времени мы снимаем друг друга, пока идем по дорожкам, которые то сужаются, то расширяются. А когда добираемся до первой смотровой площадки, откуда открывается грандиозный вид на водопад Йосемите прямо напротив, то в первый раз останавливаемся, чтобы попить и снять парочку совместных видео для влогов.
Около полудня мы приходим в Глейшер-Пойнт. На смотровой площадке, где также останавливаются автобусы, полным-полно туристов, которые фотографируют все подряд. Отсюда видно практически весь национальный парк, водопады, Сентинел-Доум и еще несколько известных вершин Сьерра-Невады.
– Пару лет назад я поднимался на Сентинел-Доум с папой и Микой, – рассказывает мне Паскаль, указывая на куполообразную гору. – Раньше мы часто ходили в походы. Папе очень нравилось.
Он долгое время занимался исследованиями землетрясений в Калифорнийском технологическом институте.
– О, звучит захватывающе, – одобрительно киваю я. – А теперь он там больше не работает?
– Сейчас у него новая работа, но… – Паскаль пожимает плечами и убирает бутылку с водой обратно в рюкзак. – Смерть мамы утянула его в бездну. Он до сих пор борется с депрессией. По крайней мере, Мика так говорит. Сам я у него еще не был.
Я удивленно смотрю на него:
– Не был?
Паскаль робко улыбается:
– До сих пор не осмелился. Первая встреча с Микой и Аллегрой и так прошла паршиво. Наверное, так бывает, когда не особо стараешься поддерживать связь с семьей, – смущенно признается он. – Сам не знаю, почему-то мне каждый раз казалось, что рана снова откроется. Особенно с папой. Разговор с ним тут же вызывает воспоминания о маме.
Я ничего не говорю, поскольку не представляю, каково пережить такую потерю, но беру его за руку, чтобы показать: я здесь и слушаю, если он хочет поговорить. Он быстро бросает на меня взгляд, после чего продолжает уже увереннее:
– Но я рад, что снова общаюсь с Микой и Аллегрой. Больше всего я скучал по Мике.
– Вы очень близки, да? – Я думаю об Элизе, с которой никогда раньше сильно не сближалась, потому что она просто была слишком маленькой. Может, сейчас все будет по-другому, может, мне стоит стараться больше общаться с сестрой и родителями, ведь семейная история Паскаля наглядно показывает, как быстро способно разрушиться что-то привычное.
– У нас с Микой разница всего тринадцать месяцев. Мы росли как лучшие друзья, – задумчиво произносит он. – Но, по-моему, я уничтожил эти особенные отношения, когда уехал.
– Думаю, разница между дружбой и семьей в том, что семейные узы гораздо крепче, по крайней мере, если поддерживать их долгое время. – Я сжимаю его ладонь. – Он знает тебя лучше, чем кто-либо другой, и если ты расскажешь ему, как себя чувствуешь, то рано или поздно он сможет тебя простить.
– Простить – возможно, но эта глубокая связь… кажется, она исчезла, причем навсегда. – В глазах Паскаля мерцает страх того, что он потерял брата, каким его знал.
Хотелось бы мне помочь ему, сказать что-нибудь утешительное, что-то, что придало бы ему уверенности, но, вероятно, он прав. Однажды сломанное уже никогда не сделать таким же целым.
– Но, возможно, ваши отношения станут даже лучше, – вслух рассуждаю я. – Если постараетесь вести себя открыто и искренне друг с другом… Вы оба повзрослели, оба многое преодолели. Не сдавайся так рано, ладно?
Паскаль останавливается и мягко отводит меня в сторону, чтобы не преграждать путь другим туристам. Он стоит прямо передо мной и загадочно смотрит на меня. Меня бросает то в жар, то в холод, и я боюсь, что зашла слишком далеко, как вдруг Паскаль с улыбкой качает головой и заправляет прядь волос мне за ухо.
– Спасибо, Холли. Именно это мне и нужно было услышать.
– Я знаю, – отвечаю я с нахальной ухмылочкой, после чего тяну его дальше: в конце концов, нам предстоит пройти еще несколько миль.
* * *
Тропа становится тяжелее, хотя, наверное, дело еще и в том, что мы начинаем уставать. Туристы здесь встречаются реже – очевидно, большинство из них выбрали более короткие маршруты. Когда позволяет дорога, мы с Паскалем используем все свободное время, чтобы получше узнать друг друга. Он делится со мной историями из своего детства и рассказывает о приключениях, которые пережил, путешествуя в фургоне, а я говорю о Мейбруке и своей семье.
– Ты тоже ходила в походы с семьей? – в какой-то момент спрашивает Паскаль.
– Раньше да. – Задумчиво улыбнувшись, я вспоминаю наши прогулки вчетвером. – Джордж любит природу, он даже работает садовником. Сначала мы часто куда-то ездили, но после того, как мама упала и повредила колено, она уже не может так долго ходить. Джордж – это мой отчим, – добавляю я, сообразив, что до сих пор в разговорах с Паскалем всегда называла его только «отчим». – Но на самом деле он мне как настоящий отец. Мне было пять, когда мама вышла за него замуж. Понятия не имею, почему не зову его папой.
А ведь из всех мужчин в этом мире только Джордж действительно заслуживал называться этим словом. Интересно, он расстраивается из-за того, что я ни разу к нему так не обращалась?
– В последний настоящий поход мы ходили с Джексоном, – продолжаю я и вспоминаю о телефонном разговоре, который состоялся у нас с ним пару дней назад. – Господи, до сих пор поверить не могу, что он сломал мой жесткий диск. – Почувствовав, что во мне вновь закипает ярость, закусываю губу. – Прости, на самом деле я не планировала поднимать эту тему. Позитивные эмоции и все такое.
– Бред. – Паскаль сжимает мою ладонь. – Это же и было целью нашей встречи. Разве мы не собирались подбодрить друг друга, чтобы выдержать следующие две недели?
– Все так плохо, да? – цепляюсь я за фразу, чтобы отвлечь его – и себя – от Джексона и Лесли. – Не хочешь рассказать мне, что тебя так беспокоит?
– Минуточку! Так легко тебе от меня не отделаться. Кроме того, я уже пожаловался тебе на жизнь, пока мы ехали сюда. Теперь твоя очередь. Что ты будешь делать с книгой Лесли?
Черт!
– Не знаю. Стоит мне об этом подумать, я просто свирепею. Меня так бесит, что она считает, будто делать такие вещи – это совершенно нормально. Хорошо, не я одна вкладывала в книгу свой труд и мысли, а тексты, возможно, возникли только благодаря тому, что перед этим мы думали, что хотим смастерить и как это сделать, но… – Делаю глубокий вдох и пытаюсь притормозить, пока снова не завелась. – Я ошибаюсь, Паскаль? Может, она все-таки имеет право все это использовать? Может, она сама даже не задумывалась об этом?
– Она попросила твоего бывшего сломать твой
