вдруг спросила Наташа.
– Формально можете, – ничуть не удивившись, ответил отец.
– Почему только формально?
– В любом деле есть подводные камни. Сразу их не видно, лишь через какое-то время обязательно напорешься на них.
– Я знаю эти камни: первый – невозможность родить здорового ребенка, второй – хватит ли нам материальных средств для самостоятельной жизни, третий – где жить, четвёртый – сможем ли мы соответствовать полноценно как муж и жена, пятый – подготовлены ли к трудностям, жертвам, различным антисюрпризам.
– В целом, верно определила, что может разрушить даже самые крепкие хорошие чувства и привязанность. Молодец!
– Хочешь, я сама отвечу, как не сломать отношения, ну или как минимизировать риск их разрушения… Первое – пусть не дано иметь детей, поскольку нам самим нужен взаимный уход и внимание, и это мы друг другу можем оказать; второе – мы сможем зарабатывать лишь небольшие деньги, достаточные для самого минимального уровня комфорта, нам никогда не купить автомобиль, не съездить на отдых в дальние края, не суждено иметь предметов роскоши – ну и что? – сдаётся мне, что совсем не это составляет настоящее счастье. Третье… приготовься услышать очень неожиданную вещь… мы живём с тобой в двухкомнатной квартире, Миша живет с мамой в такой же двухкомнатной квартире – не сделать ли рокировку? Мы с Мишей заезжаем в одну квартиру, ты с его мамой – в другую. Подожди, не удивляйся. Я же вижу: вы симпатизируете друг другу, прошло два года после смерти мамы, ты сам и готовишь, и стираешь, и прибираешься в дому. Постепенно что-то я беру на себя, но это не выход. Почему не соединить два вынужденных одиночества? Одновременно отыграем две свадьбы. Разъедемся по двум имеющимся квартирам, и будем, как говорит, дружить домами. Сдаётся мне, что это единственный шанс стать счастливыми нам всем сразу. Четвёртое – сейчас в общении друг с другом много приятного находим, в инете сутками, с коротким перерывом на сон – и ничего, ни разу не было поводов для ссоры. Также будет и в реальности. Ну и пятое – у нас было столько трудностей (и перечислять не надо), что как раз ими и не испугать. Вот так, папа! – Она приостановилась и посмотрела ему в глаза.
– Как ты всё разложила по полочкам! И говорила как по писаному. Ты случаем, не доклад ли писала по вопросам создания семьи? Всё ли учла? Не случится ли так, что просто-напросто затюкаешь Мишу? Характер у тебя волевой!
– Ну и пусть волевой! У меня волевой, у тебя волевой – будем первыми скрипками каждый в своём доме.
– Быть всегда первыми – это утомляет, и здесь есть ряд негативных моментов, которые могут развиться и многое напортить: зазнайство, неуважение, гордость и т.д. Партнера в любом деле разумнее подбирать по своему уровню.
– Ты думаешь Миша какой-нибудь неразвитый абориген? Он просто другой. Понимаешь – МЫ ДРУГИЕ. Нам не надо искать кумира, как некое совершенство и стремиться быть похожими. Если к чему стремиться, то скорее доказать, что каждому рождённому существу уготована счастливая доля. И само счастье неизмеримо, оно как ощущение сопричастности ко всему светлому хорошему доброму. Я не понимаю, почему нельзя создать две ячейки, еще два новых генератора счастливых волн простой любви. Ну не похожи мы на других, хоть тресни – никогда похожими не станем. Мне хромать до гробовой доски и ходить, как утка вперевалку, а Мише быть вечным ребёнком, простым наивным искренним. Я уже давно, кстати, не комплексую на этот счёт.
– В нашей жизни, как только что убедились и наверняка не в первый раз, нужно уметь защищаться.
– Но, послушай, папа, в любом цивилизованном государстве есть силовые структуры, которые профессионально должны охранять своих граждан. Есть гражданский, уголовный кодекс, другие кодексы и прочие документы – это все и всем следует выполнять. Нечисть, подобная сегодняшней, откуда-то вылезающая, как кикиморы ночью из болота – это чьё-то попустительство, кто-то не выполняет прямые функциональные обязанности.
– Ты права. Но действительность гораздо сложнее, чем ты представляешь. Нередко для декларированного обязательства нет четких процедур исполнения. Порой мы перемещаемся как в первобытный век, в частности, не редки случаи, когда мужчина должен уметь лично защитить свою женщину. Как ты представляешь, что может твориться сейчас в душе у Миши? В обычном понимании, его основательно унизили на глазах его девушки. Ему стыдно перед тобой – я видел. Придет ли он снова таким же поздним вечером к тебе, чтобы пригласить, к примеру, на вечерний сеанс в кино? Или вы замкнетесь в общении в вашем инете?
– Он придёт, и мы пойдём в кино, – твёрдо сказала Наташа. – Мы будем защищаться вместе, пусть даже снова покалечат. Пусть даже убьют.
Валерий Станиславович внимательно посмотрел на дочь и улыбнулся. Умилила решимость девушки, которую не сломили врожденные болезни, бороться до победного конца за простое человеческое право жить достойно. Твердый настрой дочери жить не изгоями, несмотря на то, что не вписываются в принятый негласный стандарт здорового человека, – умилил, растрогал и принес долгожданную радость. Ведь он из года в год поднимал дочь, лечил, воспитывал совсем не для того, чтобы им обоим согнуться под бременем презрения и жалости.
Ему показалась, что одна из звезд в ночном небосклоне сверкнула ярче – это их мама, женушка, бесконечно и непреходяще любимый человек, с таким же умилением смотрела, давая знак, что не оставляет их без неземного внимания и чистой ангельской заботы, любви. Она ушла на небеса раньше их, чтобы быть, как ни парадоксально, рядом. Выходит, они становятся здесь проводниками нисходящей сверху любви, и творить её нужно без злобы, невзирая на косые и презрительные взгляды. Не реагировать на ярость ублюдков и подонков, фашиствующих молодчиков.
Такой настрой —как раз и есть тот самый спасительный свет путеводного маяка в умопомрачающих сплетениях добра и зла реальной жизни.
Творить любовь, исходящую свыше, не откликаясь на зло, презрение, насмешки.
Ключи в почтовом ящике
Битый час Нина сидит у окна. Мохнатый серый кот ходит вьюном возле ног, временами присаживается, всматриваясь круглыми желтыми глазами в опечаленную хозяйку, тихо мяукая на разные лады. Вообще, он хочет жрать, наложи хозяйка в миску обыкновенной каши с подмешанным сухим кошачьим кормом, без промедления отстанет. Пусть тоскует-печалится. Кошки не тоскуют. Они знают о жизни всё. Расшифровать знание пока не могут ни ученые, ни литераторы разного толка.
Нина, похоже, не знает о жизни ни черта. Пробует что-то уразуметь, сложить буквы в слова. Хозяйка вдруг хватает доску, которую кличет гаджетом, выстукивает пальцами буквы и слова, губы шепчут непонятные строки. Воздух вторит гулким эхом.
Нина называет это занятие стихосложением. Мать дуростью, нынешний отчим – блажью неумех, прежний отчим
