Дивится Касьян, ушам своим не верит, а Мартын от нечего делать в воспоминания о детстве пустился, много всякого наговорил, так что дорога быстро прошла - Касьян толком и не заметил, как на берегу моря оказался.
Вот подъехали они к самой воде; Мартын начал братца звать. Недолго звал и дозвался - к берегу волна подкатила да всех, в том числе и коня, в море уволокла. Страшновато Касьяну, берег-то все дальше и дальше, а тут еще откуда ни возьмись водоворот здоровенный, так под воду и тянет. И минуты не прошло, как все они на дне морском очутились, в огромной пещере. Снаружи пещеры - вода, рыбы, осьминоги и прочая живность, а внутри - воздух, чистота да красота, да все сплошь раззолочено, драгоценными камнями так и искрит. В углу пещеры трон, а на троне черт сидит, самый настоящий, страшенный, но зато разодетый хоть куда. Мартына увидал, обрадовался, тут же чертенят позвал, велел угощения всякие, яства морские подать.
После застолья братья о житье-бытье толковать стали, а Касьян в жемчужный сад направился. Черт ему мешок дал, да не простой, а из золотых нитей сотканный, да разрешил полный мешок жемчуга набрать.
Вошел он в сад, расположенный в соседней пещере, и увидел множество скал, сплошь облепленных раковинами. Кругом сырость сплошная, туман, отовсюду вода тонкими струйками сочится. Тишина полнейшая, лишь время от времени раковины сами собой от скал отваливаются, о пол разбиваются, а из раковин жемчужины выкатываются. Да какие жемчужины!
Вот, например, одна: размером с китайское яблоко, переливчатая, бликами лазурными играет, малиновыми блестками искрит - одним словом, чудо, да и только. А вот другая: словно снежок кто слепил, а внутри-то снежка огоньки какие-то плывут, звездочки крохотные мерцают, взгляд так и притягивают, так и завораживают.
Ходит-бродит Касьян, жемчужины в мешок золотой собирает, словно во сне, словно в дурмане каком красотой невиданной любуется. Сколько времени в саду провел, и сам не ведает, но полный мешок жемчуга набрал, к хозяину сада воротился. А тот с братцем вдосталь наговорился, доброго молодца на прощальную чарку к столу зовет. Выпили они, на том и расстались.
Черт посохом своим покрутил, и тут же вода в пещеру нахлынула, гостей и коня закружила да через минуту-другую на берег вынесла. Доволен Мартын, что с братом свиделся, улыбается, Касьяна благодарит и снова в дорогу зовет.
В этот раз поехали они к высоким горам, в ущелье забрались. Мартын второго братца звать принялся, и тут же ущелье загудело, задрожало, трещинами пошло. Не успели они опомниться, как вместе с конем под землю провалились, попали в пещеру, а там черт рад-радешенек их встречает.
А пещера-то не простая. Вокруг полумрак, а в полумраке при свете фонарей сплошь и рядом янтарь золотом отливает. Присмотрелся Касьян и разглядел вокруг себя что-то непонятное, то ли колонны, кусками янтаря облепленные, то ли столбы. Спросил хозяина пещеры, а тот объяснил, что на самом-то деле это древние деревья-великаны, за многие тысячелетия в уголь превратившиеся, а смола этих деревьев окаменела и янтарем стала.
Тут хозяин слуг позвал, велел стол накрыть. После трапезы дал Касьяну серебряный сундук, разрешил янтаря набрать, сколько пожелает.
Вот идет добрый молодец по саду, красотой невиданной любуется. Тут и желтый янтарь, переливчатый, и голубоватый, и белый костяной, и с чернинкой, и волнистый разных оттенков - какого только нет. Но самое любопытное, самое интересное внутри янтаря сокрыто: где комар попадется, где паук, где муравей, а где и бабочка - в стародавние времена попали они в смолу да так в ней и остались.
Идет Касьян, фонарем светит, куски покрасивее, поинтереснее выбирает, подарок Настеньке готовит. Заполнил сундук доверху, к хозяину сада вернулся, а тот снова за стол приглашает. Попировали напоследок, на том и расстались. Черт в ладоши хлопнул, ногой топнул; земля у гостей под ногами дрогнула и тут же наверх, в ущелье их подняла.
Отвез Касьян Мартына домой, а сам к Настеньке. Вернулся, в тот же день сватов заслал, подарки драгоценные к ногам невесты положил. Вскорости и свадебку сыграли.
Сам воевода молодых поздравить пришел. Вот сидит он среди гостей на самом почетном месте, жемчуга да янтарь рассматривает, насмотреться никак не может. Все рассматривал, все разглядывал, а потом вдруг из-за стола встал и, ни слова не сказав, вышел вон.
Народ воеводе дивится, а он, не мешкая, к себе домой да тут же Филимона зовет.
- Надоумь, - говорит, - Филимонушка. Каким таким образом мне до богатств добраться, тех самых, что у черта морского и черта подземного в садах сокрыты.
- Дело это необычное, - отвечает Филимон, - а потому лучше советчиц моих послушать.
Тут он за свечами сходил, зажег их и спрашивает:
- Скажите, Умница, Разумница и Благоразумница, как воеводе в сад янтарный да сад жемчужный попасть?
- А надо ли это воеводе? - спрашивают свечки.
- Надо! - твердит Филимон. - Обязательно надо!
- Коли так, - отвечают свечки, - то пойдите вы оба к старой ведьме на остров, потом к старшему сыну ее - глядишь, к братьям его и попадете.
Умолкли свечи, сами собой погасли, а воевода тут же велел Филимону в дорогу собираться.
Собирались недолго, среди ночи и выехали. До озера добрались, плотик небольшой смастерили, шесты в руки да прямиком на остров. Не успели толком от берега отойти, как Филимон шест ни с того ни с сего бросил, в воду прыгнул да обратно на берег - передумал, не иначе как нечисти испугался.
- Стой! - кричит воевода. - А ну вернись!
Покричал-покричал, да без толку. Филимон на берег выбрался, воду из сапог вылил, на коня да обратно в город. А воевода с досады плюнул и снова в путь, от замысла своего не отказывается.
Добрался он до острова, нечисть дождался да решил, как и Касьян, песнями ее потешить. Веселых, плясовых песен он не знал, а вот песен о любви - превеликое множество. Их и пел.
Вот поет он, соловьем заливается, на старую ведьму поглядывает, все угодить ей хочет. А та взор к нему устремила, глазенки округлила, затаив дыхание слушает. "Ишь, разомлела, - думает воевода, - красной девицей себя мнит. Ну да ладно, уж я-то для тебя расстараюсь, лишь бы до богатств сыновей твоих добраться".
Хитер воевода, неспроста нечисть забавляет, да одного лишь не ведает. Не ведает, каким боком все это выйдет. А вышло-то так, что старуха в мужья его взять вознамерилась.
- Оставайся у меня, - говорит. - Больно песни твои хороши. Будем здесь, на острове, жить, песни распевать. По ночам костры жечь будем, купаться да через огонь прыгать - не жизнь, а сплошной праздник! Ну так как?
Ведьма ответа ждет, а воевода молчит, ушам своим не верит. Потом вдруг с места сорвался и с разбега в озеро бултых! Хотел было сбежать, да не тут-то было! Лешие вслед за ним в воду попрыгали, окружили, принялись меж камышей гонять, да с улюлюканьем, с гиканьем. Гоняли-гоняли, вконец измучили, на берег выволокли, на колени перед ведьмой поставили.
Оглядела она его несчастненького, пожалела, обняла да и говорит:
- Не кручинься, милый. Стерпится - слюбится.
Я вот, к примеру, у самого черта в женах была - и то ничего...
Поплакал воевода, погоревал, да видит, что деваться-то некуда. Вместе с ведьмой в дупло сухого дуба залез, там с ней и зажил. Вот так-то!
А тем временем Филимон в город возвратился.
"Как быть? - думает. - Что ни говори, а ведь струсил я, в трудный час воеводу оставил. Как бы ответ держать не пришлось". Тут он решил со свечками посоветоваться. На стол их поставил, зажег и спрашивает:
- Скажите-ка мне, Умница, Разумница и Благоразумница, можно ли воеводу спасти? Можно ли в целости и сохранности его домой воротить?
- Можно, - отвечают свечки, - коли Касьяна на выручку послать.
Погасли свечки, а Филимон молодца вызвал, все как есть ему рассказал, к озеру с новым поручением отправил.
Делать нечего, пошел Касьян домой, с женой попрощался, четверть вина, гусли да запасную одежду с собой взял и тотчас в путь. Добрался до озера, подъехал к самой воде, позвал русалок да расспросил их о том, что с воеводой приключилось. Выслушал русалок и говорит:
- Надо бы мне на остров наведаться да ближайшей ночью обратно вернуться.
- А коли нечисть тебя не отпустит?
- Тогда уж вы меня и выручите. На вас одна надежда.
Тут русалки велели Касьяну на берегу их ждать, а сами в глубь озерную поплыли. Вот опустились на дно, среди коряг черного сома разыскали, да сома здоровенного, саженей этак пять длиной. Сом на дне разлегся, спит, только пузыри пускает, усами длиннющими во сне шевелит.
Русалки будить его принялись, за усы таскать, бока щекотать, еле разбудили. А он их выслушал и говорит:
- Ладно уж, так и быть, в полночь к острову подплыву. А как молодец ваш в воду войдет, так я его тотчас схвачу и прочь уволоку - глазом моргнуть не успеет.
