class="p1">– По вечерам он всегда ласковый, – шепчет Холли. – Если хочешь, можешь снять с него шлейку.
Я аккуратно открываю застежку и снимаю ее. Орландо переворачивается на спину, вытягивается, и я кладу ладонь на его теплый живот. У меня никогда не было домашних животных, но в этот момент я всерьез подумываю когда-нибудь завести кошку.
Именно в это мгновение Орландо выпускает когти и ловит мою руку.
– Ay! – испуганно вскрикиваю я и пытаюсь ее отдернуть, однако он крепко вцепился и теперь вонзает зубы в мой указательный палец. – Боже мой, он меня укусил!
– Орландо! – ругается Холли и хватает меня за руку, чтобы я не двигался. Секунду спустя кот отпускает меня и удирает.
– Черт! – Я осматриваю свой палец, на котором виднеется несколько красных царапин, но ничего серьезного. – А я еще размышлял, не купить ли и себе кошку.
Холли прикусывает нижнюю губу, стараясь сдержать смех.
– Покажи.
Она берет мою кисть, и кончики ее пальцев пробегаются по моей коже. Сглотнув, я пытаюсь не обращать внимания на выступившие на спине мурашки, но это сложно, так как Холли сейчас стоит настолько близко ко мне, что можно пересчитать веснушки у нее на носу.
– Кажется, я не особенно ему нравлюсь, – ворчу я.
– Может быть. – У Холли подрагивают уголки рта. – А может быть, мне стоило тебе сказать, что он ненавидит, когда его гладят по животу.
– Шутишь, что ли? Тогда зачем он переворачивается передо мной на спину?
Она пожимает плечами:
– Кошки – самые противоречивые животные, которых я когда-либо встречала. – Перевернув мою руку, она гладит указательным пальцем следы, которые оставили зубы Орландо. И наконец смотрит мне прямо в глаза. – Но, по-моему, ты все равно ему нравишься.
– Да? – спрашиваю я, затаив дыхание.
В животе покалывает. Ее медленный кивок – это все, что мне нужно, чтобы обрести уверенность. Больше никаких колебаний, никаких «а что если», только я и Холли, которая с первой встречи вскружила мне голову. Я сокращаю расстояние между нами, накрываю ее губы своими и в тот миг, когда меня касается ее сладкое дыхание, понимаю, что пропал.
Удивленно ахнув, в следующий момент Холли кладет ладони мне на щеки и целует с настойчивостью, которая отдается где-то глубоко внутри. Я обнимаю ее за талию, притягиваю к себе, даже почти на себя, и прислоняюсь спиной к стене фургона. Некоторое время спустя, когда нам обоим приходится отдышаться, мы соприкасаемся кончиками носов и неотрывно смотрим в глаза друг к другу. Меня охватывает желание сказать что-нибудь… сказать ей, как сильно она мне нравится и как это важно для меня, для моего будущего, для того, как дальше будет вращаться мой мир, но, так как я не хочу говорить слащавых фраз, просто улыбаюсь и снова ее целую.
В какой-то момент, спустя много минут, которые кажутся мне маленькой вечностью, мы отрываемся друг от друга, потому что иначе наверняка поторопили бы события.
– Думаю, лучше мне пойти в свой номер, да? – негромко спрашиваю я.
– Завтра будет долгий день, – мягко напоминает она.
Холли провожает меня к боковой двери. Там я обуваюсь, глажу – хоть и чуть менее уверенно, чем раньше, – Орландо по голове и наклоняюсь к Холли, чтобы опять потеряться в поцелуе. На этот раз он не такой порывистый, но не менее страстный. Три беспорядочных недели долгих разговоров, тихо нашептанной в трубку телефона правды и сообщений, которые мы писали друг другу практически каждый день…
– Это был замечательный день, – еле слышно выдыхает Холли мне в губы. – Спокойной ночи.
– Тебе тоже, Холли.
Оторвавшись от нее, я выхожу из фургона. Она стоит в дверном проеме и выглядит так, будто рождена для такой жизни на свободе.
Я еще раз машу ей рукой, но, чтобы не затягивать с прощанием, разворачиваюсь и ухожу в дом.
25
Холли
Йосемитский национальный парк, Калифорния
Еще нет восьми, а я уже давно оделась, позаботилась об Орландо и приготовила нашу провизию и все необходимое для чашки фильтр-кофе. А теперь притаилась на стуле от письменного стола между двумя передними сиденьями, взволнованно переводя взгляд со своего мобильного на входную дверь летнего домика и обратно, чтобы не упустить момент, когда выйдет Паскаль.
При мысли о нашем поцелуе вчера вечером у меня до сих пор кружится голова. Я хотела, чтобы он остался. Хотела по максимуму использовать время, которое мы можем провести вместе. Но при этом перспектива быть с ним рядом еще два полных дня вызывает у меня легкую панику. А если сегодня он решит, что я все-таки не такая классная? А если пожалел о нашем поцелуе? А если… О черт! Это был он?
Я так быстро бросаю мобильник на письменный стол, что он падает на пол, но я уже на кухне и наливаю кофе. Мгновение спустя Паскаль стучит в дверь.
– Уже иду, – нараспев произношу я, убирая в сторону чайник и использованный фильтр, и делаю глубокий вдох.
Все будет хорошо.
С чашками в руках я осторожно иду к двери, чтобы открыть Паскалю.
– Я подумала, что ты наверняка будешь рад старому доброму фильтр-кофе, – приветствую я и протягиваю ему чашку.
– О, вау!
Он с благоговением берет ее у меня. С закрытыми глазами вдыхает аромат и издает такой тихий и полный предвкушения стон, что я чувствую его отзвук у себя в сердце. Как кто-то может быть настолько влюблен в кофе, для меня загадка, но я рада видеть его таким счастливым.
– А мы можем начинать так каждое утро? – наконец спрашивает Паскаль с широкой улыбкой.
– Думаю, я не против, – весело отвечаю я, но наши слова заставляют меня осознать, что так будет не всегда просто потому, что мы живем в чересчур разных мирах. Впрочем, сегодня я не хочу об этом беспокоиться.
Сегодняшний день принадлежит настоящему.
* * *
Маршрут уводит нас через реку Мерсед на противоположную сторону долины, где, несмотря на ранний час, уже полно туристов. Многие из них, как и мы, несут рюкзаки и фотоаппараты, и некоторые обязательно пойдут тем же маршрутом, который выбрали мы. Но Паскаль говорит, что в Йосемитском национальном парке часто так много народу, а Четвертое июля кажется идеальным днем для пеших походов.
Первую милю мы проходим почти в тишине и наслаждаемся свежим утренним воздухом. По обеим сторонам тропы из земли вырастают покрытые мхом скалы, трава усеяна полевыми цветами, дубы и сосны создают прохладную тень, в которой я довольно скоро перестаю мерзнуть, потому что согреваюсь от ходьбы. Время от
