Он, видно, совсем не двигался, а пищу принимал жирную и нездоровую. Кстати, о пище. Содержимое желудка помогло установить, что профессор ел самое меньшее за час до убийства. Должно быть, он перекусил в каком-нибудь придорожном кафе.
– И что съел?
– Сандвич с ветчиной и свежим салатом. Жареную рыбу с жареным картофелем и кусок торта с масляным кремом. Кроме того, он выпил несколько чашек кофе со сливками.
– А что с машиной? Там есть отпечатки пальцев?
– Разумеется, в машине ребята нашли массу отпечатков пальцев. Одни из них принадлежали хозяину. Вторые – господину Хансу, также убитому несколько дней назад. Я его отлично помню. Это тот блондин, который поступил ко мне сразу же за фрау Кристиной. И в таком же состоянии.
– Они были знакомы, – сказал инспектор. – Я имею в виду профессора Линдтнера и Ханса. Так что ничего удивительного в том, что отпечатки пальцев господина Ханса оказались в машине профессора.
– Да, и к тому же пальчики Ханса не первой свежести. Так что они для нас особенно не важны. Кроме того, в машине имеются отпечатки еще одного мужчины. По всей видимости, автослесаря – они найдены на двигателе, имеющем следы недавней починки. И наконец, самое главное – в машине у профессора была пассажирка. Ее пальчики самые свежие. Я бы даже сказал, что она была последней, кто видел профессора живым.
– Пассажирка? – заинтересовался инспектор.
– Но самое интересное, что мне известна ее личность, – сказал доктор, и глаза его засветились торжеством. – Это госпожа Элизабет Ленер, с которой я еще не имел счастья познакомиться лично. Из чего делаю вывод: эта дама пока жива. Ее пальчики попали ко мне после того, как твои ребята осмотрели ее квартиру. Кроме того, отпечатки пальцев фразу Элизы найдены на сотовом телефоне, который мы нашли в машине профессора. Вероятно, этот телефон принадлежал ей, а она его по какой-то причине забыла или выронила в машине профессора.
– Фрау Элиза и профессор… – задумался инспектор. – А что, вполне вероятно! Машина профессора была черного цвета. «Мерседес», как и сказал фермер. Так что профессор вполне мог быть тем самым водителем, который подобрал, по словам того же свидетеля, фрау Элизу возле деревеньки Эрнте. Профессор и фрау Элиза. Хм, очень интересно. Спасибо вам, доктор. Вино остается за мной.
– Долго с отдачей не тяни, – ворчливо сказал ему доктор. – У меня для тебя есть еще кое-какая информация.
– Да ты действуешь как настоящий вымогатель! – возмутился инспектор. – Где тебя этому учили?
– Так не хочешь слушать, что я еще разузнал?
– Говори. С меня не только вино, но и закуска.
– Ты знаешь, я люблю сандвичи с острым сыром, – предупредил его доктор. – Ну так вот, не падай от того, что я тебе сейчас скажу. Наш профессор умер в состоянии эрекции своего полового аппарата. Уже после его смерти произошло семяизвержение. А состояние одежды указывает на то, что он явно собирался вступить в половой контакт. Думаю, что этой счастливицей оказалась фрау Элиза. И вот еще что. Она явно не была в восторге от такого поворота событий. Следы на траве показывают, что она отчаянно сопротивлялась. Там есть ее кровь.
– А кровь профессора?
– Разумеется, но ее немного, – кивнул доктор. – Та, что попала на траву из царапин на его руках и лице.
– Должно быть, она ударила профессора по голове, а потом уже мертвого затащила обратно в машину.
– Сильно сомневаюсь, что она смогла это сделать в одиночку, – сказал доктор. – Профессор весил без малого два центнера. Так что девушке, если она не тяжелоатлет, одной было бы не под силу затащить его в машину. У нее наверняка был сообщник. Вдвоем они собирались уничтожить следы преступления, поджечь машину или утопить ее. Не знаю, что там у них случилось, но они почему-то не довели дела до конца и оставили машину на поляне.
– Что-нибудь еще? – спросил инспектор.
– В трех сотнях метров от места убийства проходит дорога. Собственно говоря, профессор именно с нее и свернул на ту полянку. Должно быть, намереваясь поразвлечься со своей пассажиркой. На обочине, там, где от дороги ответвляется просека до поляны, имеются следы еще какой-то машины. Одним колесом она попала в грязь, которая осталась под придорожными кустами. Поэтому след покрышки хорошо виден. Он не подходит ни к одной из покрышек на машине профессора. На ветках кустов имеются колючие шипы, они поцарапали машину в одном месте. На шипах остались частицы светло-серебристой краски. Даже скорей серебристой с голубоватым оттенком. Краска производства Германии, так что, вероятно, машина тоже немецкая. Но я не уверен, что это могла быть именно машина сообщника фрау Элизы.
– Зато я уверен, – сказал инспектор. – Мои ребята опросили местных жителей. Они сказали, что той дорогой, которой воспользовался профессор, давно никто не ездил. Два года назад открыли новую трассу, и все ездят по ней. Даже тот житель, который наткнулся на труп профессора, заехал туда случайно. У него там имелся небольшой сарайчик, в котором он сушил и хранил дрова и хворост. За ним он туда и приехал. Так что оживленной ту дорогу никак нельзя назвать.
– У тебя уже есть соображения, как все было? – спросил доктор.
– Дело могло быть так, – немного подумав, заговорил инспектор. – Профессор вместе с фрау Элизой заехал на ту полянку не случайно. То ли он хотел поговорить с девушкой по душам, то ли что. Но, оказавшись на поляне, он решил воспользоваться удобной ситуацией и заодно развлечься с фрау Элизой. Тем более все его коллеги по кафедре, ничуть не умаляя его профессиональных качеств, уверяют в один голос, что профессор был сластолюбив до невозможности. Его секретарши менялись почти каждый месяц. Все они были смазливыми бабенками без единой извилины в голове и с полным отсутствием опыта секретарской работы. Профессор сам их где-то находил и по своему собственному желанию увольнял, когда они ему надоедали. А руководство университета закрывало на это глаза лишь из боязни огласки и скандала.
