Тут уж я медлить не стал. Слегка сдвинул лист фанеры и отправил вниз стеклянный шар с заточенной внутри стужей. Он ударился о нижнюю ступеньку и отлетел прямо под ноги бандиту, а потом раздался хлопок не громче первых, и сразу повеяло холодом. Всюду по полу и мебели в один миг расползлась изморозь, головорез замер в неестественной позе, а я откинул фанеру и метнулся вниз с пистолетом Стечкина в руках.
Взрыв алхимической гранаты выстудил добрую половину комнаты, двух налетчиков проморозило насквозь, еще один стрелок катался по полу, прижимая ладони к обожженному лютым холодом лицу, из его рта вырывались лишь невнятные хрипы. А вот отправленного в подвал Борю зацепило лишь частично. Но – зацепило. Парень в бронежилете поверх короткой кожанки только разворачивался с автоматом в руках, когда я выпустил в него короткую очередь из АПБ.
Пистолет задергался, упертый в плечо проволочный приклад помог удержать прицел, и голова бандита расплескалась кровью. Он завалился на спину и скатился вниз по лестнице.
Не теряя времени, я подступил к подранку, приставил к его виску глушитель и спустил курок. Хлопнуло, парень затих. Остальных налетчиков добивать не было никакой необходимости – их замерзшие фигуры потеряли равновесие, рухнули на пол и не разлетелись на куски лишь из-за сохранившей эластичность одежды.
Гости хозяина особняка и он сам были мертвы; всюду по комнате растекалась кровь, и тем не менее я склонился над Сомом и обшарил его карманы. Впустую: штампов при нем не оказалось. Но хоть часы вернул.
Встав у окна, я выглянул во двор, перезарядил пистолет и выскочил в приоткрытую входную дверь. Стремглав скатился с крыльца и побежал вокруг дома к прорезанной в заборе дыре.
Неожиданно сбоку сверкнул алый всполох, и в тот же миг в меня врезался огненный вихрь. Ослепительной вспышкой пламя промчалось мимо, шибануло по забору и расплавленными ошметками вынесло на улицу целую секцию профилированного стального листа.
В развороте я повел стволом пистолета, уловил огненный силуэт человека и прямо на бегу расстрелял в него весь магазин. Колдун юркнул за угол дома, а я с ходу нырнул в прорезанную в заборе дыру. Покатился по снегу, вскочил на ноги и рванул прочь, втянув голову в плечи в ожидании повторного огненного удара.
И он не заставил себя ждать! Ограда разлетелась обломками оплавленного листа, и сразу приглушенно захлопали выстрелы. Что-то ударило в спину – раз, другой, третий! – а затем бок обожгла острая боль, я потерял равновесие и рухнул за основание бетонного забора. Пули застучали по плите, взбили снег по ходу движения. Потом стрельба смолкла.
Я воткнул в АПСБ новый магазин, снял его с затворной задержки и только после этого прямо через одежду воткнул в бок иглу одноразового шприца и до упора утопил поршень. Без толку. Хоть и метил ближе к дыре в окровавленном кевларе, никакого эффекта «Лазарь» не произвел.
Испортилось лекарство или что-то не так с пулей?
Вот твари!
Каждая секунда промедления грозила неминуемой гибелью, поэтому я достал из кармашка РГД-5, выдернул чеку и широким размахом отправил гранату в сторону, откуда должен был вести стрельбу преследователь. Тотчас зашвырнул туда же вторую и перевалился на колени, а только по округе разнеслось эхо взрывов, рванул к соседнему дому.
Благополучно заскочил за угол, сразу высунулся обратно и одной длинной очередью расстрелял магазин в темный угол, где колдовские окуляры различили смазанное движение. Бросил в снег разряженный пистолет и побежал к «буханке».
С каждым шагом боль в боку разгоралась с новой силой, по ноге текла кровь, начала кружиться голова. Едва не рухнув в глубокий сугроб, я пробрался мимо гаража к «буханке», отпер дверцу и лихорадочно всунул ключ в замок зажигания. Медленно тронулся с места, выехал с обочины на дорогу и уже там до упора утопил педаль газа. УАЗ завизжал колесами и рванул с места, я свернул на первом же перекрестке и знакомой дорогой помчался к Кривой. Если вдогонку и стреляли, то сквозь звон в ушах этого уже не слышал.
Удерживая руль одной рукой, я распотрошил индивидуальный пакет, просунул повязку под бронежилет и прижал ее к ране. Кровотечение уменьшилось, но полностью не прекратилось. Начала неметь правая нога. Тогда сорвал с головы раскатанную на лицо шапочку и проглотил таблетку обезболивающего. Дышать стало легче.
Скорость сбросил только на Красном проспекте. Едва сдерживаясь, чтобы не притопить педаль газа, я подкатил к особняку и бросил машину перед домом. Бар к этому времени уже был закрыт, но над оружейным магазином светились окна жилых комнат. Николай был дома, к нему и заковылял.
На ходу попытался стянуть разгрузку – и не смог, лишь еще сильнее закружилась голова. Кровь в ботинке так и хлюпала.
Я кое-как влез на крыльцо оружейного магазина и заколотил в дверь, даже не задумываясь о том, как объясню случившееся соседу. Плевать! Если не избавлюсь от клятой пули – мне конец.
Николай выглянул в окно через минуту, когда я уже начал думать, что он названивает в Дружину с требованием прислать наряд и забрать дебошира.
Но нет – Гордеев только выглянул в окно и сразу распахнул дверь, а сам остался внутри, вне зоны возможного обстрела. В руках у него был дробовик.
– Ох ты! – выдохнул я, когда меня рывком затащили внутрь. На ногах удержаться не удалось, повалился на пол.
Гордеев в один миг запер дверь, ухватился за спасательную петлю и затащил меня за прилавок.
– Давай в подвал, чтобы здесь не светиться. Можешь подняться? Давай, я тебе помогу, последний рывок остался.
– Стой! За мной никто не идет! – прохрипел я, но сосед и слушать ничего не стал. Он помог спуститься по лестнице и уложил на пол, а сам взбежал наверх с ружьем в руках.
Я приподнялся на локте и окликнул его:
– Хвоста нет! Достань пулю, из-за нее лекарство не действует!
– Коля, у тебя все в порядке? – послышался вдруг с лестницы голос Милы.
– Позови Саню! – крикнул в ответ Гордеев, вернулся и присел рядом со мной. – Слава, куда тебя?
– В бок. Просто достань пулю, просто… Ох ты, блин…
– Ага, поучи меня давай, – хмыкнул он. – Лежи тихо, разберусь. Если близко, то вытащу, если нет, нужен доктор.
Николай стал помогать избавиться от разгрузки, и я окончательно поплыл, наверное, даже ни какое-то время потерял сознание, поскольку в следующий миг сосед уже выпрямился с бронежилетом в руках и присвистнул при виде пулевых отметин.
– Нормально, прикрыл броник в основном. Одну вижу, но где она… щас разберемся. Была бы глубоко – ты бы так не бегал.
В этот момент в подвал спустился растрепанный чародей, вслед за ним заглянула Мила.
– Коля, помочь?
– Принеси ведро воды, – попросил Гордеев и скомандовал помощнику: – Тащи аптечку! – Потом он спросил уже меня: – А что, с собой ничего аварийного не было?
– Не сработало, – выдохнул я. – Пуля какая-то с секретом. Наверное…
– Ладно, сейчас место операции обработаем – и дальше молись, – ободрил меня сосед. – Мила, беги наверх, присмотри за магазином. Только к окнам не подходи.
Девушка выставила на пол ведро и покинула подвал.
– Забей на дезинфекцию! – выдохнул тогда я и закинул в рот еще одну таблетку обезболивающего. – «Лазарь» всю заразу пережжет…
– Наше дело предложить…
В этот момент вернулся Саня с упаковкой банального «новокаина», шприцем, ножом и пинцетом; я не без труда перевалился на здоровый бок и спросил:
– Ну что там?
– Не суетись! – потребовал Николай, обламывая ампулу.
Он сделал одну инъекцию «новокаина», вторую – и бок почти сразу занемел, но когда пинцетом раздвинул края раны, сразу накатило головокружение.
Я несколько раз глубоко вздохнул и выдавил из себя хриплый смешок.
– Ну чисто девяносто четвертый, Казахстан…
– В смысле? – не понял Николай, изучая рану.
– Тогда меня первый и последний раз латали в кустарных условиях. Из ноги картечину доставали. В «Волгу» дуплетом зарядили, парней справа наповал, у меня дыра в бедре, у водителя ни царапины, он и вывез. Вот хлебнул тогда лиха! Дурная компания, мать ее. Туда баулы с наличкой – обратно металл. В те годы «металл из Казахстана» еще не был чистым кидаловом, как во второй половине девяностых. В те времена мы неплохо зарабатывали. Только под конец влетели, и я завязал. И так бандитом не был, просто дела делали. Понимал ведь, что голову открутить могут, иногда на чистом везении только ситуации разруливали, но не пронимало. А картечина мне мозги крепко вправила. В институте восстановился, на бухгалтера выучился…
Николай многозначительно хмыкнул, и я встрепенулся, стряхивая забытье:
– Что с пулей?
– Неглубоко, в мягких сидит, – сообщил тот. – Деформировалась и засела в мягких. Повезло.
