Рейтинговые книги
Читем онлайн Зуб мамонта - Владимир Добряков

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53

Слух разнесся в тот же вечер. Шмаков и в себя прийти толком не успел.

Тигра и Мишка, успевшие проскочить в дыру, сначала было кинулись по балочке вниз, но потом сообразили — они же товарища бросили! Одного. В беде. Мишка сказал: «Идем обратно». И как ни жутко было возвращаться — тихонечко, стараясь не шуметь, они снова возвратились к саду Шмаковых. Услышали голоса. Мишка прильнул к щели и увидел, как зажглась спичка и незнакомый голос испуганно произнес:

— Эк ты его! Сапогом, что ли?.. Так и прибить можно… Дышит? Послушай…

И хриплый голос Петра:

— Еще посвети… Ближе… Черт, не слышу. Не бьется… Неужто… того?

Мишка по другую сторону забора похолодел: «Убили!..» Он потянул друга за руку. Отступили на несколько шагов и, не сговариваясь, во весь дух помчались от страшного сада. По дороге распределили обязанности: Тигра бежит к дому машиниста Белявкина, а Мишка, не теряя времени, — к автомату, вызвать «скорую помощь»…

Тут и началось! Через пятнадцать минут у дома Шмаковых остановилась машина «скорой помощи». Буквально сразу же за ней лихо подкатил милицейский газик. В саду, возле лежавшего на земле Толика, в голос причитала только что прибежавшая мать его. Несмотря на поздний час, из некоторых домов к месту происшествия стали сбегаться люди. Послышался заливистый милицейский свисток…

А утром на Чкаловской улице (да и не только на Чкаловской) мало кто не знал о трагедии в саду Шмаковых. Все возмущались Петром. Передовик, рационализатор! Ему бы о техническом прогрессе на заводе думать, а он, видишь, дьявольские штучки в саду устанавливает. Изобретатель! За яблоки трясется. Такие только рабочий класс позорят. О пострадавшем говорили всякое: у мальчика помяты ребра, кто-то утверждал: перелом руки и отбиты почки. И все, как самое страшное, повторяли: шесть часов не приходил в сознание…

Если бы он знал…

Валерка и Алька узнали о случившемся не самыми первыми. Они сидели у Альки на кухне и раскаленными иголками прожигали пластмассовые коробочки из-под крема тети Киры — мастерили новые кормушки для рыб (сегодня на базаре увидели такие у одного любителя). Хотя от жженой пластмассы в кухне было дымно, неприятно пахло, друзья настолько увлеклись, что не заметили, как за палисадником остановилась «скорая помощь», вышли врач и санитар. Лишь минуту спустя милицейский газик и заливистый звук свистка оборвали их интересное занятие.

Милиция! Какие уж тут кормушки! Тотчас помчались туда…

Алька немногое видел. Как санитар и какой-то дядька пронесли на узких и длинных носилках Толика, прикрытого простыней, как вдвинули носилки в машину и она тотчас укатила в темную улицу. Потом — позднее — видел, как в милицейский газик сел угрюмый и молчавший Петр. Слышал кругом приглушенные, возмущенные голоса. Видел, как вслед за Шмаковым сел милиционер и машина тоже без промедления скрылась в темноте.

Потрясенный Алька еще некоторое время потолкался среди ребят, вновь и вновь слушая скупые и, тем не менее, ужасные подробности. И когда кто-либо произносил — «умрет», «выживет», Алька втягивал голову в плечи, словно его самого кто-то собирался ударить.

Он вернулся домой, зашел на кухню, где еще слышался неприятный запах пластмассы и шумели голубые язычки горевшего газа, потерянно посмотрел на продырявленные коробочки от крема, брошенные щипцы с иголками и опустился на табуретку.

Так он сидел минут десять, пока не пришла тетя Кира.

Он рассказывал ей тут же, на кухне, и с тоской видел, как круглеют и наливаются ужасом ее большие глаза. Она хотела было вскочить и побежать к Шмакову, но Алька сказал:

— Его увезли в милицию.

Он все сказал, что слышал и знал. Одного не сказал — о том, что он, Алька, мог бы предотвратить это. В самом деле, когда Тигра выпытывал его, не знает ли он секрета, установленного в Валеркином саду, то Алька и мог, и хотел, и должен был сказать Тигре. А он не сказал.

Тетя Кира села было выпить стакан чаю, уже и сахар ложечкой размешала, но потом, словно забыла о чае, поднялась и ушла в свою комнату.

Утром Алька проснулся и тотчас с неимоверной тоской вспомнил о вчерашнем. Он быстро вскочил и оделся. Тетя на кухне чистила картофель. Она сказала, что уже ходила домой к Толику. Мать его всю ночь пробыла в больнице. Толик наконец пришел в сознание, но очень плох, действительно у него сломана рука, на теле много кровоподтеков, счастье, что удары не пришлись по голове.

Во время завтрака Алька поднял на тетю тоскливые глаза и сказал:

— Как же он мог… большой такой, здоровый. А Толик лежал. А он — ногами его…

Тетя не ответила. Уголки ее рта опустились, дрогнули. Алька понял, что спрашивать о таком жестоко. Ему стало очень жалко тетю.

К Шмаковым тетя Кира не пошла. С кем разговаривать? О чем?

И Алька не хотел идти туда. Даже Валерку не хотел видеть.

Он кормил рыб, чистил аквариумы, но делал все это машинально, словно во сне.

В школе

Быстро промелькнули несколько тревожных дней. Толик все еще лежал в больнице, и его состояние было нелегкое. Кроме матери и отца, к нему никого не пускали.

С Валеркой Алька виделся всего лишь раз. Встретились у калитки, помолчали минуту. Алька хотел узнать о Петре, но почему-то не спрашивал, боялся произнести его имя. Но Валерка и сам посчитал нужным сообщить о брате:

— Все еще держат. Арестованный.

— Будут судить? — спросил Алька.

— Наверно… — Валерка вздохнул.

Алька не сочувствовал, но понимал Валерку. Однако то, что Валерка сказал в следующую минуту, словно ударило его:

— Сам Тольян виноват. Зачем было в сад лезть?

Алька в ту секунду не нашелся, что на это ответить. Это потом, про себя, он много наговорил Валерке всяких неприятных слов. И еще бы говорил, но понимал: в общем-то и Валерка тогда ведь не знал, что из всего этого будет.

После той встречи у калитки Алька не видел Валерку до самого первого школьного дня.

Не таким Алька представлял себе этот первый день в школе. Да и пришелся он не на первое сентября, а на второе, словно подчеркивая необычность начала нынешнего учебного года.

Конечно, были и шутки, и хлопки по спине: «Ух, загорел!», «Ого, вытянулся!», и кто-то рассказывал, как мальчишки в лагерном походе варили суп и вместо соли положили в него сахару, но все это не так, как прежде, не так громко и весело. Смех вдруг разом обрывался, и опять вспоминали, вспоминали о Толике, посматривали на его третью парту в первом ряду, пустую сейчас и точно осиротевшую.

И появление в классе сильно загоревшей Динки Котовой прошло почти незамеченным. Лишь Алька растерянно кивнул ей, но не подошел, не спросил о Гарике-миллионере.

Валерка пришел в класс перед самым звонком. Он ни на кого не смотрел, а на него смотрели с любопытством и неприязнью, будто тень преступления Шмакова-старшего легла и на него тоже.

И уроки в этот день прошли без шума, без замечаний.

Лидия Васильевна, начав проверку учеников по списку в классном журнале, уже на второй фамилии (это была фамилия Толика) споткнулась, вслух ее не произнесла, лишь печально взглянула на пустое место на третьей парте, и все ребята взглянули туда. Фамилии остальных учеников она прочитывала тихим голосом, и ребята так же негромко отвечали «здесь». И опять в конце вышла заминка, когда Лидия Васильевна голосом еще более тихим произнесла «Шмаков», а Валерка отчего-то не ответил сразу. Потом спохватился и поспешно, громче, чем другие, бухнул: «Здесь». И это никому не понравилось.

Пирожки с вареньем

Никого к Толику не пускали, а Галка Гребешкова прорвалась. В классе Галку окружили толпой — не подступишься! — и она рассказывала, как упросила сестру «всего на одну-одну минуточку» пройти в палату, где лежал Толик, и посмотреть на него… Галку прерывали, просили что-то повторить («Не слышно. Громче!»). Она повторяла, рассказывала дальше. Толик очень похудел, левая рука в гипсе, внутри что-то еще болит, ни разу не улыбнулся. Может быть, просто не успел, потому что и правда долго возле него побыть не удалось. Все же она успела и посмотреть на него, и сказать несколько слов, и положила на его тумбочку яблоки, кулек конфет и пирожки с вареньем.

— Сама испекла, — не похвасталась, а скорее для точности сообщила Галка.

Альке в самую гущу ребят лезть было почему-то неудобно, стыдно. Он стоял, вытянувшись на цыпочках, чуть в стороне (видел только пушистый пучок Галкиных каштановых волос, перетянутый резинкой) и жадно слушал сбивчивый рассказ ее. Альке было тяжело и печально.

Лишь с Динкой на большой переменке немного отвлекся. Опять встретились в школьном буфете. Она сидела за столиком, пила кофе с коржиком. Алька хотел встать в очередь, но Динка позвала его, отломила от коржика половинку.

— Бери.

1 ... 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Зуб мамонта - Владимир Добряков бесплатно.
Похожие на Зуб мамонта - Владимир Добряков книги

Оставить комментарий