Словно я попал в страну иную,
Вечно слушать музыку веков,
Не забыть которую, ни бросить,
Сколько бы ни слушал - все равно.
Я люблю - когда, лаская проседь,
Ты от счастья плачешь надо мной.
* * *
О, жизнь моя запутанно-проста,
Да и судьба - ушибленно-простая.
Мечты о счастье и любви
Закрайкой льда,
Как пар над пахотой весеннею,
Растают.
И даже сам я -
Час пробьет когда -
Исчезну,
Как от солнца искра льда.
* * *
Казалось мне,
Что нет износа
Годам надежд и суеты.
Но как осенний лист, я косо
214
Упал в холодные кусты...
* * *
Прошу - останься же такой,
Какой тебя впервые встретил:
Чуть настороженной, простой,
В июньской жидкости рассвета.
И невпопад на мой вопрос
Ответь - но только не словами,
А блеском набежавших слез
В души не замкнутом бокале.
* * *
Ах сердце, сердце! Что с тобою?
Ты - спичка в дождевой ночи.
Прощаюсь каждою строкою
В безгласье гаснущей свечи.
* * *
Вечер. Речка.
Скачут волны,
В белых пеночках они.
Я уйду, как ветер, волен -
Ты рукою мне махни.
Разгони свою усталость
И туман недавних бед,
Чтоб во взмахе том осталось
Все о жизни и тебе.
Пряжей рук твоих горячих
На прощанье опряди,
Чтобы мог я и незряче
Видеть снег твоей груди
И улыбку... И, конечно,
Пожеланье - невпопад.
Взгляд печально- подвенечен,
Как осенних рощ опад.
Стань на горке, на вершине,
Не туши печаль души.
Помаши мне, помаши мне
Вслед рукою,
Помаши...
* * *
Я помню: мир притих.
Льет в окна дождик частый.
И мы вдвоем. И бьет
По ветру молочай.
Вернуть бы этот миг -
Всего минуту счастья,
Вернуть тебя такой,
Вернуть свою печаль.
Дожди еще идут.
215
И стынет даль сквозная.
И как опавший лист,
Промокшее село.
Ну отзовись, где ты -
И грусть моя, и радость,
Ну оживи на миг,
Что жизнью унесло!
* * *
Дай обниму тебя!
Мне кажется, опять я
Мимо тебя иду,
Теряя дни.
Дай обниму тебя,
Пусть первое объятье
Нам две души
В одну соединит.
* * *
Уходит старое, как сгорбленный ворчун,
В забвенье, в море времени. И что же?
Гляжу куда-то мимо и молчу.
Лишь памяти река молчать не может.
Ах, эта память... Ропщет. Но о чем?
Вот чей-то взгляд и горечь губ припухлых.
Вот осень - увяданья кумачом
Заполыхала в утро и потухла...
Потом совсем-совсем чужие лица,
Что станут близкими на много зим и дней,
С которыми придется мне делиться
Утратами и индевью огней.
И вдруг - провал...
Дорога - не дорога.
И так - до этих пор, до этих мет.
И лишь глаза твои
Прощально, грустно, строго
Глядят в меня
Сквозь расстыковку лет.
* * *
Не говори мне сложно.
Лучше - проще.
И слов ненужных по ветру не вей.
Ведь падает же в осень лист по роще,
И дождь шумит по высохшей траве,
Как первый снег,
Что прилетит, растаяв,
Как тонкий лед,
Что хрустнет от руки...
Будь, как они - такая же простая,
Обычаям затертым вопреки,
Чтоб мог и я,
216
Когда на сердце ветер
И от житейской стыни не до сна,
Уйти в тебя,
Забыв про все на свете,
Уйти в тебя,
Когда ты вся - весна.
* * *
Давай останемся вдвоем,
Измажем лица земляникой.
Ты мне расскажешь о своем,
А может, просто небылицу:
Об увлеченьях, куражах,
Чтоб все явилось как во сне бы...
А можно просто полежать,
Уставясь в синий полог неба.
Потом в зеленой лебеде
Как будто бы задремлешь даже...
А я тихонечко тебе,
Как тихий ветер, грудь поглажу.
Ты будешь в яви, как во сне
Лежать, как девочка-подросток.
Лишь сердце тукнет чуть сильней...
И будет нам светло и просто.
* * *
Тихонько подойди
И на глаза
Ладоней
Осенний холодок
Нежданно положи.
И я, поверив в жизнь
Мгновения покоя,
Пусть даже ненадолго
Поверю, что я жив.
* * *
Как странно,
Что в полуугасшем теле
Мерцает искрой торжество минут...
Пустыни лет,
Барханы и метели
В моей душе
Твой след не заметут.
Когда уйду
Один по бездорожью,
Когда уйду к закраине пути,
Пусть знают все,
Что даже смерть не сможет
Мою любовь
С собою унести.
217
![]()
* * *
«Не надо прошлого», - ты как-то мне сказала.
Зачем же так? Зачем сказала мне?
Все пропахал. И вот я у вокзала.
Ни настоящего, ни будущего нет.
Я сяду в поезд и махну рукою.
За окнами забвенье поплывет.
Прощай, зима! Но навсегда со мною
Моя любовь - нетленное мое.
И если вновь сквозь версты бездорожий
Разверзнется ненастий окоем,
Мне заслонит судьбы косую рожу
Лицо святое, светлое твое.
РАДУЙСЯ, ЧЕЛОВЕК
Цикл «Радуйся, человек»
необычен в творчестве поэта.
Прежде всего, не свойственный,
казалось бы, ему способ
стихосложения: верлибр. Он
появляется впервые в стихах
Михаила Сопина незадолго до
освобождения из лагерей, в
цикле «Радуйся, человек»
достигает наиболее полного
выражения и потом исчезает
вообще, уступая место
песенной интонации, раз-
мышлениям, афористичности,
где каждая строка имеет точную рифму.
Нигде больше поэт не будет в такой степени выступать как живописец. По сути, это
развернутая выставка картин, набросков, зарисовок, где много звуков, пауз, цвета и света.
В стихах совершенно очевидно просматривается город Пермь начала 70-х, ими даже мож-
но пользоваться как путеводителем. Здесь и новая Пермь, и старая, ее окраины... «Прико-
ванные к фундаментам домов одиноких гиганты», «лес телевизионных вышек», «бледно-
зеленые, красные бесконечные гирлянды огней», «улица раскололась от трамвайной дуги»
и... «у крыльца незнакомого дома дрожат две росинки собачьих глаз». Город фантастиче-
ский, «лабиринты развалин немых», и все же автор признается, что он «именно к этой
жизни примерз, как к дереву лист». Обращает на себя внимание часто повторяющийся
образ женщины, идущей за детской коляской - в эти годы у Михаила Сопина родились
сыновья. Для большинства неожиданным будет цикл «Детский альбом».
Все это не случайно. Впервые после 15 лет заключения поэт получил свободу. Он не
просто вырвался из зоны - сменился гражданский статус, семейное положение, все-все...
218
И ему хочется увидеть, прочувствовать, запечатлеть эти ощущения, отыскать в новой
жизни свое место.
Несмотря на тревожный настрой, цикл в целом светлый, какой-то «ожидающий».
Эпиграфом к нему можно поставить оставшуюся на полях этих стихов запись:
«Радуйся, человек. Все, к чему прикасаешься, сохранит след твоего прикосновения».
* * *
