В деревне он сразу отправился к человеку, с которым вел дела, единственному, кому позволил последовать за собой в Италию. Сначала Уоллингфорд ездил в деревню почти каждый день. Все деловые письма, адресованные ему, переправлялись сюда. Даже находясь вдали от Англии, он хотел следить за тем, как идут дела в поместье, едва не разоренном его отцом. Сейчас же, переступив порог дома, он увидел на лице своего поверенного неподдельное удивление.
— Ваша светлость! — воскликнул тот, поспешно поднимаясь из-за стола.
— Не беспокойтесь, — остановил его герцог движением руки. — Я ненадолго. Есть что-то требующее моего немедленного вмешательства?
— Нет, ваша светлость. Все в порядке. Я получил вчера документы, которые вы прислали. Будут ли какие-то еще указания?
— Будут, Беверидж. — Уоллингфорд снял с головы шляпу и положил ее на край стола вместе с перчатками. — Я сделал предложение одной молодой леди, поэтому хочу заранее подготовить все документы, чтобы счастливое событие состоялось как можно быстрее. Если, конечно, мне повезет и вышеозначенная леди даст свое согласие на брак.
Подбородок поверенного качнулся над туго завязанным галстуком.
— Займусь этим немедленно, ваша светлость.
Спустя час, совершив экскурс в тонкости британского и итальянского брачного права и почувствовав огромное удовлетворение от того, что в порыве безграничной щедрости обеспечил своего непредусмотрительного эльфа всем необходимым, Уоллингфорд сел на коня и тут же чуть не столкнулся с лордом Роландом Пенхэллоу.
— Поберегись! — воскликнул его брат, поворачивая направо.
— Святые небеса! — отозвался Уоллингфорд, поворачивая налево.
Кони обладали лучшей интуицией, поэтому братьям удалось избежать столкновения. И все же Уоллингфорд рассердился.
— Ты должен был свернуть налево, — сказал он.
— Знаешь, старик, если ты забыл, напомню: мы на континенте.
— Но это вовсе не означает, что нужно привыкать к грубым обычаям лишь потому, что случайно оказался в далеком от цивилизации уголке земного шара.
— Наверное, ты прав. Однако происшествия на дороге никому не нужны, поэтому местные порядки необходимо принимать во внимание, — настаивал лорд Роланд.
— Только если случайно встречаешь на означенной дороге своего безрассудного брата. Так что сразу перейду к делу. Какого черта ты здесь делаешь? Какие-то дела в деревне?
Лорд Роланд запрокинул голову и посмотрел на небо, как если бы изучал погоду. Одной рукой он держал поводья, а вторая рука, затянутая в перчатку, покоилась на бедре, в то время как конь под ним беспокойно перебирал ногами.
— Ты, конечно, можешь мне не верить, старик, но я приехал за тобой.
— За мной? — В душе Уоллингфорда шевельнулось беспокойство. — Надеюсь, ничего не случилось?
— Случилось? В замке Святой Агаты? Ты, должно быть, ошибся веком, братец. — Роланд беззаботно рассмеялся и повернул коня. — Поеду с тобой, если не возражаешь.
— Не возражаю.
Солнце палило нещадно, и Уоллингфорду казалось, что его мозг вот-вот закипит. Вокруг не чувствовалось ни дуновения ветерка, словно вся обширная долина затаила дыхание и ждала чего-то.
Уоллингфорд тоже взглянул на небо и рассмеялся.
— Что тебя развеселило?
— Да так, просто подумал, — ответил Уоллингфорд.
— Ей-богу, старик, ты меня пугаешь. Мне показалось, ты сказал, что думаешь. — Роланд усмехнулся.
— Я вспомнил, как мы с тобой ехали в марте. С трудом пробирались по размытой дороге, промокшие насквозь, а впереди тащились эти несносные леди. А теперь… — Уоллингфорд кивнул, указывая на то, как разительно изменились окрестности. И их отношения с леди.
— Перемены к лучшему — это ты хочешь сказать?
Братья преодолели последний подъем, и впереди показался замок с его серыми стенами, выделяющимися на фоне голубого неба.
— Слава Богу, у тебя хватило разума забыть об этом дурацком пари, — сказал Роланд.
— Я не забыл, — возразил Уоллингфорд. — Просто… просто решил выждать.
Роланд рассмеялся:
— Выждать? Это так называется?
— Послушай, в отличие от тебя, распутника, я был безгрешен, точно монах.
— Всем нам известно, что происходило за стенами средневековых монастырей.
Уоллингфорд ощутил совершенно беспричинную вспышку гнева.
— По крайней мере я могу с уверенностью сказать, что мисс Харвуд осталась нетронутой и невинной. Можешь ли ты сказать то же самое о своей леди?
В знойном летнем воздухе повисла напряженная пауза.
Роланд присвистнул:
— Ну, знаешь…
— Послушай, извини меня за излишнюю…
— Не говори ничего. Я все понял. — Роланд немного помолчал. — Осталась нетронутой, говоришь? Благородно с твоей стороны.
Румянец совершенно иного происхождения залил лицо Уоллингфорда, который посмотрел на свои руки, сжимающие поводья, и смущенно пробормотал:
— Ты, похоже, ошеломлен.
— Ошеломлен? Нет, скорее испытываю какое-то благоговейное уважение. Я не знал тебя с такой стороны.
— Я вполне способен обуздать свои желания, когда… — Уоллингфорд осекся.
— Когда собираешься жениться на упомянутой выше леди? — мягко спросил Роланд.
Уоллингфорд попытался взять себя в руки.
— Не твое дело.
— Очень даже мое, если родной брат отбрасывает меня на несколько ступенек вниз в очереди на наследство. Я-то уж думал, титул у меня в кармане.
— Надежда умирает последней, старик.
Довольно долго тишину нарушал лишь мерный топот копыт по притоптанной дороге. Очертания замка становились все четче, как и раскинувшиеся перед ним виноградники. Уже можно было различить отдельные листики и тугие гроздья. Во дворе замка передвигались люди, расставлявшие столы и скамейки. Уоллингфорд взглянул на брата, задумчиво наблюдающего за происходящим. Золотистые волосы Роланда переливались на солнце под полями шляпы.
— Ты хотел мне что-то сказать, не так ли? — спросил Уоллингфорд.
Роланд повернул голову:
— Что? А, ну да. Не очень приятную вещь. Я все время думаю об этом. Решаю, что с этим делать.
— С чем именно?
— Сегодня после обеда я сидел в библиотеке и просматривал старые бухгалтерские книги…
— Бухгалтерские книги замка?
— Да. Просто было любопытно, — ответил Роланд, как-то уж слишком беззаботно отмахнувшись, и Уоллингфорд понял, что дело тут не обошлось без любознательного Филиппа. Поскольку вторую половину дня Абигайль проводила теперь с Уоллингфордом, Роланд решил проследить за обучением мальчика. Уоллингфорду оставалось только поаплодировать хитрости брата. Ведь какая мать устоит перед мужчиной, так интересующимся ее сыном?
