– Но кто же придумал такую дерзость! – вскрикнул Фёкл Антонович.
– Скорее всего, сам Усольцев. Думал, что выбрал идеальное место: и публичное, кругом много народа, и в то же время уединенное. За что поплатился. Загнал себя в ловушку. Наверно, тоже был уверен в своей безопасности.
– Тогда надо бросить все силы на поиски кабинки!
– Нет, не надо. Я опросил вашего друга Чуркина. Он клянется, что за Усольцевым никто не выезжал. Кроме Катерины Ивановны и господина Ингамова.
– Только не это! – выдохнул Фёкл Антонович. – Их только не впутывайте.
– Как хотите, – мило согласился Ванзаров.
– Лучше бросить все силы на поиски лодки. Я распоряжусь…
– Оставьте городовых в покое, Фёкл Антонович. Лодку искать бесполезно. Даже если найдете какую-нибудь посудину на берегу, как докажете, что в ней был убийца?
– Что же нам делать? Как все это пережить?
– Еще раз вспомнить о пожаре.
Фёкл Антонович поднялся из-за стола.
– Выходит… Выходит, что смерть Жаркова – дело рук господина Усольцева?
– Такая вероятность есть.
– Но кто же тогда убил самого Усольцева?
– Это интересный вопрос, – сказал Ванзаров. – Только я бы спросил несколько иначе: за что именно его убили.
– У вас есть предположения?
Это Фёклу Антоновичу узнать не довелось, потому что пристав, о котором все несколько подзабыли, вскочил и выхватил шашку так, что разлетелись брызги.
– Что ж ты врал мне! – закричал он и принялся тыкать клинком в воздух. – Лжец! Изменник! Негодяй! Порождение хаоса и мрака! Так вот же тебе, гиена злобного гения…
И со всего маха взялся рубить стены и шкаф с бумагами.
Летели щепки и куски штукатурки. Металл вонзался в старое дерево. Сыпались осколки стекла покрошенных дверей. Пристав не сдавался. Перед ним вставала темная сила, которая строила рожи и ухмылялась, нагло приговаривая: «Что, съел, несмышленыш?» Больше всего оскорбляло, что друг оказался предателем. Он так верил его советам, так честно выполнял все, что тот поручал, и вдруг такое. Подвел самым неожиданным образом. Еще на пожаре пристав стал подозревать, что голос им играет. Но вот теперь убедился окончательно. Теперь с ним никаких переговоров. Никакой пощады. Только смертный и беспощадный бой. Ярость и обида овладели приставом. Но так уж выходило, что чем сильней он бился с врагом, тем больше наносил урона себе. И все равно решил сражаться до последней капли крови. Своей или его. Нет, своей, конечно…
Никто не рискнул лезть на рожон. Городовые жались к дверям, а чиновники затихли в своем углу. Фёкл Антонович схватился за сердце, но с места не сдвинулся. Все чего-то ждали. Или когда силы у пристава иссякнут, или когда шкаф разлетится вдребезги.
Выбрав момент, когда клинок застрял в дереве, Ванзаров схватил пристава в захват и сжал с такой силой, что шашка выпала у бедняги из рук. Пристав сразу как-то обмяк, повис в объятиях столичного франта. В этот миг он окончательно проиграл бой. Ему стало все равно, и он сдался. И как только сдался, так сразу полетел в темную сеть, которую расставил голос-обманщик.
Как только опасность миновала, нашлось много желающих помочь. Фёкл Антонович был впереди всех. Пристава приняли на руки, отнесли на диванчик и послали в аптеку за каплями.
Предводитель стал торопливо благодарить, но Ванзаров оборвал его на полуслове.
– Плохо дело, – сказал он. – Кажется, на некоторое время мы лишились помощи господина Недельского.
Очередной удар Фёкл Антонович принял героически. Он только бухнулся в ноги и, рыдая, стал умолять спасти его и весь город от ужаса, что так внезапно напал на них. И все пытался поцеловать руку чиновника сыскной полиции, называя «спасителем» и «заступником». Руку Ванзаров брезгливо одернул, поднял рыдающего предводителя и отвел к креслу.
Еще он приказал городовому срочно найти Асмуса и доставить в участок. Без помощи врача городской власти и полиции было не обойтись. Сам же покинул этот полицейский дом, впавший в безумие. Время поджимало.
– Не оставляйте нас! – истошно закричал предводитель, все еще всхлипывая. – Куда вы, Родион Георгиевич?
Ванзаров остановился в дверях.
– Для начала переодеться, – ответил он. – Не искать же убийцу в мокром костюме. Недельский промок, и вот результат. А нам сходить с ума – непозволительная роскошь.
Часы, что висели над камином в обеденной зале, показывали четверть третьего. Зная привычки Ванзарова никогда не опаздывать, Николя терзался сомнениями. Все казалось ему, что неправильно понял знак и надо быть в другом месте. Он теребил чашку остывшего кофе и посматривал на улицу.
Ожидание было вознаграждено. Двадцать минут третьего Ванзаров вбежал на веранду ресторана Фомана, на ходу бросив официанту: «Чашку кофе».
Гривцов был счастлив уже тем, что угадал. Не извинившись за опоздание, будто так и надо, с него потребовали отчет. Николя предполагал, что так и будет. Он приготовил речь, в которой хотел незаметно подчеркнуть свои заслуги. И начал с характеристики Катерины Ивановны. Договорить ему не дали даже первую мысль. Ванзаров заявил, что на пустяки нет времени, его интересует, как был проведен день.
Николя проглотил легкую обиду и доложил, что после знакомства во «Французском кафе» они немного прогулялись. На этом все.
– Что она делала весь вечер?
Вопрос оказался трудноват. Николя признался, что понятия не имеет. На вечер ему свидание не было назначено. Зато сегодня…
– Очень плохо, Гривцов. Недопустимая халатность, – было заявлено ему с долей свирепости, будто совершен ужасный проступок.
– Но мне казалось, что… – начал он.
– Чиновнику сыскной полиции не может казаться, – заявил Ванзаров. – Вы должны знать точно и четко. Где была ваша Снежная королева весь вечер? Что делала? С кем встречалась? Ничего не знаем! Для чего я вас поставил к ней? Чтобы тенью ее стали. А вы что сделали?
Николя очень хотелось ответить, дескать, некоторые должны были уехать в столицу, а сами что сделали? Но это было категорически невозможно.
– Ладно, дальше, – Ванзаров никак не сбавлял тон. Николя понял, что дела обстоят не блестяще. Он тоже кое-что знал про своего друга и наставника.
– Утром встретил ее на пляже, – ответил он.
– Хотите сказать: знаете, что она делала до этого момента?
Николя посмотрел на верхушки сосен, на которых ему захотелось сейчас очутиться. Лучше там, чем терпеть все это.
– Хотите сказать, что проспали и потом объедались завтраком? В этом причина вашего преступного небрежения?
– Родион Георгиевич, ну что может случиться утром на пляже…
– Гривцов, за такие слова вас следовало бы выгнать из сыска!
Давненько Николя не видел Ванзарова в таком приподнятом настроении. Честно говоря, такого разноса он еще не получал. И было бы за что!
– Да что же случилось-то?.. – в некотором испуге спросил он.
– Случилось, Гривцов, очень многое. Где вы были вчера вечером?
– Да так… – неопределенно ответил Николя.
– Понятно. Белошвейка перетянула заботы сыска. Печально. Грустно. Трагично. Я от вас такого не ожидал.
Официант принес кофе, но Ванзаров даже не заметил. И чуть было не смахнул чашку со стола. Николя вовремя ее убрал.
– Родион Георгиевич, прошу меня простить, – сказал он. – Этого больше не повторится, даю слово…
Ванзаров схватил его чашку, опрокинул холодный кофе одним глотком и швырнул чашку на блюдечко.
– Это вы меня простите, Николя… Не сдержался. Вы тут совершенно ни при чем. Ужасно, когда все понимаешь, но не хватает фактов взять преступника за горло. Вернее: узнать причину… Еще раз простите…
Николя с удовольствием пожал протянутую руку. Он готов был снести и не такое, лишь бы быть рядом с Ванзаровым.
– Я с ней сегодня весь вечер, – сказал он. – Будем кататься, глаз не спущу. Всю ночь буду около ее дома.
– Очень хорошо. Не перестарайтесь. И не поддавайтесь на ее чары раньше времени.
– Я? – вскрикнул Николя. – Да ни за что! Она для меня враг, да и только. Хитрый, опасный и коварный. И больше ничего.
Ванзаров, наконец, улыбнулся.
– Если бы так, – сказал он. – Когда на пляже Катерину Ивановну встретили, обратили внимание на ее волосы?
– Обратил, – тут же согласился Николя. – А что с ними?
– Они были мокрые или сухие?
Гривцов на мгновение задумался и хлопнул себя по колену.
– Точно: мокрые. Я еще подумал: чего это они так блестят?
– Я рад, – сказал Ванзаров, поднимаясь. – Держите ее под наблюдением. Сегодня вечером обязательно угостите ужином.
– Где ужинать?
– Николя, в этом городе не так много мест. Здесь, у Фомана, и угостите.
– Родион Георгиевич, вы серьезно?
– Считайте это моим распоряжением. Денег хватит на разгул?
Николя заверил, что готов ради дела потратить все отпускные подчистую.
– Что бы ни случилось, не встревайте. Мы с вами не знакомы.
– Разве я не понимаю!
– Надеюсь. И еще. Отнеситесь к моим словам со всей серьезностью: быть предельно осторожным. Все время начеку. Думать и наблюдать. Этот милый городок не так прост, как кажется. Игра идет опасная. Со мной все время на связи.
