«Можно, конечно, усомниться в правдивости таких описаний», — сеньор Альварадо слегка пожал плечами, — «Ну слишком уж они были на руку завоевателям! Логика здесь предельно простая — раз индейцы, это дикари и людоеды, то их, конечно, следует истребить или цивилизовать. А награда за это — присвоение себе их богатств. Однако, к сожалению, многое из рассказов испанцев подтверждается этнографами, а найденные свидетельства заставляют неподготовленного современного европейца содрогнуться».
«Давайте подойдем вот сюда!» — с этими словами, доктор Хуан, как они стали его называть между собой, подвел их к диораме, изображавшей начало ритуала жертвоприношения. «Давайте представим себе! Верховный жрец поднялся на великую пирамиду. Его четверо помощников уже крепко держали девушку, лежащую на высоком помосте. Держали не для того, чтобы она не вырывалась! Напротив, посланница к богам была горда своей миссией. Держали ее лишь для того, чтобы на момент вскрытия грудины ее тело не дернулось от острого зазубренного ножа жреца!», — показывая на фигурки, застывшие в ответственный момент ритуального действа, доктор Хуан обратил ладони с растопыренными в стороны пальцами в сторону друзей, словно стараясь их загипнотизировать.
Глаза доктора горели не совсем нормальным огнем, видимо, он оказался на месте того самого жреца, но он уже не обращал ни на кого внимания и продолжал, — «Сердце следовало изъять быстро, хирургически точно и поднести к статуе божества еще живым, пока «не отлетела душа», иначе боги отвергнут послание». «Еще секунда…» — Хуан Альварадо вскрикнул, подняв глаза, словно к небу, а гулкое эхо высокого зала повторило этот вскрик — «…и жрец поднимает к небесам пульсирующий источник человеческой жизни. А бездыханное тело посланницы катится вниз по ступеням пирамиды. Здесь служители привычным движением сдирают с него почти всю кожу, оставив нетронутыми лишь кисти рук и ступни…»
Он говорил все быстрее, нагнетая и без того, ставшей напряженной, обстановку, — «Скинув ритуальные одеяния, жрец натягивает на себя кожу девушки, чтобы возглавить танец, в котором его движениям вторят старухи в специальных нарядах. Еще одна жертва принесена. Боги вновь примут посланника, который расскажет им о нуждах ацтеков». Друзья вдруг почувствовали, что предательский холодок забирается, несмотря на жару, за воротник и им становится очень не по себе, словно они стали невольными свидетелями.
«Что же стоит за массовыми человеческими жертвоприношениями ацтеков и майя?» — вдруг, безо всякого перехода, задал вопрос доктор Хуан. Вопрос не предназначался кому-либо. Он просто повис в воздухе. Макс уже было, собрался набрать воздуха в легкие, но доктор опередил его. «В древней Мексике», — продолжал он, — «Люди искренне верили в то, что душа умершего отправлялась к высшим покровителям. А значит, могла передать им просьбы людей. Иными словами, среди древних племен жертвоприношение являлось своего рода письмом, направляемым в «небесную канцелярию».
«Между прочим…» — сеньор Альварадо многозначительно поднял вверх указательный палец, — «Посланники могли быть как «регулярными», их посылали по обычным календарным праздникам. Так и «чрезвычайными» — для их отправки к богам требовался какой-то особый повод — неурожай, засуха, бедствие, эпидемия, война и так далее. Согласно описаниям францисканского миссионера Диего де Ланды, в первом случае в качестве «регулярных» посланников индейцы майя подносили богам животных». А в «случае несчастья или опасности», — доктор развел руками, словно изображая сожаление, — «Они шли на человеческие жертвоприношения. Обычно для ритуала выбирали девственных юношей и девушек».
«Истово религиозные родители добровольно готовили своих чад к священному акту. Да», — снова воскликнул гид, уже окончательно вошедший в роль, — «Бывали и такие!» «Между прочим, не просто оберегали, но и всячески ублажали их, дабы у тех не возникло соблазна убежать или «оскверниться плотским грехом», — доктор уже успокоился и снова говорил ровным, но в то же время, выразительным голосом, — «Чуть повзрослев, дети передавались в обучение жрецам и помогали им в обрядах. А накануне жертвоприношения в сопровождении специальных процессий их торжественно возили по селениям. Человек, отправлявшийся к богам, считался не страдальцем, а героем, способным отказаться от личного счастья ради общественного блага».
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава пятнадцатая
Люди — это ничто. Это — пепел, безликий и серый… Лишь на краткий миг легким облачком поднимающийся в воздух…
Незаметно для себя, они перешли в другой зал. Генри на секунду вдруг отвлекся от того неизгладимого впечатления, которое произвели на него сцены жертвоприношений у ацтеков и обратил внимание на картину, напоминающую игру в футбол. Он не стал привлекать чье-либо внимание и, лишь оглянувшись на нее еще раз, поспешил к своей группе. «Одним из самых архаичных способов принесения жертвы на территории всей Мезоамерики», — донееся до него ровный голос доктора Альварадо, — «Было отрезание головы. Возникло оно еще задолго до появления майя или ацтеков и всегда носило особый, символический смысл».
«Смотрите!» — доктор подвел их к фрагментам керамических табличек, на которых были нанесены какие-то знаки, — «Иероглифический знак, указывающий на глаз, на языке майя читавшийся, как «ич», обозначал еще и понятия «голова», «душа», «плод», которые становились как бы тождественными». «Поэтому, смотрите!», — он стал показывать пальцем на определенные знаки, — «На древних мексиканских изображениях часто можно увидеть голову отделенной от туловища, — как например, вот здесь — произрастающей из початка маиса или лежащей на сложенной книге. В этих случаях речь идет не о жертвоприношении, а лишь о представлениях бесконечного возрождения души, воплощаемой в изображенной голове». «Какое-то слегка извращенное представление о возрождении…» — Ральфа снова довольно сильно передернуло, словно от холода.
«Вы уже наверное, обратили внимание на вот эту картину?» — доктор показал на изображение, от которого совсем недавно отошел Генри. «Да, я обратил внимание, что-то похожее на некий прообраз футбола!» — ответил Громила, глядя на доктора. «Вот если на картинке — поле для игры в мяч, а посреди него лежит голова, то за ней и впрямь стоит ритуальное жертвоприношение!» — с видом школьного учителя, разъясняющего нерадивым ученикам учебный материал, сообщил Хуан, — «Тем более что часто вблизи таких, вполне реальных полей, археологи порой обнаруживают ритуальные захоронения голов. Более поздние ацтеки попросту устанавливали возле своих стадионов цомпантли — подставки для голов, напоминавшие страшные счеты, где на жердях вместо косточек были нанизаны черепа». «Да… некоторое подобие стадионного табло, для показа счета…» — хмыкнул Ральф. «Да, действительно, футбол в доколумбовой Мексике имел характер, аналогичный гладиаторским боям древнего Рима! В этой игре речь зачастую шла о жизни игроков проигравшей команды!» «Где-то я это уже слышал…» — снова проговорил Ральф, — «Мы довольно много читали по этому поводу, но сегодня расширили свои представления в разы, благодаря Вам, доктор!» «Благодарю вас, сеньоры!», — ответил доктор Альварадо, — «К счастью для проигравшей команды, хотя и довольно редко, но иногда ограничивались и архитектурными аналогами цомпантли: небольшими каменными платформами, в которых черепа присутствовали разве что в виде антропологического рельефа».
* * *
«Предлагаю еще раз обратиться к истории! Вы заметили, что мы с вами, обсуждая эту тему, практически не сдвинулись с места за последнее время?» — спросил доктор, слегка улыбнувшись. Друзья осмотрелись по сторонам. И действительно, они уже с полчаса стояли практически на одном месте в том же зале. «Да… время пролетело незаметно», — задумчиво произнес Альберт, — «Вы, сеньор Альварадо, настолько увлекательно рассказываете, что я, честно говоря, как будто, сам оказался в том времени и даже поучаствовал в ритуале!» «Надеюсь, не в роли жертвы!» — пошутил Хуан. «Исключительно в роли зрителя», — парировал Альберт.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})