– Значит, это не Долли так сильно огорчила вас? Но речь все-таки идет о Грэме? – стал допытываться он.
– Речь идет о слухах, Персиваль. В своей жизни я слышала самые невероятные сплетни, но со временем они становятся всё отвратительней. – Взяв себя в руки, Пенелопа снова с благодарностью посмотрела на своего спутника, который внимательно слушал ее. – Мне не хочется докучать вам своими заботами и плохим настроением. Вы шли к Риардонам, так идите же. Я знаю, Долли с нетерпением ждет вас.
– Она не обидится, если я немного задержусь, – возразил Гай. – Я хотел лишь узнать, когда приедет Артур. Итак, о чем сплетничают эти кумушки? Я вижу, что вы очень огорчены!
– Я не хочу распространять слухи. И прошу вас, если вы любите Грэма, не ходите в эти дни по клубам. Мужу будет больно потерять на дуэли друга, вступившегося за его честь. Мне кажется, вам следовало бы поговорить с Грэмом и убедить его уехать на несколько месяцев в деревню, что бы отдохнуть и собраться с силами.
Остановившись у ворот особняка с горгульями, Гамильтон задержал в своих ладонях руку Пенелопы и пристально вгляделся в ее глаза:
– Я не терплю патетики, миледи, но вам готов признаться, что отдал бы жизнь за Грэма, если бы это потребовалось. Скажите, что происходит?
У Пенелопы не было ответа на этот вопрос, Печально покачав головой, она дотронулась до руки Гая:
– Я рада, что у Грэма есть вы. Не позволяйте ему рассориться с вами.
Стоя у окна, лорд Тревельян с тяжелым сердцем наблюдал за этой трогательной сценой. Красавчик Гай снова очаровал женщину, которая по праву должна была принадлежать ему, Грэму, И в этом он мог винить только себя самого.
Подавив стон отчаяния и досады, рвущийся из его истерзанной души, Грэм отошел от окна. Расправив широкие, как крылья орла, плечи к гордо вскинув голову, он решил целиком посвятить себя целям, ради которых жил все последние годы. Он должен был выполнить свое предназначение. Возможно, именно для этого Бог вновь даровал ему жизнь.
Вернувшись домой, Пенелопа занялась своими обычными делами, стараясь не думать о муже и его кузене – двух мужчинах, которые запутали усложнили ее жизнь. Она решила держаться от них на расстоянии.
Но она не могла забыть о ходивших по городу сплетнях. То, что Грэм был большого роста и носил повязку на глазу, еще не давало права сплетникам считать его тем злодеем, который убивал женщин на улицах Ист-Энда. Пенелопе казалось нелепым предположение, что изувеченный калека мог вытаскивать сопротивлявшихся женщин из экипажей и забивать их палкой до смерти. И все происходило так быстро, что никто не успевал остановить его. Нет, это было невероятно!
Однако с другой стороны, Пенелопа помнила, как Грэм однажды отбросил трость и, подхватив ее на руки, отнес к экипажу. Пенелопа порозовела от удовольствия и смущения одновременно, когда перед ее мысленным взором возникла эта сцена. И тут она вдруг подумала о том, что Грэм сегодня не ночевал дома, и ей стало нехорошо. Нет, Пенелопа не верила в то, что он был способен убить женщину, но ей было больно от мысли, что ее муж предпочитает ей любовницу, которую втайне содержит. Это оскорбляло Пенелопу.
Известив Ларчмонтов о том, что, к сожалению, не сможет воспользоваться их любезным приглашением сегодняшним вечером, она осталась дома. Нет, Пенелопа не боялась, что после инцидента в гостиной леди Риардон высшее общество отвернется от нее. Дело было в другом Она не хотела покидать свою комнату, опасаясь встречи с Грэмом или Чедуэллом. У Пенелопу не было сил общаться с ними. Попросив, чтобы' ей подали обед в спальню, она заперла дверь на замок и, почувствовав себя в безопасности, села писать письма друзьям в Гемпшир.
Заметив, что Пенелопа весь день не выходили из своей комнаты и даже не спустилась в столовую, чтобы пообедать, виконт встревожился. Его чувства пришли в смятение, самые худшие предположения мучили его. В конце концов он не выдержал и поднялся наверх, однако дверь в комнату жены оказалась запертой. Это было невероятно! Никогда еще она не закрывалась от него на засов и не запрещала входить к ней, когда ему будет угодно. Грэм понимал, что смертельно оскорбил Пенелопу, даже, возможно, навеки потерял ее, но до этого момента не представлял, в чем может выразиться такое резкое изменение ее отношения к нему. Его задело за живое то, что теперь он был уравнен в своих правах с Джоном или любым другим слугой. Но все же он ушел, не проронив ни слова.
Не подозревая, какую бурю чувств она подняла в душе мужа, Пенелопа на следующее утро спустилась в гостиную в хорошем расположении духа. Грэм обещал, что им, возможно, скоро предстоит поездка в Гемпшир, и она стала думать об этом не терзая себя больше тяжелыми мыслями.
Пенелопа решила не посылать слуг за экипажем, а прогуляться до каретного сарая и приказать там заложить фаэтон. Выйдя из дома через черный ход, она залюбовалась росшей на заднем дворике вишней, которая в этом году зацвела довольно поздно. Проходя мимо кухни, Пенелопа вспомнила о мальчике, который вчера явился в их дом, и решила узнать, как у него идут дела.
Она не сомневалась, что Чедуэлл уже позаботился о Пиппине, однако старалась не допускать мысли, что мальчик – его сын, поскольку считала, что даже такой шалопай и повеса, как Чедуэлл, не мог так дурно обойтись со своим собственным ребенком. Нет, пострел, наверное, имеет какое-то отношение к приключениям Чедуэлла в трущобах Лондона. Может быть, мальчик знает Нелл и может рассказать Пенелопе, как она поживает?
Ступив на усыпанную гравием дорожку, ведущую к конюшне и каретному сараю, Пенелопа увидела худенького мальчика лет десяти – одиннадцати с ведрами в руках. Упавшая на лоб прядь темных волос подчеркивала белизну его лица, которое казалось бледным не только от недостатка солнца, но и от отсутствия обычного слоя грязи. Мальчик торопливо направлялся к помпе.
Не замечая, что за ним наблюдают, он изо всех сил нажал на тугой рычаг, чтобы пустить воду полной струей, и торжествующе улыбнулся, когда его усилия увенчались успехом. Наполнив ведра, мальчик с трудом поднял их медленно двинулся к распахнутым воротам конюшни, стараясь идти осторожно, чтобы не расплескать воду.
Он казался таким трогательным, что у Пенелопы сжалось сердце. Даже если учесть, что мальчик теперь сыт, ему еще не хватало силенок, чтобы носить такие тяжести, и Пенелопа поспешила ему на помощь. Догнав его, она взяла одно ведро.
– Давно уже я не носила воду, – промолвила она. – Дай-ка попробовать, не разучилась ли я выполнять эту простую работу?
Мальчик недоверчиво посмотрел на изящную леди, разряженную в платье с сиреневыми лентами и рюшами. Он никак не ожидал, что она возьмет в свои белые изнеженные ручки тяжелое ведро.
